Три часа ночи. День

      Звонок в дверь в три часа ночи на самом деле не стал для Людвига неожиданностью. Еще днем Гилберт с важностью заявил, что он будет с Франциском и Антонио, а это само собой подразумевало, что вернется он очень поздно и очень пьяный. Германия быстро встал с кровати и, надев халат, спустился вниз и открыл дверь. Вот только человек, вернее, страна, что решила наведаться в Берлин посреди ночи, стал для Людвига полной неожиданностью.       Холл де Вард с мокрыми волосами и одеждой стал именно той неожиданностью.       - Привет, - Нидерланды быстро махнул рукой перед лицом Германии, приводя того в чувства.       - Сейчас три часа ночи, - констатировал Людвиг, не понимая, что происходит. Такие неожиданности иногда выбивали из колеи.       - Нет, сейчас день, - Холл был абсолютно спокоен, словно он сейчас не здесь и все окружающее его не волнует. Людвиг мог бы подумать, что он пьян, но запах алкоголя не чувствовался.       - Сейчас три часа ночи, - повторил Людвиг чуть громче, нахмурившись.       - День.       - Три часа ночи.       - День.       Весь диалог превращался в бессмыслицу. Людвиг мог захлопнуть дверь и оставить Холла наедине со своим миром, в котором сейчас день. Но Байльшмидт стоял на месте, все еще хмурясь, и смотрел, как де Вард слегка подрагивающими пальцами достает сигарету и закуривает.       - У нас разные часовые пояса. В Амстердаме сейчас день, - заявил Холл с тем же напускным спокойствием, выдыхая дым прямо в лицо Людвигу.       - В Берлине и Амстердаме один часовой пояс, - Людвиг закашлялся от сигаретного дыма.       - Раздражает сигаретный дым? - Холл смотрел прямо в глаза Людвигу, видя в них что-то такое, что не увидеть обычному человеку или стране, для которых сейчас ночь, а не день. Байльшмидт не говорил ему о раздражающем факторе в виде сигареты, но де Вард не нужно было слов.       Холл, сдаваясь, потушил недокуренную сигарету о дверной косяк, но, если судить по взгляду Людвига, это было не самым лучшим решением. Но Германия промолчал.       - Может, уже впустишь меня?       Людвиг, думая лишь несколько секунд, отступил на несколько шагов назад, давая Холлу пройти внутрь. Некультурно было бы оставить где-то промокшего до нитки Нидерланды на улице. И было еще что-то... Интерес. К происходящему и к этой странной стране.       Холл прошел внутрь и, предварительно сняв с себя обувь, но все равно оставляя после себя грязные следы на идеально чистом полу, сел на диване в гостиной. Людвигу следовало сказать что-то о грязи на полу или о месте на диване, где сидит Холл, которое стало таким же мокрым и грязным, как и сам нидерландец. Но, глядя на расслабленного де Варда, смотрящего на него своим черт-его-подери взглядом, он не смог выронить и слова.       Людвиг подумал о холодах на улице и о том, что Холл, скорее всего, замерз, поэтому он хотел пойти на кухню и сделать чай или кофе нежданному гостю, но, стоило ему сделать всего несколько шагов, как низкий, хрипловатый голос с оттенками грусти заставил его замереть на месте, нервно теребя пояс халата.       - Не уходи. Останься здесь, со мной, - де Вард похлопал по месту рядом с собой, приглашая Байльшмидта сесть на его же диван, но выглядело все так, как будто он подзывает к себе собаку. Во всю эту картину не вписывалось тихое, почти умоляющее: - Пожалуйста.       Людвиг, замешкавшись на несколько секунд, все-таки сел рядом с Холлом. Только сейчас, смотря на него, он начал замечать в Нидерландах то, на что не обратил внимание с самого начала: круги под глазами страны, его подрагивающие пальцы без перчаток, кое-как обмотанный вокруг шеи шарф... Холл не был собранным и спокойным, как решил Людвиг сначала, совсем нет. Он был разбитым. И в момент своей печали Нидерланды пришел к нему, к Германии. Не к кому-то другому, не к своей сестре Бельгии, а к Байльшмидту. Осознание этого легло на плечи Людвига, как тяжелый груз, но... на душе стало теплее?       Расширенные зрачки Нидерланд тоже не ускользнули от внимания Германии.       - Травка? - Людвиг нахмурился, как он делал всегда, когда был недовольным - привычка.       - Нет, - смешок оказался здесь совершенно неуместным. - Немного.       Картина происходящего начинала складываться в голове у Людвига.       - Знаешь, вообще-то сейчас три часа ночи и я хочу спать. Зачем ты пришел? - Байльшмидту не нравилось ходить вокруг, как не нравилась неизвестность и не нравилось - отчасти, - странное поведение де Варда.       - Неправильный ответ, - Холл придвинулся ближе, и теперь его лицо было так близко, что Людвиг чувствовал чужое дыхание на своей коже. Серьезный, но с печалью глубоко внутри, взгляд, которым де Вард одарил младшего Байльшмидта, заставил того нервно сглотнуть и даже затеряться во времени, когда уже плевать, день или ночь. - Сейчас день.       Людвиг подумал о том, что ему стоит серьезно поговорить с Холлом о понятии времени. Но все его мысли тут же сбились, образовав лишь неясный комок, а затем исчезли вовсе, оставив после себя только неясность. Причиной этого мысленного хаоса стал Нидерланды, что, несколько секунд как будто залюбовавшись видом задумавшегося Германии, сократил расстояние между их лицами до минимума, упиваясь оказавшимися такими сладостными губами немца.       Когда к Людвигу вернулась способность соображать и он смог осознать, в какой ситуации оказался, то в замешательстве зажмурился и приоткрыл рот - последнее оказалось выигрышным для Холла, который собирался закончить начатое дело до конца. Байльшмидт вцепился пальцами в плечи де Варда, желая оттолкнуть его от себя... Но не стал.       С Холла продолжали стекать капли грязной воды, а его губы имели горьковатый привкус, но Людвигу было уже просто наплевать.

