***
-…да очнись ты уже, парень. -Мвмвм. -Многословно, однако. Перед моими глазами я видел лишь расплывчатый силуэт светловолосого парня, который, как я понял, сидел рядом со мной либо на диване, либо на кровати. И я понял, что это не моя кровать, однозначно, а следовательно и дом не мой. Я резко вскочил, будто подстреленный, чем вызвав недоумение у этого парня, и проще говоря, мы сейчас оба в шоке, и думаю, я все-таки больше. В конце концов, это я лежу на кровати не у себя дома, вместо экзамена по тригонометрии. -Ну ты вроде как хочешь, что бы я объяснил тебе, что ты делаешь у меня на кровати, да? —парень начал разговор первым. Я настороженно кивнул, сглатывая слюну и морщась от сухости в горле. Парень, протянув мне стакан воды, сел на край кровати и улыбнулся краями губ. Улыбка всегда что-то значит. А эта улыбка была как бы сочувствующей, и она заставляла верить в любые слова, которые он скажет. -Ну сегодня утром недалеко от парка Дуглас, ты какого-то чуда выбежал на дорогу и какая-то дамочка на красном порше чуть ли не задавила тебя. Радуйся, что я успел схватить тебя за руку и буквально вытащить тебя из-под колёс машины. Да я прям герой. —после этих слов он так сладко заулыбался, что мне захотелось врезать ему по его белоснежным зубам. Но этот отрезок времени я помнил, а вот дальше ничегошеньки. -Веселая история. А здесь я как оказался? -А потом ты упал в обморок. Прикольно, да? Вот я и решил притащить тебя, еле дышащую тушу, к себе домой. Благо живу я за минуту ходьбы от того самого места, где ты устроил это шоу-балет со спецэффектами. Это так странно. Я бы не потащил первого попавшегося парня к себе домой, я бы, ну, скорую вызвал что ли… Но мне кажется, он просто очень добродушный человек, который не мог оставить умирающего одного. -О, кстати, балерина, как тебя хоть зовут? -Ну неужели я так грациозно падал в обморок? Томас. Томас Теддилин. -Теддилин? Как мило, словно плюшевый мишка. А я Стив. —он улыбнулся. У него потрясающая улыбка, она однозначно не оставит никого равнодушным. Кажется, что он съел звезду и теперь греет всех ею, передавая её тепло и свет сквозь улыбку. -У меня сегодня должен быть экзамен, черт. -Да кому вообще нужна эта учеба. Нас жизнь учит, а не школа, пойми. —сладко пропел Стив. Меня он поражает с каждой минутой все больше. Вообще, выглядел он довольно мило, и даже трупно-бледный цвет лица этого не портил. У него были светлые длинноватые волосы, карие глаза, и ямочки на щеках, которые предавали ему ангельский вид. А ещё он был безумно худым, его толстовка смотрелась на нем как мешок, хотя на мне, достаточно стройном, она была бы как раз по фигуре. Я взглянул на часы и понял что сейчас как раз время обеда в школе, и я мог бы успеть пойти на эту пытку Сатаны и все-таки попасть на этот адский экзамен. -Слушай, Стив, спасибо что так помог мне, я очень благодарен, но сейчас мне нужно идти.- я стал подниматься с кровати, но этот белобрысый остановил меня за плечи и усадил обратно. -Ты четыре часа провалялся в обмороке, какая вообще речь может идти о школе? Может быть он на самом деле прав? Из-за одного пропущенного дня ничего не будет, да и тем более, голова у меня раскалывается не хило так, да и желудок ноет. Но как-то есть мне вовсе не хочется. -Ты действительно хочешь терпеть моё нытьё ещё несколько часов? -А почему бы и нет? — и снова эта улыбочка. Мой желудок начал негодовать, сопровождая это угрожающим бурчанием, и Стив, видимо подумав, что я голоден, побрел за едой. Ох уж и странный этот Стив, серьезно. Разве так ведут себя с людьми, которых видят впервые в жизни? Слишком он доброй, что-то тут не так, это точно. И почему я так верю ему? Что кроется за этим ангельским обликом? Через некоторое время в комнату вернулся Стив с тарелкой, в которой предположительно находился омлет. От одной мысли воротит, гадость какая. Что за странная сила приковала меня к кровати, что я ни