***
В небольшой квартире, состоящей из двух комнат, ванной и кухни, слышится скрежет ключа, что повернулся в замочной скважине. В узкий коридор со светло-зелеными обоями вошла Тоука. Девушка сбросила с головы капюшон и начала стряхивать капельки дождевой воды с волос. Дождь на улице начался слишком внезапно, застав врасплох почти всех обитателей вечернего города. Киришима только хотела выйти из уютного кафе, в котором работала официанткой, но пришлось остаться подольше, надеясь, что ливень хоть немного успокоится. Там ей заварили чашку вкусного кофе и девушка вновь погрузилась в учёбу, готовясь к ещё одному зачету, что будет завтра. Когда ливень превратился в моросящий дождь, Тоука поспешила домой, мечтая о теплом одеяле и мягкой подушке. Девушка бросила рюкзак с кучей разных кнопок на низкую тумбу возле входной двери и сразу направилась в душ, намереваясь согреться и смыть с себя дождевую воду. Хоть дождь и был несильным, но тонкая ткань джинс и толстовки все равно промокла. Тоука медленно стягивала прилипшую к телу одежду, напевая весёлый мотивчик под нос, немного покачивая головой в такт. Когда дело было закончено, она залезла в ванну, поворачивая вентиль горячей воды почти до упора. Вода быстро согрела продрогшую девушку и расслабила ее. Тоука смотрела на клубы пара, что быстро заполнили помещение. Веки тяжелели, а тело требовало сна, которого оно было лишено прошлой ночью. Киришима выключила воду и обмоталась большим полотенцем. Девушка прошлепала мокрыми ногами по полу, оставляя за собой влажные следы. Она оказалась в спальне. Здесь была двуспальная кровать, что стояла посреди комнаты, придвинутая изголовьем к стене, чёрный шкаф и тумбочка возле кровати, на которой стоял светильник и несколько книг. Тоука залезла в шкаф, доставая шорты серого цвета и растянутую красную футболку. Затем девушка вернулась в коридор и достала телефон из рюкзака, сразу засовывая другие учебники и тетради на завтрашний день. Установив будильник, Киришима укрылась одеялом, дотягивая его до самого носа. Наконец-то она выспится.***
— Тысяча минус семь? Тихий шепот разнесся по комнате, заставив спящую девушку резко оторвать голову от подушки. Тоука сонно огляделась, списывая странный звук на обычный глюк, после внезапного пробуждения. Киришима перевела взгляд на тумбочку, где лежал телефон. Она протянулась за ним, надеясь узнать, во сколько сон покинул ее. Когда дисплей загорелся, девушка зажмурилась от яркого света и медленно приоткрыла один глаз, смотря на время. Без двадцати три. Она никогда не страдала подобными приступами внезапного пробуждения, но спала очень чутко. Значит ее что-то разбудило. Тоука села на кровати и запустила пятерню в волосы, оттягивая их назад. А может ей не показалось? Да ну, бред. Ей нужно просто вновь уснуть. Верно. Девушка плюхнулась обратно на подушку, натягивая одеяло по пояс, и закрыла глаза, надеясь поспать ещё несколько часов. — Тысяча минус семь — девятьсот девяносто три. Верно? Вновь тихий шепот. Только на сей раз более отчетливый. Он заставил Тоуку резко сесть на кровати, прислонившись спиной к изголовью. Это точно не глюк. Она медленно плыла взглядом по комнате, которая была залита тусклым светом луны, что пробивался сквозь шторы. Пусто. С кровати девушка видит всю спальню полностью, словно на ладони. Но источника звука не видно. Это заставило сердце Тоуки ускорить свой ритм и слишком громко отбивать удары в ушах, но посторонние звуки оно не заглушало. — А девятьсот девяносто три минус семь? Шипение звучало прямо позади девушки. Она дернулась, перепрыгивая на противоположный конец кровати. Возле изголовья было пусто, что вполне ожидаемо. Тоука продолжала внушать себе, что это просто сон. Она ущипнула себя, но ничего не изменилось. Все реально! Это звучит просто абсурдно! Вдруг за край одеяла, что свисал с кровати, кто-то потянул. Девушка пискнула и вернулась на своё прежнее место, утягивая кусок тёплой материи на себя. На другом конце отпускать тоже не собирались. Оппонент был явно сильнее