Один. Два. Три

— Ты прекрасно знал, что так делать нельзя, — МакКри затягивает веревку, проверяет узел на прочность. Отклоняется назад, чтобы насладиться картиной. — Но всё равно продолжал прямо на моих глазах, — прислоняется грудью к голой спине. Пальцами он зарывается в распущенные волосы и тянет на себя. Губы касаются мочки уха. — Теперь ты будешь наказан, милый. Хандзо шумно вдыхает, когда до слуха доносится опасное «милый». Это слово МакКри произносит только в самые откровенные моменты. И означает оно, что ковбой настроен серьезно. Вообще, Хандзо и в самом деле знал, какую реакцию вызовут у мужчины его действия. Казалось бы, ничего необычного — вежливо улыбнуться продавцу в магазине, подать руку девушке, выходящей из транспорта. Вот только обычно Хандзо не делает ничего подобного. Не столько в меру врожденной сдержанности, сколько потому, что МакКри — жуткий собственник. Лучник это обожает. — Твоя улыбка принадлежит только мне, — стрелок зарывается носом в густые волосы, вдыхает с наслаждением. Он никогда не понимал, как мужчина может иметь такую роскошную копну. Так и просится на его кулак. — Твой взгляд, руки, губы. Как и всё твое блядское тело. Только. Моё. Он толкает лучника вперед, и тот валится грудью на кровать. Из-за согнутых под животом колен бедра остаются приподнятыми. МакКри восхищенно ведет ладонями по ягодицам. — Скажи, тебе же нравится лежать передо мной вот так, — пальцы подбираются к нежной коже у входа, но не дотрагиваются до него, а только дразнят, поглаживая рядом. — Полностью открытым. Так, чтобы я видел твою похотливую дырку. Я прав, милый? Хандзо облизывает пересохшие губы, кивает головой и чуть прогибается в спине, предоставляя Джесси лучший обзор. Да, ему это нравится. Он подставляется под пальцы, в надежде получить прикосновение к самому чувствительному, но вместо этого получает сильный шлепок. Дергается от неожиданности. — Не смей двигаться. Сегодня ты получишь ровно столько, сколько я посчитаю нужным. МакКри вновь гладит теперь уже покрасневшую ягодицу, опускается к яичкам. — Хочешь, чтобы я дотронулся до твоей чувствительной дырочки, — он смеется и своей сексуальной хрипотцой в голосе заставляет Хандзо прикусить губу. — Именно этого ты ждал, когда протягивал той девушке руку. Интересно, ты хотя бы иногда не думаешь о моём члене в своей заднице? Хандзо дышит глубоко. Только в отношениях с МакКри ему стало хватать одних слов, чтобы возбудиться. — У меня есть прекрасная идея, — Джесси обхватывает член любовника здоровой ладонью, оттягивает вниз. Его собственный член уже давно затвердел под джинсами и доставляет неудобства, но мужчина готов терпеть. Ради человека под ним он готов на гораздо большее, чем не дотрагиваться до себя десять-пятнадцать минут. Или дольше, всё зависит от Хандзо. — Сколько раз ты помешаешь мне тебя вылизать, дернув задницей, столько раз я не дам тебе кончить. Договорились? Лучник вновь кивает. Он знает, что будет трудно. Ведь Джесси обязательно сделает всё, чтобы Хандзо дернулся. Чтобы нарушил обговоренное правило из-за переполняющих ощущений и начал сходить с ума от невозможности излиться после оргазма. Но именно в этом и заключается суть наказания. Они оба это знают. Послушным и давно заученным движением Хандзо расставляет ноги шире и растягивает свои ягодицы в стороны связанными за спиной руками. — Хороший мальчик. МакКри не торопится. С любопытством наблюдая за тем, как кожа лучника отдаёт золотистым в тусклом свете прикроватной лампы, он облизывает большой палец, прикладывает его к приглашающе раскрытому входу. И Хандзо тихо мычит куда-то в одеяло. Ему хочется податься навстречу руке уже сейчас, но сдаваться так быстро не в его правилах. Да и Джесси не оценит. Лучник приподнимает брови и сильнее закусывает губу, когда влажный палец начинает невесомо оглаживать по кругу. Это сводит с ума. Все дело в том, что у Хандзо чувствительный вход. До такой степени чувствительный, что от одного только римминга