***
Спасители, охранявшие город, открыли ворота как только его красный Додж появился в поле зрения. Ниган еще не успел выйти из машины, как ему уже доложили обстановку. Тихо. Спокойно. Без происшествий. Без происшествий. Их и не могло быть в вымершей общине. Надев солнцезащитные очки, он прислушался. Александрия молчала. Больше не было привычного гула, шума инструментов, детского смеха и знакомых голосов. Стояла такая мертвая тишина, что становилось не по себе. — Где Рик? — строго спросил Ниган у одного из охранников. — Ушел на охоту с Диксоном и Абрахамом рано утром. — А Кэрол? — Осталась с детьми Рика. — Нашел, блядь, бесплатную няньку, — раздраженно фыркнул Ниган. — Извини, босс, если бы мы знали, что ты приедешь, мы бы их не отпустили. Он проигнорировал оправдания охранника и протянул ему серую пластиковую папку. — На переднем сидении в машине Полароид. Когда Рик и компания вернутся, сфотографируешь всех александрийцев, сделаешь пропуски и вручишь каждому лично в руки. — Пропуски?! То есть… — ошарашенно начал охранник. — Александрия переходит в состав Спасителей. Выжившие временно присоединятся к нам, но у них будет испытательный срок. Если всё пройдет хорошо, они останутся здесь и получат постоянный статус Спасителей. На лицах охраны читался полнейший шок, но никто из присутствующих больше не стал задавать вопросы. Оставив ошарашенных охранников, Ниган неспеша направился вглубь общины. Ему вдруг вспомнился тот самый день, когда перед ним впервые открылись ворота Александрии. Как Рик, виновато опустив голову, покорно исполнял все его прихоти. Как местные смотрели на него с беспомощностью, пока Спасители выворачивали наизнанку их дома. И как в тот день он впервые встретил женщину, чье имя поначалу даже не собирался запоминать. Ниган молча дошел до места, где когда-то начиналась двадцать восьмая авеню, и остановился, глядя на пустое пространство. Вся улица сгорела дотла. Внезапно он почувствовал такое отвращение к самому себе, что ему захотелось развернуться и сбежать из этого мертвого места как можно дальше. Точно так же, как два года назад, когда он покинул больницу, оставив там обращенную Люсиль. Воспоминания из прошлого, которые он так старательно подавлял, стремительно возвращались, усиливая и без того едкое чувство вины. Он снова это сделал, бросил женщину, которую любил. Несколько секунд Ниган неподвижно стоял на перекрестке, издалека глядя на уцелевший фундамент дома, к которому не решался подойти. Щелкнув зажигалкой, он не спеша затянулся и сделал первый шаг. Всё могло быть иначе, если бы… Он думал об этом «если бы» каждый божий день. Если бы он не взял ее в Александрию. Если бы не запер её в кладовке. Если бы она осталась жива. Подойдя к фундаменту, он в последний раз затянулся и бросил окурок под ноги, растоптав его ботинком. — Я хочу попросить у тебя прощения, — хрипло начал Ниган, сняв солнцезащитные очки. — Знаю, что уже бесполезно, но лучше поздно, чем никогда. Он замолчал, глядя на полуразрушенный фундамент. —Я отдам Майдрим Кэрол, когда все наладится. Ты ведь хотела, чтобы твоя любимица вернулась в Александрию. А Мелиссу оставлю себе, эта зараза мне нравится, она всем дает просраться. На днях не хотела возвращаться в амбар. Встала как вкопанная перед входом и ни в какую, представляешь? Ты бы, конечно, быстро поставила ее на место. Она только тебя и слушала. А я что? Я люблю ее и балую. Знаю-знаю, с ней надо построже, я что-нибудь придумаю, когда разберусь со всем дерьмом. Его у меня теперь по самые, блядь, уши. Ну, ничего, прорвемся. Так я себе говорю днем, а вечером заливаюсь бухлом. Знаю, что правильнее было бы смириться, что тебя больше нет, но смириться — это не про меня, я этого не умею. У меня была охуенная жена, я поздновато это