Тоуки. Одеяло медленно, но верно исчезало под кроватью, сколько бы девушка не упиралась, пытаясь вернуть свою вещь себе. Киришима сильно дернула бедное одеяло на себя, доставая практически всю материю из-под кровати. Она было уже обрадовалась, но угол одеяла сжимала рука человека. Бледная, можно даже сказать, что белая, кожа, на фоне которой белизна постельного белья казалось неприятным серым цветом. Тонкие пальцы, они длинные, словно у пианиста, с ярко выраженными фалангами и чёрными ногтями. Рука была видна лишь до локтя, но и по ней можно было сказать, что владелец — парень. Девушки редко развивают мускулатуру рук до подобного уровня. — Девятьсот восемьдесят шесть. На этот раз ответ был сказан в полный голос. Приятный, бархатистый баритон с небольшой хрипотцой. Можно просто заслушаться, но Тоуке сейчас было не до этого. Девушке было страшно, ее била крупная дрожь при одном взгляде на руку нежданного гостя, а от его голоса она была на грани потери сознания. Тело будто окаменело, приросло к кровати, не давая хозяйке и малейшего шанса сдвинуться с места. Пришелец чувствовал страх девушки, он давал ему больше сил, питал его. Рука сильно дернула одеяло на себя, заставляя Тоуку слететь с кровати. Удар о пол был глухим и отдавался болью во всем теле. Он отрезвил девушку, подгоняя мысли о ее плачевном положении. Она слетела с кровати, покинула единственное место, где могла хоть как-то избежать этого чудовища, что живёт под кроватью. Казалось, детская сказка, а вот оно. Живое доказательство того, что темноты всегда стоит бояться, а не внушать себе: «Все будет хорошо!» или «Ты ведь уже большая, а веришь в глупые сказки.». Вот теперь Тоука понимала, что лучше верить и быть готовым, чем дрожать и просто ждать смерти, когда это свалится внезапно, как снег на голову летом. — Девятьсот семьдесят девять. Ведь правда? Это следующее число? — А-а! За ногу резко схватилась та самая рука, сжимая до хруста костей. По лицу девушки потекли слёзы, разделяя лицо на три части. Левую ногу продолжали сильно сжимать. А Тоука уже ее почти не чувствовала. Она не хотела умирать! После всех издевательств в школе и университете, умереть такой простой смертью? Да ни за что! Девушка резко дернула шторы, возле которых оказалась очень удачно. Ткань порвалась с тихим треском, заливая комнату ярким лунным светом, что попал на руку пришельца. По комнате вновь раздался крик боли, только на этот раз кричал парень, а рука шустро шмыгнула под кровать. Когда Тоука переползла обратно на кровать, левую ногу пронзали тысячи тонких игл — кровь вновь циркулировала по венам на ноге. Уже начал отчётливо проявляться след руки незнакомца, наливаясь сине-фиолетовым цветом и опухая. Девушка продолжала тихо всхлипывать, вытирая крупные слёзы углом проклятого одеяла. Она укуталась в него, словно в кокон, и задремала, прислонившись спиной к изголовью кровати. И все равно, что завтра, точнее через несколько часов, будет адски болеть спина. Тоуке нужно хоть немного отдохнуть, а потом она обязательно решит, что делать дальше.***
Трель будильника оповестила о том, что пора просыпаться и собираться на пары. В первом действии сейчас просто не было смысла. Тоука открыла глаза час назад и пыталась собраться с мыслями, но в голове было пусто. Девушка не знала, что делать. Она боялась даже посмотреть на гладкую поверхность пола, а нужно слезать с кровати. Киришима медленно переползла на край кровати и резко заглянула туда, на доли секунды поборов страх. Пусто, даже пыли не видно. Неужели ей все это просто приснилось? Так же лучше! Девушка улыбнулась сама себе, внушая, что ночные приключения — это игра воображения. Об этом не стоит беспокоиться. Она слезла с кровати, направляясь в ванну. Левую ногу свело, и Тоука упала, схватившись за нее. Там красовался огромный синяк, который ярко показывал место, где ее сжимал незнакомец. Девушка провела кончиками пальцев по припухшей коже, оценивая степень повреждения. Вдруг под кроватью промелькнула тень. Киришима резко повернула голову в ту