Хандзо может потерять контроль над собой и кончить без прикосновений к члену. Кажется, когда МакКри понял это, то стал хотеть лучника в два раза сильнее. И, разумеется, теперь он использует его слабость в своих интересах при любой удобной возможности. Механической рукой МакКри закуривает, чтобы стало немного легче. С наслаждением прислушивается к сбившемуся дыханию любовника. Плюёт на пульсирующую дырочку, распределяет слюну, вводит палец неглубоко, лишь до основания ногтя. Но этого оказывается достаточно, чтобы Хандзо тихо и жалобно простонал. — Какой же ты извращенец, любимый. Заигрывал с бедным продавцом и одновременно с этим представлял, что я трахаю тебя, как шлюшку, даже не вынув сигары изо рта. — Нет, я не… — наконец, подает голос Хандзо, и МакКри вновь улыбается. Вот и первый признак того, что мужчина теряет выдержку. — Что «не»? Ты представлял что-то другое? Ну же, поделись со мной, милый. — Я не заигрывал. Снова шлепок. — Да неужели? — Мне нужен только ты. Я — твой. МакКри отстраняется. Затягивается еще раз, тушит сигару о протез, убирает её. Дым покидает его лёгкие. — Верный ответ. Он опускается вниз, плюёт, вновь распределяет. Но уже не пальцем, а языком. С губ Хандзо срывается протяжный стон. Ему хочется схватиться за что-нибудь или просто сжать руки в кулаки, но запрещено отстранять ладони от собственных ягодиц. Это правило он тоже усвоил уже давно. МакКри закрывает глаза и проталкивает язык глубже. Вытаскивает, вводит снова. Мычит от удовольствия, и вибрация с его губ переходит на кожу Хандзо, от чего тот слегка выгибается в пояснице. Еще немного, и он бы перешел грань. Один бог видит, как лучник к этому близок. МакКри вдыхает ртом и опускается к мошонке, от которой языком проводит влажную дорожку обратно ко входу. Он вылизывает только усерднее, когда Хандзо начинает шептать его имя. Здоровая рука тянется к яичкам, перебирает их, чуть сжимает. А прикосновение к дырочке холодных металлических пальцев даёт стрелку то, чего он добивался — Хандзо дергается от контрастных ощущений и сразу застывает на месте от осознания: он всё-таки допустил ошибку. — Один, — МакКри выпрямляется и проводит ладонью вдоль напряженной спины. — Расслабься, Хандзо. Нужно же было с чего-то начать. Или ты думал, я отпущу тебя безнаказанным? — Нет. Шимада послушно сбрасывает напряжение. Его плечи приподнимаются и опускаются от глубокого вздоха. Нет конечно, он так не думал. Джесси знает его тело так же хорошо, как своё собственное, и за несколько лет их знакомства он еще ни разу не оставил мужчину без обещанных «мучений», если тот их заслуживал. А заслуживал лучник с регулярностью раз в пару недель. Любой другой человек давно бы уже не выдержал: вымотался, остался бы опустошенным морально и физически. Но только не закаленный бесконечными тренировками и медитациями Хандзо. МакКри с первых дней и до настоящего момента восхищался такой выдержкой. А еще гордился, что Шимада старший достался именно ему. — Как насчет немного поразвлечься? Хандзо чувствует, что кровать рядом с ним больше не прогибается под чужим весом. Он открывает глаза и затуманенным взглядом наблюдает за тем, как МакКри медленно подходит к столу, наливает в стакан виски на два глотка, разбавляет льдом из ведерка. Хандзо хочет возмутиться — какого черта Джесси оставил его одного? Вот только он помнит, что сегодня они играют по правилам стрелка. Тот, заметив на себе взгляд любовника, тут же вытягивает руку со стаканом вперед. — Хочешь? Во рту и в самом деле пересохло. Он медленно кивает головой. И тогда МакКри без лишних вопросов подходит ближе, поднимает Хандзо на колени и подносит напиток к его губам. — Один глоток. Второй мне. Хандзо послушно отпивает столько, сколько положено. Не упускает случая размять шею и плечи, пока МакКри осушает стакан до конца. Ведь скоро ему ложиться обратно. Всё еще стоя рядом, мужчина поднимает стакан на уровень глаз. Щурится, перекатывая виски во рту и только потом глотая, взбалтывает