понял, но слава богу понял. А в итоге что? Я ее даже не похоронил. Струсил и бросил ее рычащую в той больничной палате. Разве так поступают с теми, кого любят? А я поступил именно так. И чтобы хоть как-то загладить свою вину, я назвал в ее честь кусок дерева с проволокой. Вот как взрослый, блядь, мужик, пытается смириться со смертью любимой женщины. Он подошел к фундаменту и коснулся его рукой, опустив голову. — Власть меня испортила, я слетел с катушек, потерял чувство меры. Мне нравится контролировать и подчинять людей. Но сволочь Джеффри верно сказал — я привык отнимать у других, а не чтоб отнимали у меня. Еда, барахло, оружие — все это можно найти, раздобыть, заменить в конце-концов! А вот человека не заменишь. Такой, как моя Люсиль, больше не будет. И такой, как ты, тоже. Прости, что оставил тебя здесь. Ты не представляешь, как это меня мучает и как сильно мне тебя не хватает. Александрийская тишина поглотила его последние слова, словно они уже не имели никакого значения. И ему вдруг захотелось услышать хоть какой-нибудь ответ. Что угодно, лишь бы нарушить это гробовое молчание, которое заставляло его чувствовать себя самым одиноким человеком в мире. —Ниган? — неожиданно послышался женский голос за спиной. Нахмурившись, он надел солнцезащитные очки и обернулся. Кэрол стояла неподалеку, встревожено глядя в его сторону. Ему не нравилось, что она знала слишком много о его личных переживаниях, но в то же время он чувствовал в ней некую моральную поддержку. — Я думал, ты с детьми, — безразличным тоном начал Ниган, не спеша подойдя к ней. — Где они? Кэрол не отвечала и смотрела на него так, словно видела насквозь. — Как ты? — неожиданно спросила она. На миг он задумался, стоило ли ей сказать правду или ответить так, чтобы надолго отбить у нее желание с ним разговаривать. — Много работы, еще дохрена нерешенных проблем. — Да, я понимаю… Мы не знали, что ты приедешь сегодня. — А если бы знали, то что? Расстелили бы красную дорожку у ворот? — раздраженно бросил он. — Ниган, нам тоже тяжело, не обязательно так реагировать. — Вам тоже тяжело? Неужели? Вы, наверное, практически не спите, думая, как вам обезопасить все блокпосты и не потерять остальные общины? Или вы ведете переговоры с Сектой, во время которых вам постоянно угрожают и манипулируют вами? Кэрол, очнись! Вам, блядь, точно не тяжело, у вас тут почти курорт с коктейлями! Вас охраняют, вам привозят еду и пытаются сделать все, чтобы Александрия не перешла в собственность Секты! Она моментально поменялась в лице. — Что ты такое говоришь? Данталиан хочет забрать Александрию?! — Пока что не забрать, а выкупить. Я отказался, но мне четко намекнули, якобы дав время подумать. Я не дурак, это только красивое начало, так что действовать надо быстро. Поэтому отныне Александрия — блокпост Спасителей, а это значит что ты, Рик и его дети, Дэрил, Абрахам, ваша докторша, тот кудрявый хер и придурковатый огородник получите временный статус Спасителей. Она побледнела на глазах и в ее взгляде читалась плохо скрываемая тревога. —Но…как же так? Мы не можем стать Спасителями, Рик не… Он резко шагнул к ней и она сразу замолчала, словно почувствовала, что спорить было крайне неразумно. — Можете и станете! Потому что я делаю вам огромное одолжению, что разрешаю остаться здесь! Но это не пожизненная привилегия. У вас будет испытательный срок, — он подошел еще ближе и наклонился к ее уху, угрожающе прошептав. — Ты же понимаешь, что будет с теми, кто его не пройдет? Малейшее нарушение, непослушание или попытка восстания — пуля в лоб и ариведерчи. Поэтому вся надежда на твои дипломатические способности, Кэрол. Если хочешь, чтобы ваша дружная семья осталась в нынешнем составе, позаботься, чтобы Рик и компания стали примерными Спасителями. Он