О рыцарях, королевах и крысах

***

      Нэт злится.       Нэт злится потому, что от сырого подвального холода пальцы одеревенели и не слушаются; потому, что нужный предмет, проклятый транзистор, никак не находится; и потому, что ей просто хочется.       Нэт опускается на покрытый брезентом ящик, раздражённо передёргивает плечами, ёжится. Нестерпимо хочется то ли закурить, то ли разнести что-нибудь к чёртовой матери. И хоть бы печурку кто затопил, но Джек лишь отмахивается, мол, занят, не до того сейчас. Впрочем, ей и самой, наверное, не до того.       Нэт ненавидит, когда её называют «Натали». У Нэт пальцы вечно в машинном масле, а ногти сломаны. У Нэт решительный, быстрый шаг и голос, словно бы наждачкой тёртый, хриплый. Нэт чуть не свернула себе шею, упав с отцовского мотоцикла, когда ей было пятнадцать. Набила татуировку, когда исполнилось шестнадцать. В семнадцать — ушла из дома.       У Нэт способность — пробить лбом стену, неспособность — признать ошибки. Нэт терпеть не может сладкое и последователей (одного, по фамилии Донован — точно).       Нэт язвит и скалится на чужую слабость. Волосы остригает под корень. На Ланса смотрит с враждебным презрением. Шипит сквозь зубы: «С дороги», «уйди», «исчезни».       Ланс смотрит на неё внимательными близорукими глазами и молча отходит в сторону. Забитый, сутулый, невзрачный, тихий, даром что ирландец. И очки эти… нелепые до абсурда. И Шекспир его этот, и тетрис (проиграть нельзя, нельзя), и учебник по десмургии (как будто это поможет) — бесят до невозможности, до зубного скрипа, до дрожи.       Но волосы светло-русые иногда отливают рыжим. А взгляд — какой-то надорванной, отчаянной смелостью.       Нэт злится. Злится потому, что этот заика-последователь, может, и Ланселот, но она ни разу не чёртова Гвиневра.       Нэт никогда, ни разу в жизни так не ненавидела.       Нэт никогда, ни разу в жизни так не влюблялась.       Ланс говорит «я смогу тебя защитить» так, как будто действительно может. Как будто действительно хочет это сделать.       — Рыцарь, мать его, круглого стола, — говорит подпольщица сидящей на ступенях откормленно-наглой крысе (символ фракции, блин), затем встаёт, привычным жестом показывает мигающей камере средний палец и возвращается к испытанию.       Томпсон всегда считала королеву Гвиневру пусть венценосной, но всё же дурой. И повторять её ошибок не намерена.