сторону. Издав странный звук, который напоминал скрежет ногтей по стеклу, что-то исчезло в темноте под изголовьем. Тоуку заколотило, казалось, что страх в миг стал осязаемым, он острыми зубами впился в кожу девушки, заставляя картинку перед ее глазами поплыть от слез. Тоука сорвалась с места, забыв о боли в ноге, и полетела в ванну, громко захлопнув за собой дверь. Девушка кусала губы до крови, борясь с желанием закричать. Она медленно съехала по двери на пол и обняла себя за колени. Из глаз вновь хлынули слезы, стекая по лицу и шее. Тоука не знала, что ей делать. Девушка обвела взглядом ванную. Ей нужно в душ и успокоиться. Она встала, прихрамывая на левую ногу, и залезла в ванную, повернув вентиль холодной воды, струи которой больно забили льдом по спине. Только сейчас Тоука заметила, что забыла снять одежду. Тихо ругнувшись под нос, она начала стягивать прилипшую к телу одежду. Мокрые тряпки полетели на пол, оставляя на нем лужи. Когда расшатанные нервы немного успокоились, девушка выключила воду. Она стала на влажную и холодную плитку. Смотря ничего не видящим взглядом в стену, Тоука лениво вытерлась полотенцем и потянулась к новой одежде, которую додумалась сложить еще вечером. Левая нога сильно болела, и Киришима закусила губу от боли, натягивая узкие джинсы. Девушка оделась, глотнула таблетку обезболивающего и посмотрела в сторону двери. Вновь стало страшно, по спине пробежали мурашки, заставляя Тоуку передернуться. Нужно просто быстро забрать телефон с кровати и вылететь из проклятой комнаты. Глубоко вдохнув, она сорвалась с места, моля сердце перестать так оглушительно стучать в ушах. В спальне было тихо и светло. Ничто не указывало на то, что одной девушке просто невозможно здесь находиться. Киришима залетела в помещение, схватила с кровати телефон и остановилась в дверном проеме. Она медленно повернула голову, окинув взглядом кровать. Под ней что-то лежало, отбрасывая тень. Тоука шумно сглотнула и сжала кулаки до побелевших костяшек. А ведь правду говорят, любопытство — не порок, а большое свинство. Девушка тихо подошла к кровати и, почему-то задержав дыхание, заглянула под нее. Там лежал светло-желтый лист в линейку с неровными краями. Где-то она уже видела этот лист. Память услужливо подкинула Тоуке образ небольшого блокнота, который пропал около месяца назад. Пропажа нашлась, но легче не стало. Девушка дрожащей рукой подняла листок и с опаской развернула его, боясь прочитать текст. Через секунду Тоука выпустила из дрожащих рук клочок бумаги и побежала ко входной двери в квартиру, хватая на ходу рюкзак и ключи. Тяжелая дверь с громким хлопком закрылась, заставляя листок подлететь на несколько сантиметров и упасть обратно. « Девятьсот семьдесят девять минус семь? „***
Тоука быстрым шагом подошла к стеклянным дверям университета. В здании было пусто и тихо. Девушка окинула долгим взглядом пустой коридор и побрела в сторону лестницы, которая вела на следующий этаж, где будет утренняя лекция. Преодолев несколько поворотов, Тоука оказалась возле двери в аудиторию, которая оказалась открытой, на удивление девушки. Она тихо проскользнула в помещение, мечтая сесть. Действие таблетки закончилось слишком быстро, и теперь по всему телу проходила волна боли, когда Тоука делала движение левой ногой. Медленно дойдя до первого ряда парт, Киришима села на стул, а рюкзак кинула на соседний, показывая, что сосед по парте ей не к чему. Девушка вытянула ноги под партой, закусив губу от боли, и положила голову на руки, лежащие на столе. — Что, Киришима, бурная ночка? Даже ходишь еле-еле. В мужском голосе была насмешка, но Тоука даже не реагировала. Девушка дремала, надеясь хоть немного восстановиться перед зачетом. А парню, который тенью нависал над ней, это не понравилось. Зеленые глаза странно блестели, показывая азарт владельца. Он провел рукой по белым волосам, убирая несколько прядей, что лезли в глаза. Парень начал дотрагиваться до спины расслабленной Тоуки, заставляя ее поднять голову и посмотреть на него сонными