встать не могу, ни пошевелится? Меня очень пугает то, что я уже четыре часа нахожусь в неизвестном мне ранее доме, и даже больше, совершенно не смущаясь лежу в кровати парня, который так добродушно ко мне отнёсся. А может быть я накручиваю себя? Ну действительно, остались же ещё на самом деле добрые люди, которые не бросят, скажем так, умирающего, посреди оживленной улицы в час пик. Хотя и моё затуманенное сознание, намекает мне, что что-то здесь не так, хоть и не даёт понять что именно. Я знаю Стива в общей суме часов пять от силы, а в сознании и то, меньше часа. Что же заставляет меня так доверять ему, словно мы с ним знаем друг друга много-много лет? Все действия будто в замедленной съемке, но тем не менее, все происходит как-то быстро. Да и вообще, какого такого чуда я вовсе в обморок свалился ни с того ни с сего? Так, все, слишком много вопросов для моего полудохлого мозга. Но все же, как это… -Хэй, только не падай опять в обморок, ладно? — Стив пощелкал у меня перед глазами пальцами, якобы выводя из транса. Я что, прямо так легко могу вырубится на ровном месте? Ну…судя по недавно произошедшему, как раз таки и могу. На самом деле я чувствовал себя как-то неоднозначно, голова казалась платиновой, а перед глазами вид был затуманенный, словно все окутано каким-то удушающим дымом. Но это так необычно. Я не знаю как описать это словами, но проще говоря, ощущал я себя каким-то пудингом или облаком. А Стив, сидя на кровати примерно возле моих колен, улыбался ещё одной из своих улыбок. Но почему, почему он улыбается? Разве он не замечает моего сбивчивого дыхания и расфокусированного взгляда? Я хотел было попросить воды, но моё тело вовсе меня не слушалось, я не мог пошевелить ни одной частью тела, которое тоже теперь казалось платиновым, как ранее казалась лишь голова. Подобного я не ощущал никогда, и не знаю, хотел ли бы. Я теперь как платиновое облако. Мне так плохо, мне так хорошо. Пусть это прекратится, пусть это длится вечно. Я понимаю что со Стивом не так. Он не ангел и даже не человек. Он не милый и не красивый. Он смертельно бледный парень с тусклым лицом и огромными мешками под глазами. А ещё, на его запястьях были следы от уколов. И прекрасно известно, от каких именно уколов. Очень много следов. Они подобно звёздам, рассыпались по его рукам. Подобно звёздам смерти, которые неминуемо в итоге переведут его к его собственному концу времён. Но что происходит со мной? Что за…***
Господи, что за дыра? Куда меня занесло? Да это последнее место, куда бы мне захотелось пойти. По одиноко висящей лампочке судить много нельзя, разве что о том, что в этом сыром помещении потолки были крайне низко, думаю даже с моими пятью с копейками футами потолок чуть ли не упирался бы мне в макушку. Я сел на этом несчастном матрасе, и понял, что чувствую я себя не так уж и плохо, а точнее говоря, хорошо, значит можно сделать вывод, что пока я был в отключке, ничего плохого со мной… Стоп, а почему я был в отключке? Так, погодите-ка, это что-то новенькое. Мне кажется, что мои воспоминания как-то обрываются. Я помню порш красный, сигналы машин, какого-то парня, омлет. Да что ж меня так от еды воротит? Мне это совсем не нравится, нет. -Умри. Черт возьми, а это еще что такое? Что стало причиной падения моего сердца в пятки и мурашкам, которые моментально пробежали у меня по спине? Мне нужен какой-то тяжелый предмет, хоть какое-то отдаленное подобие биты, что бы в крайнем случае, зарядить этой самой причине моего сердечного практически приступа по морде. Я поднялся с этого нелепого подобия кровать прихватив какую-то железную трубу, которая валялась на полу, собственно, как и все остальное в этом помещении. Когда я поднялся, я почувствовал легкое головокружение, но не предал этому должного внимания, такое бывает часто. Я снова услышал какой-то сдавленный звук, похожий на какое-то удушение, и машинально обернулся. В другом конце