взглянул на нее с ухмылкой, внимательно всматриваясь в ее глаза. Кэрол не отводила взгляд, не спорила и не возражала. Только смотрела на него с такой искренней злостью, что он уже не сомневался — она сделает все, как он велел. — Рад был повидаться. До скорой встречи, — он по-дружески похлопал ее по плечу и пошел в сторону Александрийских ворот. —Я ведь спасла тебе жизнь! — крикнула она ему вдогонку. Ниган остановился, но не стал поворачиваться, ожидая продолжения. —Так ты меня благодаришь? Угрозами и манипулированием? Он ухмыльнулся и развернулся к ней лицом, встретившись с ее осуждающим взглядом. —Кэрол, я прекрасно помню твой феерический удар сковородой по башке Джеффри. И поверь, я отблагодарю тебя, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. А пока продолжай спасать хороших людей. Точно так, как спасла меня в тот день. Попрощавшись с ней жестом, он надел солнцезащитные очки и бросил напоследок: — Не злись, тебе это не идет.***
Мадам Жозефин только налила себе коньяку и уселась поудобней в кожаное кресло, как в дверь неожиданно постучали. Она недовольно покосилась на наручные часы. Десять тридцать вечера. Так поздно ее мог потревожить только самый главный Спаситель, но он бы никогда не явился к ней без предупреждения по рации. —Идите нахер, — тихо пробурчала Жозефин и поднесла рюмку к губам. Раздался еще один стук, более настойчивый. — Ниган, иди к черту, я отдыхаю! — рявкнула Жозефин. — Это не Ниган, — послышался робкий женский голос и темнокожая Спасительница разозлилась. Какая-то дура посмела потревожить ее в столь поздний час. — Я тебе сейчас устрою, нахалка, — прошипела Жозефин, поставив коньяк на тумбочку и выкрикнула. — Входи! Дверь открылась и на пороге появилась молодая девушка. — Добрый вечер, Мадам Жозефин. Извините, что так поздно, просто завтра у меня ранняя смена и я… —Да мне плевать! Кто ты такая, чтоб являться ко мне в такое время, а?! Совсем, блядь, от рук отбились! Вам тут что, круглосуточная справочная? Что встала, как чучело, говори уже, раз приперлась! Чего тебе? — Мне ничего не надо, я Вам письмо из Королевства принесла, — ответила дрожащим голосом девушка и Жозефин недоверчиво посмотрела на конверт в ее руке. — Какое, нахрен, письмо! Не морочь мне голову! — Хорошо, я его выброшу. Простите, пожалуйста, я больше не… — Заткнись уже и давай его сюда! — Жозефин махнула рукой, подзывая девушку к себе. — Господи, да шевелись ты! Такая молодая, а еле плетешься. Взяв конверт, тучная Спасительница пробежала глазами по тексту. Мадам Жозефин от Сары Миллер. SVP, lisez cette lettre, car vous êtes mon dernier espoir (Пожалуйста, прочитайте это письмо. Вы — моя последняя надежда). Мадам Жозефин нахмурилась, перечитав фразу на французском, и обратилась к Спасительнице: — Кто тебе это дал? — Какая-то женщина. Она уверяла меня, что Вы ее хорошо знаете. — Знаю, но она уже дней десять как на том свете. Что же это получается, милочка, ты принесла мне вести с загробного мира? Молодая Спасительница явно замешкалась, не зная, что ответить. — Ну что ты глазами хлопаешь? Сара Миллер, которая якобы написала это письмо, погибла в Александрии. Я очень не люблю, когда меня разыгрывают, милочка. Вот только когда разыграю я, тебе мало не покажется. — Мадам Жозефин, клянусь Вам, я это не писала! Я была на дежурстве в Королевстве, ко мне подошла женщина и умоляла отдать Вам это письмо. Она сказала, что работала на Вас и что Вы называли ее неженкой, и что… — Господи, да не тарраторь ты! Помедленнее! Опиши ее. — Невысокая, худощавая, волосы кудрявые и… —Понятно, — перебила ее Жозефин, вскрыв конверт. — Сейчас посмотрим, что нам пишут с того света. Ну-ка прикури мне сигарету и присядь на стул по правую сторону стола. Слева уже сидят. Она с интересом