глазами. — Чего тебе надо? Киришима зло смотрела на внешний раздражитель, который мешает спать. Джонатан Кристофер Вайт — сын директора и личная аллергия Тоуки. Когда он рядом, девушке хотелось просто потерять сознание, начинала чесаться кожа, требуя содрать его взгляд. Тоука вздохнула и прикрыла глаза, стараясь не показывать свою злость слишком явно. Вдруг она почувствовала легкое прикосновение к щеке и резко открыла глаза, уставившись на лицо Джонатана, которое оказалось слишком близко. Чужое дыхание неприятно щекотало губы, заставляя Тоуку отстраниться, чтобы рассмотреть лицо парня с наглой ухмылкой. Джон игриво подмигнул и, положив ладонь на затылок девушки, притянул ее голову обратно. — Чего ты противишься? Я за тобой три курса бегаю. Неужели так тяжело прогнуться под меня? — последняя фраза Вайта была сказана обиженным голосом, и он подался еще ближе, касаясь своим носом носа Тоуки. — Отвали! -Киришима ударила Джонатана по руке, отстраняясь от него. Девушка зло посмотрела на него, замахиваясь, чтобы дать пощечину. Да посильнее! Чтобы рука начала гореть и покалывать. Вайт перехватил ее и сильно сжал. Но больно не было. Нога болела в несколько раз сильнее, что ощущения, которые причинял парень, казались легкой щекоткой. — Хватит сопротивляться! — Джонатан потянул Тоуку на себя, рыча слова под нос. — А то так и останешься девственницей, Недотрога. — Мистер Вайт, что вы себе позволяете? В аудиторию вошла профессор. Высокая женщина сталинской закалки. Она единственная из учителей, кто продолжает ставить обнаглевших студентов на место, не обращая внимания на их угрозы, которые уже десять лет обещают ей увольнение и жалкую смерть в подворотне. Профессор подошла к своему столу, продолжая сверлить Вайта осуждающим взглядом, который заставил парня отойти и сесть за парту одного из последних рядов колизея. Тоука облегченно вздохнула, чувствуя, что тело расслабляется, и на него наваливается слабость. Картинка перед глазами поплыла, и девушка прикрыла глаза, собираясь поспать. — Киришима, иди отвечай, — голос профессора звучал строго и в приказном тоне, показывая, что других вариантов не остается. — Да, профессор, — Тоука встала и пошла к столу, чуть прихрамывая, и порадовалась, что сейчас все сдаст, а на паре поспит.***
Кафе, в котором работала Тоука, было малоизвестным. Но если человек случайно заходил сюда, то это место становилось самым любимым. Здесь кругом витал запах вкусного кофе и свежей выпечки, который оставлял долгое послевкусие, после посещения этого кафе. Официанты проходили тщательный отбор, чтобы попасть сюда на работу, и выполняли свои обязанности четко и идеально, боясь потерять прибыльное место. Киришима здесь уже около трех лет и привыкла к небольшой суматохе, которая появлялась вечером. Сегодня же девушка спотыкалась на ровном месте, путала заказы и часто уходила в себя, пропуская мимо ушей слова посетителей. — Тоука, иди посиди, кофе выпей, — миленькая девушка в форме официантки подтолкнула подругу в сторону барной стойки. — Я подменю. Тоука медленно кивнула и пошла к указанному месту, ставя поднос с грязной посудой на нужное место. Девушка сама понимала, что она ведет себя как полная идиотка, но ничего не могла поделать. Все началось с того, что Тоука посмотрела в окно, где было уже темно, предвещая скорый конец рабочего дня и поход домой. Дом… О мысли про него становилось плохо. Сердце болезненно сжималось, о по спине пробегал холодок. Из рук валилось все, что там оказывалось, а перед глазами появлялась знакомая рука, что сжимает угол одеяла. Ногу сводила боль, словно ее скучивали, ломали кости и разрывали кожу вместе с мышцами. — Держи, — бармен протянул задумавшейся девушке белую чашку с кофе и обворожительно улыбнулся. — Спасибо. Тоука поднесла чашку к губам и сделала большой глоток, не обращая внимания на жжение в горле, которое доставляло легкое неудобство. Домой идти все равно придется, от проблем не убежишь. Девушка продолжала пить кофе, мечтая, чтобы эта ночь прошла спокойно, без