этого подвала лежал парень, обнимая себя за колени и покачиваясь: вперед-назад, вперед назад. Когда я подходил к нему, он даже не заметил приближающейся фигуры или хотя бы шуршания подошвы. Я присел совсем рядом с ним на корточках и понял, что эти светлые и густые волосы мне знакомы, так же как и его бледные ладони с длинными и худыми пальцами, крепко сжимающие острые колени. -Стив. — я легонько, почти невесомо прикоснулся к его плечу, в ответ на что услышал резкий вдох и испуганное выражение лица. Стив моментально отполз от меня еще ближе к стене, и теперь, упираясь спиной в этот грязный и мокрый угол, все так же испуганно на меня смотрел своими поразительно огромными, но очень пугающими глазами. -Ты тоже х-хочешь ударить меня этим, — он кивнул на метал в моих руках, — по голове? Н-не надо, нет! — последние слова он фактически прокричал и схватился за свою голову, и мне стало его невыносимо жаль. Я без всяких сомнений кинул арматуру куда-то далеко у себя за спиной, и попытался подойти ближе к Стиву. -Стив, я… —в уголках моих глаз, кажется, стало влажно от жалости к беззащитному парню, сидящему не далеко, — я не хочу бить тебя, я хочу помочь, что случилось? Я сел на колени совсем рядом с ним, и еле ощутимо погладил его по плечу. Что же с ним такое? Меня не волнует ничего сейчас, кроме его покрасневших испуганных глаз, которые смотрят на меня так, будто пытаются найти ответы на все возможные вопросы. Но видимо, он их не нашел, и теперь, он тихо-тихо плачет, уткнувшись в свои колени. Он старше меня, это понятно, лет на пять минимум, но почему-то он плакал как ребенок, которого незаслуженно наругали воспитатели в садике. Я не мог просто вот так вот сидеть и смотреть на эту тихую истерику. -Я скоро у-мру. После этих слов Стив уткнулся носом мне в плече и сжал мою футболку своими тонкими пальцами и заплакал снова, беззвучно, но по том, как он дрожал, было ясно, что он давно не давал волю своим эмоциям. -Не плачь, прекрати. Ты… ты не умрешь. С тобой ведь все хорошо, да, Стив? -Ничего не хорошо! —он поднял голову, и посмотрел на стену позади меня. У него были странные глаза, а точнее его зрачки, они были как-то не по-человечески расширены. В сочетании с покрасневшими от продолжительного плача глазными яблоками это смотрелось весьма пугающе и по всему видимому, от того парня, которому я, казалось бы, доверял всю свою ничтожную жизнь, не осталось ничего. Он продолжал смотреть на стену позади моей спины и не моргал, даже больше, мне кажется, он вовсе не дышал. А потом в нем будто переключили что-то и он резко посмотрел на свои руки. Откровенно говоря, меня уже пугало это все не на шутку, все эти подвалы, эти слезы, эти обмороки, эти бегающие расширенные зрачки. С моих настороженных мыслей меня вытащил очередной всхлип Стива, который медленно подтянул рукава своей толстовки до локтей, плотно сжимая глаза. Я сначала заметил лишь две татуировки на его его руках. Они были чуть выше запястьев, и на правой руке была какая-то надпись, кажется на латыни, а на левой огонек. Обе татуировки были монохромными, и к сожалению с шрамами. Эти шрамы однозначно от лезвия, мне они ох как знакомы. Но одну вещь я выпустил из поля зрения, и эта самая вещь повергла меня в полнейший шок, который заставил меня моментально подскочить и рефлекторно отойти от Стива шагов на пять. Я всё помню. Помню всё что происходило, по моим догадкам, пару часов назад. Я помню, что я был в доме, который был с потолка до пола белым. Но сейчас это даже не дом, черт подери, а убитый и вонючий подвал, в котором из белого разве что стены, которые проглядываются сквозь зеленую краску, которая постепенно облупливается, оставляя эти белые просветы. Но как же я смог подумать что я нахожусь в красивом ухоженном доме в котором еле уловимо пахло ванилью? Я все помню, но ничего не понимаю. Я отчаянно схватился руками за голову и неосознанно попятился назад, то