Мы ещё встретимся!

— Я клянусь жизнью своей, о, Владыка, что буду верен вам до последнего вздоха, несмотря ни на что… *** — Ну, если вы подпишете этот контракт, то я лично буду вас охранять, дорогуша! *** Он поклонился почтительно, а затем робко поднял глаза на своего Владыку. Такого сильного, несгибаемого и иллюзорно хрупкого. С белоснежными длинными волосами, с тонкими чертами лица и такими грустными, уставшими глазами. *** Подпись изящным вензелем легла на бумагу контракта и он, усмехнувшись, шутливо поклонился своему нанимателю, скользя по нему профессионально-отстраненным взглядом: худ, но не дистрофичен, заботится о своей внешности — волосы длинные, ухоженные, как и руки. Строит из себя этакую куклу разряженную, а сам ишь какие требования предъявил, что под них подошли-то всего трое из охранников, включая его самого, а учитывая то, что остальные на задании… Не важно. Важно, что на его клиента было уже три покушения и последнее он предотвратил самостоятельно, скрутив отправителя в бараний рог, не побоявшись сломать один из своих наманикюренных коготков. *** — Мой воин… Я хочу, чтобы ты сопровождал меня везде и всегда, чтобы ты был всегда честен со мной и не смел ничего утаивать от меня. Хочу, чтобы ты стал моим оружием и моим щитом. Будешь ли, мой воин? *** — Я хочу, чтобы вы охраняли меня постоянно, день и ночь. И хочу, чтобы о любых возможных подозрениях о личности, подсылающей убийц, говорили мне сразу, не утаивая. Я могу полагаться на вас в вопросах как своей защиты… Так и обороны? *** — Да, мой Владыка! С радостью я приму смерть за вас, великое счастье для меня — находиться с вами рядом. *** — Ну я же тоже подписал контракт, смотрите же, он двусторонний. С вашей стороны — только почасовая оплата меня, как личного телохранителя и моих ребят, как сыщиков. Официально, конечно. Но если что… Разрешение на огнестрел есть у всех нас. И обращаться с ним мы умеем, как вы понимаете. С моей стороны — обеспечить вам охрану и то, чтобы огнестрел не пошёл в дело. *** — Владыка!!! Назад!!! Сай!!! Нет!!! — Воин боялся не успеть. Боялся, что так и не предотвращенный, но раскрытый переворот все же удастся до конца и Сая больше не станет. И его возлюбленный Владыка никогда больше не подарит ему свою улыбку. Пусть мимолетную, но такую же нежную, как только что расцветшая дикая астра в каплях рассветной росы. И он успел. Накрыл собой, когда обрушился свод замка, терпел боль в сломанных ребрах, сцепив зубы, и держался так, чтобы не придавить Сая к полу ещё сильнее. Он обещал защищать до последнего вздоха… Он будет! Но как же обидно, что последний вздох его будет совсем скоро: судя по крови, заполняющей рот, ребро пробило лёгкое. Совсем плохая новость. Но надо подниматься, вытаскивать своего Владыку из-под завалов, тайным переходом выбираться из этого замка туда, где ждут уже их верноподданные. Владыка приказал им покинуть замок, чтобы те не пострадали. Те покинули, но лишь затем, чтобы привести своих бойцов. Жаль, не успели… Все, на что теперь хватило сил у воина — откинуться на спину, из последних сил поднимая придавившие его камни. И он уже не мог видеть, как пришедший в себя Владыка сидит над его телом, обводит тонкими пальцами разбитые, окровавленные губы, как по его щеке, серой от пыли, скользнула слеза, в мгновение становясь чёрной, смывая с нежной кожи грязь. — Мы ещё встретимся, Ламир. Мой воин. Мой возлюбленный, — прошептал он, коснувшись своими губами кровавых губ воина и, шатаясь, поднялся. Ему нельзя было больше там оставаться… *** Взрыв произошёл прямо на его концерте! Прямо когда Сай пел. Подорвали не сцену, подорвали полупрозрачный стеклянный купол, а вместе с ним и стальные балки, которые его удерживали. И если стекло рассыпалось неопасной мелкой крошкой, то балки… Это была проблема. Но телохранитель не растерялся, он прыгнул на сцену, закрывая собой растерявшегося певца, крепко прижимая к себе. И вовремя, ведь иначе прямо на него рухнула бы огромная балка. К счастью, обошлось порванной майкой телохранителя и испугом у его нанимателя. А потом испуг перерос, кажется, в шок. Ничем, кроме выброса адреналина, телохранитель не мог объяснить то, что эта вечно холодная ледышка, нанявшая его и половину его команды за огромнейшие деньги, даже не поведя бровью, развернулась в его руках и, смаргивая слезы, бормоча что-то вроде «Ты жив… Жив!» начала целовать его лицо, потом губы… А кто он такой, чтобы отказаться? К тому же, певец ему искренне нравился и, ещё немного, и будет откровенно плевать на долг службы, на корпоративную этику, на Устав и на все остальное. — Вот мы и встретились вновь, мой воин, — прошептал Сай, едва разорвав поцелуй, бережно поглаживая телохранителя по поцарапанной щеке. Тот улыбнулся ему заговорщицки: — Я же обещал, Владыка…