приключений. Спустя час Тоука шла по пустынной, темной улице, считая шаги до квартиры. Вот она уже возле двери, руки сильно дрожат, отказываясь вставлять ключ в замочную скважину. На пятой попытке Киришима все же справилась с дверью и вошла в коридор, стараясь не шуметь, словно она в чужом доме. Сколько бы девушка не прислушивалась, тишина ощутимо давила на сознание. Хотелось, чтобы все случилось, что должно, прямо сейчас, не заставляя ее мучиться. Тоука тихо положила ключи, стараясь не издавать посторонних звуков. Словно в прострации, она сняла обувь и побрела в ванну, надеясь, что холодная вода заставит голову соображать лучше. Ледяные струи, как град, били по спине девушки, оставляя красные пятна. Боль пронзала кожу острыми иглами, но Тоуке было все равно. Неприятные ощущения оставались где-то на заднем плане, оставляя тяжелые мысли один на один с испуганной девушкой. Она медленно выключила воду и вылезла из ванны. Под красивыми глазами залегли тени, а взгляд стал стеклянным, словно у фарфоровой куклы. Тоука натянула одежду на мокрое тело, забыв о полотенце, и побрела в спальню. Она мечтала лечь спать и не просыпаться, никогда. Одеяло было холодным и совсем не грело. Девушка ворочалась, пытаясь провалиться в спасительную темноту, но ничего не получалось. Вдруг под изголовьем что-то зашуршало, и Тоука сжалась, вцепившись в одеяло, как в спасительную нить. Кровать за спиной прогнулась. Девушка зажмурила глаза и задрожала, боясь пошевелиться. Сердце уже слишком привычно стучало в ушах, заглушая посторонние звуки. До шеи дотронулось что-то холодное, заставляя Тоуку вздрогнуть. Ледяные подушечки пальцев выводили на коже странные узоры, еле касаясь. Эти движения были такие успокаивающие, что Киришима расслабилась против воли. Чужая рука исчезла, и девушка резко открыла глаза. В душе вдруг заиграло любопытство, которое требовало посмотреть на незваного гостя, но Тоука быстро поборола его и вновь зарылась в одеяло. — Сколько? Девушка зажмурила глаза. Дыхание сбилось, и появилось желание разрыдаться. Ее резко дернули и перевернули на спину. На горле появилась знакомая кисть, которая сжимала шею слишком сильно. Воздух резко покинул легкие, а вернуть его не получалось. Тоука захрипела и выгнула спину, пытаясь ослабить чужую хватку. Она вцепилась в руку и, пытаясь разжать тонкие пальцы, царапала бледную кожу. Вдруг девичье тело придавило, вышибая из легких последние крупицы воздуха. Сине-фиолетовые глаза округлились, а рот открылся в немом крике. Крылья носа широко раздувались, пытаясь вдохнуть, но ничего не получалось. — Девятьсот семьдесят девять минус семь? Тоука начала шевелить губами, пытаясь сказать ответ, но ничего не выходило. Слышались лишь хрипы. — Ответь! Я отпущу, если ответишь! Глаза девушки наполнились слезами, картинка перед глазами поплыла, размывая изображение фигуры, что пригвоздила Тоуку к кровати. Она поморгала и смогла рассмотреть своего обидчика. Взгляд плыл от недостатка кислорода, но белые волосы словно светились в темноте комнаты. Заостренные черты лица и аристократическая бледность. Правый глаз был серого цвета с множеством оттенков, а второй пугал, заставлял сердце забиться еще быстрее, а легкие вмиг наполнились воздухом, будто рука исчезла на доли секунды. — Девятьсот семьдесят два. Тоука не узнала собственный голос. Его звучание так испугало девушку, что она не заметила отсутствие руки на горле. Тоука смотрела на гостя, рассматривая его левый глаз. Привычное белое глазное яблоко было черным, а радужка — ярко-алого цвета, словно кровь. Из уголка глаза на щеку расползались тонкие нити вен. Вдруг эти линии исказились, и парень улыбнулся, сверкая ровным рядами белых зубов. Улыбка была безумной, словно оскал бешеного зверя. Гость резко завел руки Тоуки назад, сжав их одной своей рукой за запястья. — Молодец, какое следующее число? Парень опустился к шее и провел языком по артерии, которая задергалась с огромной скоростью, показывая ему быстрое сердцебиение девушки. Широко открыв рот, он вцепился в шею