остатки напитка и смотрит на влажные разводы льда на стекле. — Знаешь, жалко будет, если лёд растает без дела. Думаю, мы сможем найти ему применение поинтереснее. МакКри не даёт Хандзо возможности даже вопросительно посмотреть. Тут же кладет обратно на грудь, отправляет в свой рот кусочек льда, оставляет стакан на тумбочке. Через пару мгновений Шимада снова чувствует позади себя присутствие, а после давится воздухом от неожиданности. Джесси вылизывает со льдом на языке. Хандзо даже забывает, что должен раздвигать ягодицы руками. Он сжимает пальцы от удовольствия и, когда Джесси проталкивает маленький кусочек льда прямо внутрь, лепечет что-то на японском, сильнее прогибаясь в пояснице. От ощущения сбегающей по яичкам ледяной капли воды мысли путаются окончательно. — Два, три. — Три? Но… — Хандзо очень старается, чтобы голос не дрожал. Получается плохо. — Скажи мне, где были твои руки, милый? Лучник слабо рычит от злости на самого себя — какая глупая оплошность. Но и МакКри поступил не совсем честно. Откуда Хандзо было знать об этом дьявольском фокусе со льдом? — Пожалуй, мы можем перейти к основной части. Только теперь, принявшись снимать с себя футболку с джинсами, МакКри замечает, что у него трясутся руки. Хандзо не просто возбуждает, а сводит с ума — своей потрясающе развратной позой, восхитительным запахом, ослабевшим от возбуждения голосом, разбросанными по одеялу волосами. Один факт того, что вот он — Шимада старший, великий потомственный Дракон, лежит перед тобой и сам хочет, чтобы им управляли — заставляет сомневаться, что всё происходящее реально, а не больная фантазия МакКри. Ведь тот никогда не принуждал лучника. Всё, что они делают — по обоюдному согласию. Если бы Хандзо хоть раз сказал, что ему что-то не нравится, МакКри бы тут же остановился. Слово Хандзо — его личный закон. Именно поэтому лучник целиком и полностью доверяет себя стрелку уже несколько лет их отношений. МакКри сбрасывает одежду на пол, облегченно стонет, когда всё же проводит ладонью по своему члену. Он раздвигает ноги Хандзо чуть шире, позволяет себе притормозить, чтобы насладиться видом любовника. Ни восход над Ханамурой, ни снегопад в Непале не сравнятся по красоте с возбужденным связанным Хандзо. — Ты прекрасен, никогда не устану это повторять. Наверное, МакКри не замечает, но в его голосе звучит столько теплоты, что Шимада даже позволяет себе улыбнуться. Каким бы опасным, ревнивым, сердитым и строгим стрелок порой ни казался, Хандзо знает, что на самом деле за всем этим скрывается: доброжелательность, беззаботность, отменное чувство юмора, способность ценить и оберегать близких, способность взять себя в руки, когда потребуется. Хандзо всё это в нём увидел. И, конечно, неизбежно влюбился. МакКри пытается дышать размеренно. Хандзо сам его учил: теряешь контроль над дыханием — теряешь контроль над телом. Но воздух предательски покидает лёгкие одним резким выдохом, когда мужчина прикасается головкой к раскрасневшейся дырочке. Как и все предыдущие разы, ему хочется наплевать на правила. Войти побыстрее, наконец, почувствовать пьянящую тесноту. Но Хандзо — не проститутка из паба на шоссе. Сколько бы МакКри его ни связывал, ни хватал за волосы, ни порол и ни награждал грязным «шлюшка», все его действия всегда будут продуманы и выверены до мелочей. Хандзо заслуживает большего, чем быстрый перепих. Заслуживает большего, чем может дать целый прогнивший в войнах мир. МакКри никогда не сможет показать ему все свои чувства. Но сейчас, во мраке дешевого гостиничного номера, вдали от проблем и лишних глаз, он в силах дать своему любовнику четыре обалденных оргазма подряд. И упускать такую возможность стрелок не намерен. Он по прежнему не входит, а только дразнит. Распределяет по входу смазку из заготовленного тюбика, чуть надавливает и скользит поверх дырочки — сперва одной головкой, затем — всем членом. Сжимает ягодицы, толкается между ними. Медленно, чертовски медленно. — Джесси, пожалуйста… МакКри