Замена

У Джона пустые глаза, а внутри — война. Выстрелы, звуки разрывающихся снарядов и крики раненых. Его личный рай. У Морана зияющая пустота где-то в левом подреберье. Он заполняет её войной — она не отпускает не только Ватсона. Мир через оптический прицел снайперской винтовки и крики умирающих — убитых им. Его персональный ад. Им суждено было оказаться по разные стороны баррикад ещё задолго до того, как оба поняли простую истину — им не сбежать от себя. Не сбежать от войны. Но сейчас она закончена. Вот только победителя определить некому — его нет, как и победы. Единственный трофей, который разделили между собой Себастьян и Джон — пустота. Пустота в глазах и там, где всё ещё бьётся сердце (зачем?). Ватсон приходит на крышу Бартса и видит поле боя. Видит могилу — здесь ледяное дыхание смерти чувствуется гораздо отчётливее, чем на кладбище. Себастьян тоже забирается на крышу, ведь ему просто необходимо попрощаться. Увидев друг друга, они замирают, будто преступники, которых застали за чем-то противозаконным. Моран уверен, что Джон знает, кто он и зачем пришёл — узнавание, промелькнувшее в чужих, но таких же пустых, как собственные, глазах, заставило его насторожиться. У Себастьяна дыра в груди, через которую дует восточный ветер, и несколько ножей — война не отпускает просто так. Он несколько минут всерьёз думает о том, что можно было бы всадить один из этих ножей Ватсону под рёбра — просто из глупого желания отомстить, хотя мстить уже некому и не за кого. Потом собственная идея кажется нелепой и глупой, и он решает заговорить. — Как ты вообще? — его голос звучит глухо, а слова — ещё более нелепо и глупо, чем он представлял. — Живой, — не менее нелепо отвечает Джон. — В отличии от них. Моран усмехается похожей на оскал ухмылкой и качает головой. — Нет. Мужчина со вздохом кивает. — Тебе есть куда идти? Теперь, — зачем-то добавляет Джон. Себастьян кивает. У него есть квартира на окраине Лондона, в одном из тех районов, где можно запросто получить нож под рёбра. Совершенно незачем сообщать адрес Ватсону.

***

Джон приходит через три дня — долго же он собирался. В глазах у Джона всё та же пустота, в руках — бутылка дешёвого алкоголя. Моран удивляется тому, что Ватсона никто не тронул. — Я убивал людей, как-никак, — пожимает плечами Джон, узнав причину его удивления. — В плохие дни? — ухмыляется мужчина и тут же хмурится, понимая, что сказал не то. Больная тема? Прости, но обойдёшься без извинений. Они пьют и говорят — рассказывают друг другу о том, что не сказали бы больше никому. Выворачивают окровавленные души наизнанку и пытаются заполнить пустоту разговорами. Джон говорит о Шерлоке, не об идеализированом им самим и прессой образе, а о настоящем Шерлоке, похожем на ребёнка, чьим капризам отказывались потакать в детстве. Моран позволяет себе легко улыбнуться и замечает, что Джим тоже был похож на ребёнка, жестокого и эгоистичного, но ребёнка, которого не долюбили в детстве. Был. Джон продолжает приходить, Себастьян не спрашивает, зачем. Он уверен, что ему это не нужно, хотя без Ватсона было бы тяжелее. Джон остаётся, потому что не может жить в квартире на Бейкер-стрит, а больше идти некуда. Себастьян говорит, что не против, хотя на самом деле даже благодарен. Ватсон о чём-то говорит, видимо, пытаясь заполнить их общую пустоту. Себастьян не вслушивается, думая, что это не поможет, но ему ощутимо легче. Моран вскакивает от кошмара и отмахивается от обеспокоенного взгляда Джона. После пятого такого пробуждения он также отмахивается от слов мужчины о посещении врача. — Я лучше прострелю себе башку, чем отправлюсь к мозгоправу, — хриплым со сна голосом ворчит он. Ватсон хмурится и садится рядом, прямо на давно не мытый пол. Кошмары больше не снятся. Они по горло (с головой, на самом-то деле) погрязли в войне и уже не выберутся — слишком глубоко. Они оба слишком хорошо помнят о чужой смерти. Настолько хорошо, что забывают о том, что всё ещё живы. Они чем-то неуловимо похожи, поэтому Себастьян не удивляется, когда Джон уходит. Не отпускать может лишь война, он — нет. Шерлок вернулся. Мориарти — нет. Пустота в глазах Джона снова заполнена. Пустота у Морана под рёбрами увеличилась в два раза.