***

      Утро добрым не бывает... Или ночь? Людвиг не был уверен, что у голландцев значат семь часов утра.       Германия рано проснулся по привычке, даже несмотря на то, что почти не спал этой... этим днем. Хорошо, что Людвиг оказался в кровати в своей комнате, а не на диване в гостиной, как того следовало бы ожидать. Теперь все, что было, казалось просто безумным сном, но нет. И опровергали эту теорию сильные руки на талии Людвига. Холл продолжал спать, прижав к себе Германию и уткнувшись лицом куда-то в область его лопаток. Но вскоре де Вард проснулся, не без помощи Байльшмидта, и поднял голову, тут же всем своим видом показывая, что он хочет спать.       - Выпусти меня! - потребовал Германия, ведь сам он не смог бы вылезти из сильного захвата. Их силы примерно равны, но в такой ситуации Людвиг проигрывал.       - Нет. Спи, - коротко сказал Холл, вновь устроившись в то же положение и собираясь погрузиться в сон. Возможно, Людвигу следовало бы послушаться этого совета-приказа, но впереди его ожидали дела. Например, найти Гилберта. Хотя желания вставать и искать потерявшегося старшего брата не было никакого.       - Я все еще не понимаю, что произошло и жду объяснений, - сказал Людвиг, понимая, что его все-таки не отпустят. Но Холл не спешил отвечать. - Нидерланды?       - Холл, - автоматически поправил де Вард. - Ты все равно не уснешь сейчас, да?       Германия кивнул, и хотя Холл этого не увидел, но и так смог догадаться о положительном ответе.       - Твой брат и его пьяные друзья полили меня из шланга для полива цветов, а затем убежали, - непринужденно начал Холл. Людвиг в уже привычном жесте прикрыл лицо рукой, надеясь, что это единственная выходка Гилберта. - Я сам был "не в себе" и решил наведаться ко всем по очереди. Начал с Пруссии. Дальше ты знаешь, что дома его не оказалось, но оказался его брат в синем халате и измотанном виде.       Холл замолчал. По крайней мере теперь Людвиг знал, почему де Вард пришел именно к нему, хотя причина оказалась совсем не такой, какую он рисовал в своей голове. И остался Холл потому, что просто устал от перемещения из Амстердам в Берлин, или, возможно, собирался застать возвращение пьяного Гилберта домой, или все вместе. Вот только одно оставалось неясным для Людвига...       - Но тогда почему... ты... - Байльшмидт тут же смутился, краснея, и был рад, что де Вард его сейчас не видит. Вот только Холл, как будто назло, отпустил Людвига и приподнялся, чтобы смотреть прямо на смущенного воспоминаниями Германию.       - Ты выглядел как очень усталая страна, которая берет на себя слишком много. И мне показалось, что ты больше всего хочешь, чтобы тебя поцеловали. "Поцелуй меня, Холл". Я не смог удержаться, - на полном серьезе заявил Холл, устраивая голову на плече Людвига, слегка прищурившись. - Сейчас ты не выглядишь усталым, но все еще хочешь, чтобы тебя поцеловали. Я прав?       Германия покраснел еще сильнее, в голове прикидывая, что кое-кого ждет серьезный разговор о времени и якобы присутствующих способностях читать мысли Людвига.       - Ты выглядел печальным и разбитым до такой степени, что, казалось, что больше всего тебе нужно кого-то поцеловать, почувствовать чужое тепло и понять, что ты кому-то нужен, - на одном дыхании высказал Людвиг все то, что так долго крутилось в его голове вчера. Холл как будто застыл, а в его необычных глазах оттенка закатного солнца зародилось искреннее удивление.       - Пять баллов, - с неохотой ответил де Вард и, наклонившись к Байльшмидту, поцеловал того куда-то в скулу, затем снова обнимая его и укладываясь на подушку. - А теперь спи.