наблюдала за реакцией побледневшей Спасительницы, которая уставилась на «занятый» стул. —Но… Там никого нет. Вы ведь шутите, да? —То, что ты ничего не видишь, не означает, что там никого нет. Так, ты прикуришь мне сигарету или дальше будешь болтать без толку?! Молодая Спасительница схватила с тумбочки Мальборо и нервно защелкала зажигалкой. — Господи, сколько тебе лет? — недовольно буркнула Жозефин и поднялась с кресла, отобрав у девушки сигареты и зажигалку. — Двадцать два. — Bébé-lala (малявка), — Жозефин прикурила сигарету и медленно затянулась, кивнув Спасительнице на стул. — Садись и помалкивай. Уйдешь, когда я скажу. Устроившись поудобней, мадам Жозефин зажала сигарету зубами и принялась читать письмо, написанное на французском. Дорогая мадам Жозефин, Если Вы читаете эти строки, то это настоящее чудо! А значит есть надежда, что Вы согласитесь помочь. В день, когда мы с Вами в последний раз виделись, я уехала в Александрию. Эта долгожданная поездка домой стала для меня лучшим подарком, потому что в тот день я узнала, что мой брат жив. Но моя радость очень быстро сменилась горем. Когда Сектанты напали на Александрию, все происходило очень быстро. Моя родная община пала, как та башня на Вашей карте Таро. И среди всего этого хаоса я столкнулась со своим мужем-Сектантом. Он увез меня в лес, чтобы убить не в суматохе сражения, а медленно и с наслаждением. Не буду вдаваться в подробности, да и наверное в это сложно поверить, но меня спас ребенок. Выбравшись, я сразу же помчалась в Александрию, но по дороге меня остановил патруль Спасителей. Так как пропуска у меня не было, патрульные не пропускали меня дальше. Я еле уговорила одного из них связаться с Ниганом, чтобы он подтвердил, кто я, но нам так и не удалось поговорить и меня отправили в Королевство. Позже я написала Нигану письмо, но и эта попытка стала напрасной. Наверное, читая это, Вы смеетесь над моей наивностью. Признаюсь честно, до меня не сразу дошло, что я тратила время и силы впустую. «Дура» — подумаете Вы и будете правы. Мне выпал шанс начать новую жизнь. Я могла бы исчезнуть, уехать вместе с братом и навсегда позабыть о своих долгах и работе в Святилище. Но я хочу знать о судьбе дорогих мне людей, которые остались в Александрии. Спасители, охраняющие Королевство, ничего не говорят. К кому бы я ни обращалась, у всех один ответ — это не мое дело. Без пропуска мне не попасть в Александрию, поэтому я обращаюсь к Вам. Помогите мне, умоляю! Этот пропуск даст мне возможность снова увидеть мой дом или хотя бы то, что от него осталось. Заранее спасибо за любую помощь! Я в долгу не останусь. С уважением, Сара Миллер. P.S. Пожалуйста, не говорите Нигану, что я написала Вам. Я знаю, что он вскоре станет отцом, поэтому больше не хочу его тревожить. —Bordel de merde, qu'est ce qui se passe?! (Твою мать, что вообще происходит?) — раздраженно воскликннула Жозефин, положив дымящуюся сигарету в пепельницу. —Ну ничего, сейчас разберемся. Отложив письмо в сторону, она открыла верхний ящик тумбочки и достала колоду Таро. —Я могу идти? — внезапно спросила Спасительница. —Сиди и не болтай! — рявкнула Жозефин. —Я сейчас буду разговаривать, так что не вздумай перебивать, иначе все испортишь, поняла? Спасительница испуганно закивала головой и Жозефин нахмурилась, сконцентрировавшись на картах. —Montrez-moi la mère de l'enfant de Negan (Покажите мне мать ребенка Нигана). Она вытащила из колоды три карты и удивилась, рассматривая их странный ответ. Первое, что пришло на ум — Таро не хотели с ней разговаривать, но она все равно решила продолжить. —Si sa mère est déjà morte, montrez-moi qu'est ce qui lie Negan avec cet enfant? (Если его мать мертва, то что же связывает Нигана с этим ребенком?). Глубоко вдохнув, Жозефин вытащила следующие три карты и почувствовала, как сердце заколотилось в груди. Таро снова показали ей женщину, которая и ранее появлялась в их ответах.