отстраняется, придерживая у основания. Облизывает губы, похлопывает членом по пульсирующему колечку мышц. — Боги, Джесси! — у Хандзо трясутся колени. Руки давно затекли, но это ничто, по сравнению с удовольствием от каждого действия мужчины. — Знаю, милый, — МакКри подставляет набухшую головку, и, наконец, осторожно входит. В глазах темнеет. Разве возможно получать настолько сильное удовольствие, еще толком не занявшись сексом? МакКри всегда казалось, что Хандзо с какой-то другой планеты. Нельзя быть настолько идеальным. Нельзя иметь такую восхитительно горячую задницу, засадив в которую, МакКри теряется в ощущениях и забывает, где находится. Хандзо под ним не сдерживает стонов. Он ждал этого момента с самого начала, как только оказался в номере. Теперь можно расслабиться. Выплеснуть всё, что накопилось. Больше его не ограничивает ни одно правило, и он стонет вновь, еще громче. Прикасается онемевшими пальцами к твёрдому прессу. Хочется прижаться к Джесси всем телом, но случится это только в конце, когда стрелок аккуратно развяжет обмякшего после трёх оргазмов любовника, и позволит ему кончить. МакКри даёт Хандзо привыкнуть. Первые несколько минут он входит только до середины, взяв ладони мужчины в свои. Одним этим жестом он словно говорит: «Я знаю, тебе тяжело. Но я не сделаю больно. Всё будет хорошо». Произносить вслух нет необходимости, Хандзо понимает каждое прикосновение. И вскоре сам толкается навстречу. — Можно. Получив сигнал к действию, МакКри впервые перестаёт сдерживаться. Горячо налившийся член входит до основания, а Хандзо, забыв, что нужно дышать, принимает со всей жадностью, на которую способен. С третьего толчка головка упирается в ту самую точку, о чем лучник даёт знать. Его стон, больше похожий на мольбу, мотивирует Джесси двигаться быстрее. Через пару мгновений они оба находят нужный темп, и удовольствие, словно одно на двоих, растекается по телам и затуманивает пространство перед глазами. К первом оргазму Хандзо подходит совсем скоро. Он сообщает об этом сам. Он сам хочет играть по правилам. — Джесси, сейчас! Мужчина не медлит. Металлической рукой подхватывает под грудь, поднимает к себе, здоровой ладонью зажимает головку Хандзо. И стон от оргазма переходит в хныканье, когда лучнику не удается излиться. Разбавленное болью удовольствие усиливается, Хандзо трясёт — он еле стоит на коленях. — Один, — шепот МакКри доносится до слуха Хандзо словно издалека. Стрелок больше не зажимает чувствительный после оргазма член, а мягко оглаживает пальцами вдоль ствола, не позволяя расслабиться. — Поменяем положение? Ко второму оргазму Хандзо подходит, сидя на МакКри. Его тело снова трясёт, но стрелок держит крепко, не даёт вырваться, как и не даёт кончить. — Два, — мокрые, горячие тела прижимаются друг к другу. Один чувствует сердцебиение другого — оба на грани. В этот момент Хандзо начинает казаться, что он больше не выдержит. Ему хочется попросить остановиться, всё прекратить. Когда удовольствие настолько сильное, что граничит с болью, перестаёшь себя контролировать. Хандзо близок к этому, но еще не окончательно. Он должен выдержать третий раз. Он всегда выдерживает. Когда приходит время для третьего, МакКри и сам готов сорваться. Интересно, действительно ли он наказывает Хандзо? Иногда стрелку кажется, что всё наоборот. И что он был наказан и одарен одновременно уже в тот день, когда впервые повстречал строптивого лучника на своём пути. — Три. Чувствуя, что находится на грани, МакКри вновь тормозит уже ничего не соображающего мужчину и решает сделать паузу. Хандзо необходимо развязать — он уже не способен сопротивляться и вряд ли чему-либо помешает. МакКри кладет его на живот, развязывает сибари и аккуратно освобождает обмякшие руки. Умело массирует, чтобы разогнать кровь и привести сухожилия в норму. — Скоро закончим, милый. Ты у меня молодец, потерпи еще немного. Он поднимается, чтобы поцеловать мокрое от пота и слёз лицо, шепчет ещё