Тоуки, прокусывая тонкую кожу. Горячая кровь с ярким солено-металлическим вкусом хлынула в рот, заставляя парня сжать челюсть еще сильнее. Девушка под ним металась и дергалась, пытаясь вырваться, но этими действиями она лишь разрывала укус еще больше. Через несколько минут Тоука лежала неподвижно, смотря пустым взглядом в потолок. Ее шея онемела, боль почти не мешала. Какая же бессмысленная смерть. — Тебе рано умирать. Парень отстранился от раны, облизывая губы. Он посмотрел в глаза Тоуки, которые начали тускнеть, и, тяжело вздохнув, прикусил собственный язык. Парень наклонился к лицу девушки, немного приоткрыв рот. Капля густой, почти черной крови упала на губы Тоуки, и она ее слизнула, мигом проглатывая. — А ведь человеческая жизнь так хрупка. Научись получать от нее удовольствие. От каждой прожитой секунды. Тихий шепот гостя звучал все четче и четче. Туманность перед глазами девушки пропала, возвращая ясность взгляда и сознания. Но что-то все равно мешало действовать самой. Тело не слушалось. Тоука не хотела, чтобы ее рука начала пропускать сквозь пальцы мягкие белые пряди. Сколько бы девушка не умоляла свое тело, оно не слушалось, притягивая чужую голову за волосы, накрывая его губы своими. Сознание вопило о несправедливости, а язык медленно сплетался с чужим вырисовывая странные узоры и пересчитывая зубы парня. У него во рту чувствовался яркий вкус крови, но Тоуке нравилось. Ее пугало это странное чувство. Все естество девушки откликалось на любое легкое прикосновение незнакомца. Кожа стала слишком чувствительной. Девушка ощущала ею каждый мускул парня, который вдавливал ее в матрас. Он кусал губы Тоуки, слизывая кровь. Парень резко отстранился, блестя глазами от возбуждения, сорвал с девушки одеяло и прильнул обратно. Киришиму пугала настойчивость гостя, его трясло крупной дрожью. Парень молниеносными движениями рвал одежду на девушке, водя руками по выступающим ребрам и позвонкам. Его ласки были грубые, слишком властные. Парень специально сжимал и щипал кожу слишком сильно, ловя ртом болезненные вскрики Тоуки. Он вновь отстранился, проводя языком по припухшим от поцелуев губам, и посмотрел на свое творение. Девушка металась по кровати, ее щеки горели, а с губ срывалось сбивчивое дыхание. Все тело покрыто мелкими пятнами разных оттенков красного и сине-фиолетового. Тоука стыдливо сводила колени и отводила взгляд от голого парня, который уже успел раздеться. Бледная кожа покрывалась рубцами шрамов, но это его не портило, а делало еще более прекрасным. — Зови меня Кен. Парень вновь лег на Тоуку, чувствуя, как ее грудная клетка упала. Он выбил оттуда весь воздух. Благодаря крупицам крови в организме девушки, рана на шее покрылась тонкой коркой. Кен начал теребить ее языком, заставляя тонкий покров трескаться. Он начал слизывать кровь, смотря на лицо Тоуки, которая также смотрела на него. Парень ухмыльнулся, ощущая, что тело под ним задрожало от этого. Проводя руками от худых бедер вверх, останавливаясь на небольшой груди и резко сжимая соски между указательным и большим пальцами. Девушка вскрикнула, выгнув спину. Ее руки очутились на плечах Кена, немного сжимая их. Парень раздвинул коленом ноги Тоуки, устраиваясь поудобней. Сама девушка смотрела на него испуганным взглядом и пыталась свести ноги обратно, но тело продолжало отказываться подчиняться. Руки притягивали Кена ближе к себе, а ноги разводились еще шире. Парень отпустил напряженные соски и поймал правую кисть девушки. Его глаза заблестели еще больше, словно стеклянные шарики. Кен положил ладонь Тоуки на свой стоящий член, смотря как она краснеет, но не может убрать руку. Девушка провела кончиками пальцев от головки до основания ствола, повинуясь мысленным приказам Кена. Парень издал странный звук, похожий на утробный рык, и, отпустив руку Тоуки, схватился за ее бедра. Он вошел, резко дернув девушку на себя. Она закричала и схватилась за плечи Кена, проводя ногтями по бледной коже, оставляя красные полосы. — Кен, прекрати! Тоука вновь кусала губы, чтобы не