Жозефин отложила карты всторону и взяла с пепельницы сигарету, недовольно фыркнув: — Ладно, я вас поняла. Вы надо мной издеваетесь. Пожалуй, надо от вас отдохнуть недельку-вторую. Она глубоко затянулась, мимолетно взглянув на письмо. В глаза бросилась фраза «но и эта попытка стала напрасной». Очередная напрасная попытка. Нахмурившись, Жозефин медленно выдохнула дым, перечитав письмо. — Как тебя зовут? — обратилась она к притихшей Спасительнице. — Лу. — А скажи-ка мне, Лу, кому первому ты бы сообщила, что с тобой все хорошо? — Энди, моему парню. — Ну конечно! — воскликнула Жозефин, помахав перед ней письмом Сары. — Вот почему она с самого начала пыталась связаться именно с ним, а не с Александрией, или со мной! — С моим парнем? — шокированно песпросила Лу. — Дура, да кому сдался твой Энди! — прикрикнула на Спасительницу Жозефин, схватив Таро. — Попытки были напрасными, потому что без пропуска и нужных связей ты хоть головой об стену расшибись. Вот почему в последнее время карты постоянно показывали мне ее, когда я спрашивала о Нигане! Прижав Таро к груди, Жозефин закрыла глаза. Шумно выдохнув, она начала бережно поглаживать колоду и произнесла: — Montrez-moi qu’est ce qui se passe entre Negan et Sarah Miller (Покажите мне, что происходит между Ниганом и Сарой Миллер). Выложив три карты, она замерла, взволновано разглядывая каждую по-очереди и приговаривая «ну надо же…». — Что там? — робко спросила молодая Спасительница, чуть привстав со стула. — Не твое дело, как и не мое, собственно говоря, — задумчиво ответила Жозефин, потянувшись к рюмке коньяка. — Так, в чьем подразделении служишь? — У мистера Багвелла. — Мистера Багвелла? — с отвращением фыркнула Жозефин. — У Пакетика, что ли? — Да. — Бедняжка… — с сочувствием протянула Жозефин и опустошила рюмку. — А к кому хотела попасть до распределения? — К Поле, но мне сразу сказали, что это нереально. — Еще бы! Рыжей стерве попробуй угодить. Ладно, Лу, иди спать, у нас завтра полно дел. — У нас? — У нас, у нас, — повторила Жозефин и встала с кресла, покряхтывая. — Съездим в Королевство, навестим, так сказать, внезапно воскресших. Будешь моим водителем. — Я не могу, у меня смена в патруле. — Кто так сказал? — Мистер Багвелл. — А ты ему уже не подчиняешься, — она принялась шарить по карманам своей кофты. — Но…почему? — Потому что я так решила, — Жозефин подошла к Лу, добродушно улыбаясь, и неожиданно приставила к горлу девушки маленький нож. — А теперь внимание, Лу. Какое самое главное правило в Святилище? — Не воровать, — дрожа ответила девушка. — Нет, mon bébé, самое главное правило — не врать. Кража — это вранье, клевета — это вранье, слухи и сплетни — это вранье. А Ниган… Ох, как же его выбешивает вранье, ты не представляешь! Поэтому, Лу, если хочешь работать у Полы, никому ни слова о Саре Миллер. Никому и никогда. Взболтнешь хоть раз, я лично позабочусь, чтоб ты до конца жизни драяла мужские туалеты в блоке элиты. Подчеркиваю, мужские! А это то еще удовольствие, уж поверь. Мадам Жозефин убрала нож от дрожащей девушки и направилась к своему столу у окна. Взяв чистую рюмку, она налила коньяку и вернулась к перепуганной Спасительнице. — Выпей успокоительное и иди спать. Она сунула рюмку в руки Лу, но та неожиданно расплакалась. — Святая Мария, началось! Чего ты ревешь? Пей давай! — Не надо было брать письмо, да? Не надо было? — сквозь слезы отчаянно повторяла Лу. — Надо или нет — решала твоя совесть. Раз ты его принесла, она у тебя есть. Ну все, Лу, пей и проваливай. Ты меня утомила. Заплаканная Спасительница залпом осушила рюмку и, всхлипывая, покорно направилась к двери