ли окончательно теряя здравый рассудок и равновесие, то ли ища какой-либо опоры. Стив наркоман и я тут, рядом с ним, в компании со своим затуманенным рассудком. Я просто ничего не понимаю. Мне так плохо. Когда я согнул руки в локтях по моему околевшему телу пробежала мелкая дрожь, а на сгибе я почувствовал еле уловимую колющую боль. Я немного приподнял рукав футболки и увидел около вены небольшое красное пятнышко, которое похоже на то, которое остается после того как у тебя взяли кровь из вены. Оно немного чесалось, но мало ли от чего оно могло возник… -Ты?! Мать твою, что ты наделал? Что ты вколол? Сейчас же говори или я вытащу кишки через твою лживую пасть и не на секунду об этом не пожалею. —я хоть и не был поразительно сильным, но и Стив видимо не был непосильной ношей, так что прижать его за шею к стене и немного приподнять над полом мне особого труда не составило. Или быть может это злость в вперемешку с адреналином и тем веществом, которое этот мудак ввел мне в вену, так действуют и бушуют в моей крови. Стив не сразу понял что я говорю и что вообще происходит, да и с какого такого перепуга его душит парень, который пару минут назад пытался уверить его, что все хорошо. Но сейчас мне не жаль его, пусть хоть плачет кровью. -Томас…- это звучало очень глухо и тяжело, видимо, кто-то хочет надавить на жалость своими умоляющими словечками и наигранными слезками, ах, как драматично. Он вцепился своими палицами в мои руки, пытаясь убрать их от своей шеи. Конечно же, я отпущу его горло, и само собой, не убью его, но если он не объяснит мне этого всего, то клянусь, он будет жалеть, что те порезы на его венах были недостаточно глубокими. Я возможно вовсе сошел с ума, но пока он не расскажет, что за смертельные игры, я не уйду из этого подвала. Я отпустил его шею, после чего он с глухим неприятным звуком свалился на пол, пытаясь откашляться и глотнуть воздуха. Я в первые в жизни чувствовал себя так уверенно и неприступно, крутое ощущение. -Прости меня, — Стив говорил медленно и тихо, опять же, он просто давит на жалость — Я видел, я точно знаю, тебе не нравилась твоя жизнь, ты ненавидел эту серость, и я знаю, ты готов отдать все, что бы увидеть этот мир таким, какой он есть, а не таким как пишут в школьных учебниках. Ты поймешь, что ты другой, ты не простой обыватель, по тебе это видно сразу. Томас, поверь, что бы ты не делал, ты рано или поздно покончил бы с собой. Ты такой человек, ты бы не смог долго терпеть эту монохромность мира. Я хочу помочь тебе. -Почему ты так думаешь? С чего ты взял что я несчастен и мне необходима помощь какого-то… наркомана? Из нас двоих скорее помощь нужна тебе. Я смотрел на Стива с явным презрением и даже ненавистью, но я знал, что ничего уже не изменить, что лишь один укол- и пути обратно нет. Хотя если это было что-то не слишком тяжелое, это, например, не морфий и уж точно не героин, то у меня еще был шанс вернутся к нормальной жизни, не обреченной на галлюциногенное рабство наркотиков. Но у Стива, у него точно не было этого шанса. -Сейчас семь вечера, -Стив произнес это так, будто это не он, а голос из радио или телевизора, а после этого встал на ноги, немного пошатываясь, — я ввел тебе героин примерно девять часов назад. Совсем скоро у тебя начнется ломка. Я дам тебе еще одну дозу только тогда, когда ты сам попросишь. Потом ты забудешь о том, что у тебя есть семья, родители, домашние обязанности, питомец. Ты забудешь о школе и друзьях. Ты забудешь все. Но вспомнишь то, что как ты думал, очень давно потерялось в твоем бренном разуме. Ты вспомнишь, что ты человек, и твоя жизнь не может больше быть такой, как прежде, ты не должен всю жизнь быть таким, как навязало общество. То, что ты гражданин США точно не обязывает тебя жить так, как живут все. Садик, школа, первая любовь, экзамены, колледж, разбитое сердце, экзамены, выпускной, отношения по пьяни, свадьба, фальшивые