заплакать от боли. Внутри все распирало и болело. Она надеялась, что он даст ей привыкнуть, потерпит. Но это была лишь надежда. Парень водил носом по ключицам, иногда касаясь губами. Он остановился на места укуса и резко содрал зубами корку. Тоука еще раз полосанула ногтями по спине Кена, чувствуя, что содрала кожу и теперь из царапин текла кровь. Он зашипел и вонзил зубы в рану. Тело девушки вдруг пронзила сладкая истома, она выгнулась и застонала. Кен пил кровь, наслаждаясь тем, что Тоука начала извиваться и насаживаться на него. Парень отстранился и, крепко схватившись за ее талию, помогал девушке. Киришима постанывала от каждого толчка, которые были медленными и неглубокими, будто Кен пробовал воду. Уголки губ парня приподнялись, когда он заметил недовольное лицо девушки. Он резко поднял ее и одним глубоким толчком вошел полностью. В унисон прозвучали два стона, нарушая тишину и жар комнаты. Кен уложил девушку обратно на кровать, придавливая ее своим весом, и начал ритмично толкаться с огромной скоростью. Чувство того, что его член очень плотно сжимает стенки влагалища Тоуки, доставляли парню безмерное удовольствие. Он иногда прокусывал внутреннюю сторону щеки, чтобы не застонать в полный голос, позволяя лишь легким полустонам полетать до слуха девушки. — Сильнее… Тоука смотрела на Кена затуманенными глазами. Девушка тянула к нему руки, обнимая за плечи, пытаясь прижаться еще сильнее. Чувствовать еще глубже. Она обвила его талию ногами, и парень не выдержал. Широко открыв рот, Кен застонал, вдалбливая податливое тело в матрас. Он чувствовал, как член набух и, через пару толчков, вновь поднял Тоуку. Два тела задрожали и кончили одновременно. Парень вновь укусил Тоуку, делая ее и свой оргазм еще ярче. Тело девушки дрожало в его руках, а затем обмякло. Киришима потеряла сознание.***
Будильник звенит ровно в 6:20. Тоука всегда вставала без усталости, бодрой, но сейчас глаза слипались, а тело болело. Выключив мешающий предмет, она упала обратно на кровать. Девушка растянулась на матрасе в позе звездочки. Соседнее место было пустым. Она думала, что все будет как в дешевых романах: девушка ничего не помнит, и тут резко на нее накатывает волна воспоминаний, она краснеет, бледнеет или вообще зеленеет, боясь посмотреть в глаза парню, с которым провела первую ночь. Но такого не было. Временной и частичной амнезии не было. Стеснение тоже улетучилось. Тихо вздохнув, Тоука свесила ноги и резко встала, тут же пожалев об этом. Перед глазами поплыло, а шея и низ живота нещадно заныли. Девушка зажмурил глаза, пытаясь утихомирить боль. Когда немного полегчало, она медленным шагом направилась в ванную. Тоука стала напротив зеркала, рассматривая себя. Все тело покрыто мелкими пятнами, а глубокая рана на шее покрылась толстой, грубой коркой бурого цвета. Внимательно присмотревшись, девушка заметила странное пятно сине-черного цвета на ключице с левой стороны. Оно не было похоже на обычный синяк. Это было нечто похожее на осколок камня или стекла с ограненными краями. Тоука начала шарить по полкам, ища зеркало. Руки дрожали, и дыхание сбилось. Найдя старое карманное зеркало, девушка открыла его с третьей попытки. Она медленно повернулась спиной к зеркалу, поставив другое так, чтобы отражалось первое. В маленьком серебряном стекле отражалась спина Тоуки, которая должна быть белоснежной. Но таковой не оказалась. На бледной коже был огромный рисунок, напоминающий черные крылья разных размеров. Чуть ниже лопаток были два красный круга размером с яблоко, от которых отходили тонкие линии красно-рыжих оттенков, — это сердцевина. Эти крылья были похожи на пламя, которое разбивалось на концах на тысячи осколков стекла. Дрожащей рукой Тоука дотронулась до левого плеча — крыло с этой стороны было больше и его крупицы растянулись от ключиц до затылка. — Господи! — Не упоминай при мне его имя, — девушка уронила от испуга зеркало и во все глаза таращилась на Кена, который через зеркало рассматривал ее спину. — Ненавижу эту блондинку крашенную!