что-то про то, как Хандзо великолепно держится. Тот хватается за знакомый голос, словно за спасательный круг, чтобы не потерять сознание. Медленно сгибает руки в локтях и трётся членом о кровать. — Пожалуйста. Джесси, умоляю, — язык заплетается, слова выговариваются с трудом. В лёгких не хватает воздуха. Потерянный во времени, пространстве и своих ощущениях, сейчас Хандзо хочет только одного — по-человечески кончить. — Пожалуйста, пожалуйста… — Тише, любимый. Я не оставлю тебя в таком состоянии. Мы ответственны за тех, кого приручили, ты же помнишь? В этот момент МакКри понимает, что больше не может строить из себя ревнивого собственника. Самый строгий, правильный и сильный духом человек под ним сейчас всхлипывает, как ребенок, и не стесняется оголять перед МакКри не только тело, но и душу. В который раз Хандзо показывает себя настоящего и терпит все, что с ним делает стрелок. Такое всеобъемлющее доверие сносит крышу. Чувство нежности обостряется, от этого у МакКри кружится голова. — Еще немного, почти закончили. Он переворачивает лучника на спину. Пододвигает к себе, разводит ноги в стороны. Склоняется для влажного поцелуя, придерживая одну ногу под коленом. Свободной рукой убирает с лица Хандзо прилипшие волосы, гладит по голове и упирается локтем в подушку. Они смотрят друг другу в глаза, и всё остальное сейчас не имеет никакого смысла. Только человек напротив — вот, что главное. МакКри толкается вперед. После двадцатиминутного секса член входит свободно. — Дж… Джесси… — Я здесь. Он покрывает мягкими поцелуями глаза, скулы, шею. Старается дать как можно больше заботы, чтобы поддержать не только словами, но и делом. Хандзо, в свою очередь, обхватывает руками спину МакКри — он слишком долго ждал возможности обнять стрелка. Они дышат и двигаются вместе, не разрывая зрительного контакта. Слегка улыбнувшись, МакКри склоняется и, в этот раз, целует мужчину так долго, что у обоих припухают губы. В какой-то момент стоны Хандзо вновь становятся громче. — Давай, милый, сделай это для меня, — бедра двигаются жестче и грубее. МакКри не поднимается — позволяет впиваться в свою спину ногтями. — Кончи, Хандзо. Я хочу, чтобы ты это сделал! — Ах! — Хандзо резко напрягается всем телом, выгибается, но МакКри не даёт ему отвернуться. Он внимательно наблюдает за лицом лучника, и от этой картины не выдерживает сам. Последний резкий толчок доводит до пика. Мужчина изо всей силы вжимает Хандзо в матрас, жмурится и видит звёзды перед глазами. У стрелка закладывает уши, да и дышать так тяжело, словно из помещения высосали весь воздух. Теперь в номере слышны только частые вдохи и выдохи. МакКри ложится на кровать и внимательно смотрит на Хандзо. — Эй, ты как? Выпить не хочешь? Хандзо отрицательно качает головой — ему не хватает сил даже на то, чтобы разговаривать. Вместо этого, получив долгожданную разрядку, он позволяет себе заснуть. И МакКри не против, Хандзо в самом деле заслуживает отдых. Он поднимается с кровати, смачивает полотенце в ванной комнате и осторожно обтирает Шимаду старшего, чтобы просыпаться утром тому было комфортнее. Сам же стрелок отпивает еще алкоголя, принимает прохладный душ, заботливо кладет на тумбу возле кровати обезболивающее, что одолжил у доктора Циглер перед их отъездом на задание. Завтра им снова предстоит работать, но без чудодейственных таблеток лучник не сможет сделать ни шагу — уж МакКри об этом знает. Прежде, чем лечь спать, он закуривает возле окна. Не хочется, чтобы Хандзо сейчас дышал дымом. В мыслях он прокручивает весь сегодняшний вечер. Один. Два. Три… Четыре. Четыре оргазма Шимада вытерпел в угоду ревности Джесси. Мужчина даже представить не может, каково это, потому что ни разу такого не испытывал. Интересно, если он предложит Хандзо проделать с ним то же самое, насколько его хватит? Даже странно, что за несколько лет они этого так и не проверили. Теперь МакКри не сомневается — их «командировка» в этом городе задержится еще на одну неделю.