Я л. е.

В воздухе летает пыль. Её хорошо видно в потоке света, что льется из окна. Прохладно. А на улице жарко. Где-то кричат дети, мяч звонко бьётся об асфальт. Если закрыть глаза, то словно попадаешь в другой мир. И там хорошо. Даже дышать становится легче. - Тебе плохо? Взгляд упирается в деревянный потолок. Доски потемнели от времени, везде щели. Зимой тут невыносимо холодно. - Нет, мне хорошо. Шелест переворачиваемой страницы. А потом скрип ручки по бумаге. Хён всегда читает и делает заметки. Бэкхен медленно переворачивается на бок и подкладывает руку под голову. Дышать становится тяжелее, и ему вновь приходиться лечь на спину. - Иди сюда. На руках у Чунмена тепло, уютно и спокойно. Можно почитать книгу, которой занят хён. Но заметки читать интересней. Потому что Бэкхен ни разу их не разгадал. Чунмен пишет одному ему понятными сокращениями. - Хен, что такое "я л. е."? Хён хитро улыбается и отвечает: - Потом скажу. Бэкхен капризно бьёт его кулаком в плечо, получая в ответ тихий смех и крепкие объятия. ××× Чунмен не спит. Не спит день пятый. Или шестой. Он не считал. Просто сон - не позволительная роскошь. Вдруг Бэкхену понадобится он, а Чунмен в это время будет спать? И не успеет. От последней мысли он гулко сглатывает и тихо воет. Больно. Очень больно. Медсестра заглянула в палату и быстро выбежала обратно. С Чунменом бесполезно разговаривать. Бесполезно и страшно. Лучше его не трогать. - Хён, что такое "я л.е."? Вопрос заставляет подскочить на месте и свалиться на пол. Чунмен неуклюже подползает к кровати и берет Бэкхена за руку. Бэкхен сидит на коленях у хёна и рассматривает заметки в блокноте. - Так что же это? Голос Хёна слабый. Говорит и дышит тяжело. И глаз не открывает. Чунмен сглатывает противный комок. - "Я люблю его", - хрипло отвечает Ким. - Я люблю тебя, Хён-а. В воздухе летает пыль. Ее хорошо видно в потоке света, что льется из окна. Прохладно. А на улице жарко. Куда-то пропали дети. Тихо. Только слышно, как стрекочут кузнечики. Бэкхену легко дышать. Из груди исчезла та тяжесть, что не давала жить и заставляла мать плакать, пока он не видит. Чунмен с испугом смотрит на безмятежную улыбку Бэкхена. Он выглядит нереально. Слишком красиво и пугающе. - Тебе плохо? Бэкхен поднимает голову, встречаясь взглядом с хёном. Тот улыбается и держит за руку, поглаживая ладонь. Спокойствие разливается по всему телу. - Нет, мне хорошо. Противный писк аппаратов, улыбающийся Бэкхен, и душераздирающий крик Чунмена.