Я не вернусь домой

«Стой». Это слово, его интонация, отозвалось в её голове, когда она почувствовала, как черви расползаются внутри неё. Отведённое ей время подходило к концу. Она хотела разозлиться, обидеться, возненавидеть за это слово, но она не могла. Мать имеет огромное влияние на ребёнка, и даже просто тела Келли было достаточно, чтобы обмануть мальчика. Во всяком случае, она пыталась саму себя в этом убедить, бормоча эти слова утешения, сквозь шёпот Хозяина в её голове. С некоторым усилием, ей удалось выкинуть мысли о мальчике у себя из головы. Черви обустраивались внутри неё, и они показывали ей её любимых — Эфа и Зака, Сетракяна, Василия и Датч. Она могла чувствовать их, желала их, и она понимала — время почти настало. Пока она ещё может — она будет плакать. Но лишь недостаточная часть её всё ещё боролась и могла испытывать эмоции. Раньше она была уверена, что у них всё обязательно получится. До того, как Эф заговорил о биооружии, до того, как целый поезд сошёл с рельс ради поимки одного мальчика. Но сейчас. Сейчас она могла чувствовать Хозяина у себя в голове, шепчущего о том, как он победит. Часть её — большая часть её — не была уверена, что люди осознают, с какой угрозой столкнулись, прежде чем его голос станет слышим повсюду. Даже если они каким-то образом остановят его, это уже будет маленький некрасивый мирок, а не тот огромный восхитительный мир, который она надеялась спасти. Её друзья, её близкие были сильными, решительными и умными. Если не что-то ещё, то они остановят его. Они должны, попытаются — Хозяин шепчет в её голове — они уничтожат себя в процессе, но некоторые, возможно, выживут. «Ты уверена, что человечество заслуживает этого?» — молвит голос. Плакать, кричать, пытаться вырвать червей из-под кожи — вот и всё, что она могла ответить. Это не помогало. Ничто уже не поможет. Тогда она начала смеяться. Так фаталистично, так несвойственно ей. Это не тот конец, которого она хотела. Даже и близко не то, что она представляла. Если бы ей пришлось выбирать, она хотела бы забрать их вместе с собой. Сделать что-то большое, возможно взрыв, которым бы гордился и Василий. Не здесь, в одиночестве, зная, что единственные люди, которых она могла уничтожить, это она сама и её близкие. Он приближался. Она могла чувствовать это. Она хотела его, вся она, как человек и как стригой, и она боялась, что он задержится слишком надолго. Тогда худшая её часть успеет победить. Она попыталась отвлечь саму себя. Она думала о тех, кого любила. И она начала желать, мечтать, молиться. Заку она желала испытать любовь его отца и пережить любовь его матери. Что она не уничтожит его так же, как Хозяин уничтожил уже столь многих. Эфу она желала невозможного — чтобы случившееся не сломало его. Что он не утонет в отчаянии и отвращении к себе, которые уничтожат его, даже если он спасёт всех остальных. Сетракяну она желала мира, удачного исхода его битвы. Чтобы он знал, если не увидел собственными глазами, что Хозяин уничтожен и хоть раз вздохнул по настоящему свободным человеком. Для Датч она желала счастья, искупления. Чтобы она позволила себе познать любовь и осознала, что она не такой уж и плохой человек, как она привыкла о себе думать. А Василию она желала выжить. И он выживет, потому что из них из всех, у него были наибольшие шансы продолжить жить и процветать, когда Хозяина не станет. Эти желания, они были о невозможном. Она знала это, глубоко в её венах, кишащих червями. Но она не была уверена, что это не Хозяин внушал ей. Хозяин боялся их, где-то глубоко внутри она могла чувствовать это, как их связь становилась всё сильнее и сильнее. И это давало им шанс. Очень, очень маленький шанс. И она молилась о том, чтобы это оказалось правдой. И наконец-то она пожелала что-то для самой себя. Она хотела увидеть их снова. Счастливых и спасённых, где-то за пределами этого мира. Потому что она не хотела, чтобы они увидели её такой, какой её сейчас увидит Эф. Он наконец-то нашёл её. Прощание будет коротким, и она не была уверена, что смогла бы продлить его, даже если бы не превращалась в монстра. «Это не может быть концом!» — хотелось закричать ей. Это «стой». Оно обрекло её, обрекло их всех. Это было несправедливо обвинять во всём маленького мальчика, который боялся его матери, но она не знала, что ещё делать. Борясь с червями, она рассказала Эфу правду. О том, что случилось, и почему она должна сделать то, что собирается сделать. Он знал это, и это знание причиняло ему боль. Если бы она попросила его сделать это, это бы полностью его уничтожило. А он был важен, даже Хозяин осознал это, иначе, зачем ему было разыскивать Зака. Так что ей оставалось надеяться, что когда она увидит его в следующий раз, он принесёт ей вести о поражении Хозяина. Потому что так и заканчиваются истории вроде их, поняла она, опуская свой меч к рельсам. Они заканчиваются через боль, кровь и потери тех, кого любишь. Счастье никогда не было частью этой истории. Но это не значит, что она не могла мечтать.