улыбки, фальшивые эмоции, фальшивые люди! Твой мир мог бы пропитаться фальшей, потому что ты слишком доверчив. Не отрицай этого. Ты безумно наивен, Томас. Ты трус. Ты делал бы все так, как делает большинство, потому что боялся бы что-то изменить. Но тебе бы не нравилось это все, потому что ты другой, ты не боишься умереть ради жизни. Но тебе бы не было ради чего умереть. А теперь есть. Ты хотел жизни? Вот, теперь она у тебя есть, ты почувствуешь ее каждой клеточкой тела. Ты возненавидишь меня, но полюбишь мир, потому что люди любят его, только когда умирают. Я молчал все время этого длительного монолога, но я вовсе не хотел возразить что-то. Стив прав, он вылил мне на голову в одну секунду всю правду, которою я много лет таил и от себя и от остальных. И мне никто не говорил правду так долго, сплошное притворство, сплошная фальшь. -А все наркоманы такие умные? Я не мог сказать ничего кроме этой нелепой издевки, которая была ну совсем не к месту. Мне всего 17 лет, но я ведь действительно устал от этого подобия жизни. У меня не было никаких планов. Я учился в первом попавшемся колледже и ходил туда ради приличия. Я не хочу быть математиком или еще кем-то, я учусь только ради родителей. Я хотел быть художником, но я никогда ничего не делал для этого, я просто хотел. Я недурно рисую, но я слишком уставший для каких-либо начинаний. Усталость уже стала моим перманентным состоянием и постоянным спутником. Я просто ждал, пока удача свалится мне на голову, ничего для этого не делая. Так есть ли у меня смысл жить? Ради чего, а? Ради родителей? Да что там, у них есть малышка Сьюзи, они не останутся одни. А вот Сьюзи будет по мне скучать, она каждый день после школы подбегала ко мне с воплем «Братик пришел!» и обнимала меня за колени, она ведь совсем малышка. Да, даже в моей жизни были такие вещи, которые не хотелось бы терять. Но что еще? Была лишь одна Сьюзи. Я говорю в прошедшем времени, да? Все правильно, это не случайно. Все эти вещи уже в прошлом. Сестренка больше не обнимет меня после школы, мама не стащит с меня одеяло рано утром, а папа не придет домой с новым выпуском моего любимого комикса. Этого больше не будет. Смысла жить у меня нет, так стоит ли мне боятся смерти? Стив не сделал мне хуже, все совершенно в порядке. Мне интересно, что же еще придумает этот ангел смерти? -Ну что, пойдем? —громко спросил мой убийца. -Куда? -Как это куда? Жить, конечно же. И вот еще одна его улыбка. Это была улыбка «я-сделаю-тебя-наркоманом-но-я-же-ангелочек-мне-все-можно». Я уже терпеть его не могу.***
Стоя на крыше, у каждого возникают какие-то странные, необузданные желания. Кто-то хочет грохнутся вниз и взлететь, подобно летучей мыше, а кто-то хочет свалить оттуда поскорее, в силу своего страха высоты. А был я, который дико хотел мороженого и диван, что бы в гордом одиночестве любоваться закатом, а не слушать проповеди этого дурного приставучего наркомана. Я смотрел на практически багряное солнце, которое должно согревать, но в середине октября эта его миссия становится невыполнимой. Просто небесное светило, кучка космической раскаленной пыли. И что романтичного и удивительно красивого люди видят в заходе его за горизонт? Просто физическое явление, да и все на этом. Я смотрел на Кардифф, медленно погружающийся во тьму, и то, как в небоскребах начинает загораться свет в окнах. Зачем людям свет? Что бы видеть фальшивые улыбки друг друга и наслаждаться этим притворством? Люди не показывают чувств, когда их лица видны, они просто не отражаются на их лице. Лишь ночью, в тьме и тишине, ты можешь понять, о чем действительно думают люди и что у них на уме. Нет, люди не врут и не придумывают чувства для своего удовольствия. Просто мир так устроен. Либо ты вечно счастливый оптимист, который лишь играет на публику и заразительно смеется, либо тебя все ненавидят и всем плевать на твое существование. Не сложно догадаться, что из