***
— Госпожа Штраус! Госпожа Штраус! — запыхавшись, в библиотеку, словно вихрь, влетела до безумия перепуганная служанка. Её глаза были полны ужаса, а некогда белый фартук и полы платья запачканы кровью. — Госпожа, он снова здесь! Герцог кр… — речь служанки оборвалась на полуслове. Её хиленькое тельце, даже не успев осесть на пол, превратилось в пыль. Непроглядный туман окутывал комнату за комнатой, выискивая хозяйку поместья. Он приходил в этот дом каждую субботу первой недели нового месяца. Его не волновало то, что пакт, заключённый между небесами и преисподней нёс запрет на подобные действия. Он — самый могущественный демон из шести Герцогов Ада. Он был зачинщиком первой битвы, поразил Рафаэля, создал Ад… Он был великим. Его боялись, ненавидели, молили, боготворили… и лишь какой-то жалкий ангел уже не счесть какое столетие подряд не желал повиноваться. А ведь он давно мог стереть её с лица земли, да и мира вообще, но не желал. Такое простое решение унижало его, оскорбляло. Велиар добьётся своего, и она склонит голову перед ним, моля о пощаде, прощении и осквернении. — Госпожа Штраус! Ах, Госпожа Штраус! — в помещении раздался насмешливый голос, парадирующий тон служанки, — Герцог Велиар явился! Спасите, помогите, изничтожите его своим святым ядом! — вся его речь была сущим издевательством. Тон голоса писклявый, с поддельным ужасом и страхом, а затем душераздирающий крик. На доли секунды всё стихло. Тишина, поглотившая поместье, не предвещала ничего хорошего. — Ну, где же ты, Госпожа Штраус?! Выходи, спасай своих жалких людишек! — по всей библиотеке разнёсся жуткий, раскатистый, словно гром, смех, напоминающий чем-то безумца. Около зашторенного окна возникло небольшое, но достаточно яркое свечение, озарившее всё помещение. Оно отдавало теплом и заботой, обволакивающей всё вокруг. Если бы живое существо находилось тут, оно обязательно почувствовало бы такую лёгкость в теле, словно ты перышко, которое летит в волнах мягкого дуновения ветра. Голос недовольно фыркнул. Если для обычного человека это свечение являлось неким облегчением от всего того, что накопилось внутри, то для него оно было сравнимо с неглубоким, но довольно-таки ощутимым порезом. Свет погас, а на его месте появилась ангел — хрупкая, миниатюрная, в белой подпоясанной тунике, с массивными крыльями, что были больше её самой раза в два. Её белоснежные волосы струились по плечам, спадая на спину и доходя до пят. — Мой ответ — нет! — её голосок был словно тысячи колокольчиков — звонкий, лёгкий, прозрачный, мелодичный и приятный. Однако каким бы мягким и нежным он сейчас ни казался, в нём весьма отчетливо и ясно были слышны нотки твёрдости, некой холодности и полной уверенности в сказанном. Да, она ангел — существо чистое, милое, невинное, казалось бы совершенно безобидное, но и у них есть свой характер. Лисанна была в своём решении непоколебима. — Ну, нет так нет, — эта интонация не предвещала ничего хорошего. В паре метров от ангела образовался большой сгусток тумана. Он принимал странную форму, чем-то отдалённо напоминающую человека. Она напряглась, крылья слегка затрепетали. Чувствует её интуиция, что сегодня не кончится ничего добром. Поднятая вверх туманная рука щёлкнула пальцами, и в тоже мгновение невидимые цепи сковали хрупкое тело и массивные крылья. — Отпусти, — она не пыталась вырываться или выбираться, ибо знала, что бесполезно. Сковывающие её цепи обладали чудесным свойством лишать временно сил, а всю выпущенную энергию нещадно поглощали. Ангел прекрасно помнила, как в первую их столь близкую встречу чуть не лишилась своей благодати. — Скажи лишь «да», и я отпущу, — в нечётком образе появляется пара тёмно-синих, словно небо перед жуткой, сметающей всё на своём пути грозой, глаз. Они смотрели на неё с превосходством, нескрываемым желанием, плохоподавляемым отвращением, сверлили, будто бы ещё немного и прольётся её святая кровь. — Никогда! — она поднимает на него свои кристально чистые глаза. В них плещется чистой воды сожаление, но ни к себе — к нему. Велиар не видел ничего дальше своего напыщенного носа. Лисанна не спорит с ним, времена для ангелов не лучшие, но то, что он просит… Нет, однозначно — никогда! — Глупый ангел, — фыркает голос. Глаза закрываются и исчезают. Невидимые цепи постепенно исчезают, давая сделать глубокий и лёгкий вздох. Туман покидает комнату, и ангел падает на колени. Напряжение, царившее в библиотеке, спадает, аура помещения принимает свой естественный окрас. Туман совсем покинул комнату, а через несколько секунд и весь дом. — Никогда… — тихо шепчет она, собирая пальцы в кулаки. — Слышишь меня, никогда! — её крик эхом отдаётся по всему поместью, выходя и за его пределы. Это не крик отчаянья, быть может, боли, мольбы о помощи или чего-то ещё. Это просто крик, который никогда не достигнет своего получателя, ибо он в её сознании, он сам в ней…***
Непроглядная тьма постепенно растворялась, даруя рассудку долгожданную свободу — сон отступал, оставляя обрывок воспоминания незаконченным…