этого относится ко мне. В такие моменты в моей голове настойчиво играет песня Мерилина Мэнсона- Running to the Edge of the World. -Ты видел, как люди падают с крыш? — именно эта фраза Стива перебила все мои мысли. -Нет, а ты? Он ухмыльнулся, и шаркая по бетонной крыше ботинками, сел на край дома рядом со мной, поджав ноги под себя. И пронзительно заглядывая мне в глаза взглядом аля «пришло время страшных историй» он произнес пугающим голосом: -А я видел. Когда-то, когда я был совсем юный, на несколько лет младше тебя, кажется, мне было 14, я гулял с папой по городу, восхищено рассматривая витрины с телевизорами, которые только недавно показали себя этому миру. Когда мне едва стукнуло 13, моя мама умерла от несчастного случая. Конечно, меня это невероятно ранило. И отца тоже.Мой папа был интересным человеком, но интересным он по-особенному. Мне часто говорили, что я похож на него. Очень похож. -он опустил голову и посмотрел на свои колени. Мне кажется, эта история скорее будет душераздирающей, чем страшной. Я смотрел на последние минуты заката, не отрывая глаз, но делал это не с целью эстетического удовольствия, а с целью избежания сверлящего взгляда этого загадочного убийцы. Мне не хотелось перебивать его, мне нравилось его слушать, поскольку это не усугубляло мое состояние, а наоборот. -Ну, и когда мы гуляли, он вдруг предложил подняться на крышу. Я тогда безумно боялся высоты, но папа сказал, что я должен бороться со страхами. И мы поднялись на эту самую крышу, на которой мы сейчас. Когда мы поднялись, солнце уже садилось, и становилось достаточно холодно, и папа положил мне на плечи свою кожаную куртку, которая конечно была большой на меня, и смотрелся я в ней до жути забавно, как он сказал. -эти воспоминания не вызывали в нем никаких эмоций, он сидел с каменным лицом- И вот, в один момент, мне перестало быть страшно и я подошел к краю дома. Как и сейчас, тут была эта небольшая перегородка. -Он положил одну руку на железную сетку, которая была по всему периметру крыши, и была мне где-то по бедра.- Мне не было страшно, ни капли. Мне так нравилось смотреть на проходящих по улицам людей, они были как стайки муравьев. Мне не было страшно до тех пор, пока отец не сделал одну вещь, по вине которой я стал таким, как сейчас. Он перелез эту самую ограду, и стоял буквально в нескольких сантиметрах от края крыши. Я ничего не понимал и стоял как истукан, не в состоянии даже произнести что-либо. Я всегда считал своего отца примером для себя, но он был не тем, кем я его вообразил. Он был обычным, трусливым и отчаявшимся человеком, который не мог больше терпеть эту жизнь. И по всему видимому, не мог терпеть меня. Он сказал «прости меня, сынок» и со счастливой улыбкой на лице полетел вниз, с тридцатого этажа этого дома. Папа был так счастлив, так свободен, что я не сразу понял, что произошло. А когда понял, я уже был в полицейском участке, и единственное, что мне от него осталось- это кожаная куртка и дикий страх смерти. -Боже, Стив…- я ведь считал его обычным парнем, которому когда-то захотелось эйфории и он попробовал наркотики. Но нет, он не обычный парень, это парень, который потерял родителей в 14 лет, а вместе с ними и себя. Это парень, который пережил столько боли, что мне и не снилось. Это парень, который просто хочет быть понятым кем-то. -Я остался сиротой, и не знаю, что было бы со мной, если бы не моя бабушка. Она была невероятной женщиной, она понимала все, она никогда ничего не расспрашивала, если понимала, что я не хочу говорить. Я любил ее, и это было моей причиной жить. Но совсем недавно умерла и она, оставив меня одного. Сначала, я просто сгнивал в ее доме, а потом вспомнил про мою коробочку «на черный день». В ней и была первая доза героина. Вот теперь ты знаешь мою историю, и что, Томас, ты все еще хочешь убить меня? -Я хочу стать твоим другом. -Что? -Другом, Стив. Разве у тебя не было друзей?