***
Знакомы ли Вам ощущения выжатого лимона? Юле казалось, будто она знала всё о данном состоянии. Когда-то, её жизнь буквально напоминала сказку, составляющими которой, были и дружная семья, и поступление в университет на желанную специальность, и даже, казалось бы, несколько верных друзей. Но, оказалось, что счастье бывает чертовски хрупким. Чуть больше восьми месяцев назад её любимый отец, что так долго жаловался на слабость и ухудшение здоровья, наконец отправился к врачу. Диагноз был поставлен неутешительный: лейкемия - рак крови. Это действительно стало тяжёлым ударом, но их крепкая семья не собиралась так скоро сдаваться. В ход пошли все сбережения. Мать Юли, хирург с большим стажем работы, брала в больнице дополнительные смены, а также проводила операции любой сложности, в попытке получить хоть малейшее прибавление к зарплате. Последние два месяца перед институтом, сама девушка провела, сбиваясь с ног, в поисках любой работы, за которую могла бы взяться. Позже, прилежная ученица, закончившая школу с золотой медалью, всё же вынужденно перестала разрываться между столькими местами работы, чтобы совмещать когда-то столь важную и необходимую учёбу с самыми прибыльными точками заработка. И пускай, к девушке, плотным грузом на плечи, что ненавязчиво, но цепко тянул вниз, пришло осознание того, что корочка диплома - далеко не самое важное, что есть во всём этом мире, она продолжала обучение, так как потерять престижное место на бюджете, будущему искусствоведу очень уж не хотелось. Кроме того, Юля, практически полностью прекратила какое-либо общение с друзьями из-за фактического отсутствия времени. Молодой человек потерял к ней всяческий интерес вследствие продолжительного отсутствия встреч, и они были вынуждены расстаться, что впрочем не сильно расстроило девушку. Некогда было расстраиваться. Жизнь стала напоминать однообразную вереницу событий, которым всё не было видно конца: институт, работа, подготовка заданий на следующий день, работа, пара часов сна и так по кругу - снова и снова. Ей даже начинало порой казаться, что они с мамой не зря так упорно выбиваются из сил, что когда-нибудь всё действительно будет хорошо, и однажды они вновь станут одной счастливой семьёй. Наивность всегда была её характерной чертой. Мечтам ведь, чаще всего, так и суждено остаться мечтами. Отцу девушки со временем не становилось лучше, несмотря ни на какие лекарства, и он медленно умирал, подавляя стоны и растягивая на лице улыбку, во время приходов в больницу жены и дочери. В конце концов, он проиграл, продержавшись в этом неравном по силе бою со смертью чуть меньше полугода. Все старания оказались напрасны.***
Арина Петровна тяжело переживала смерть мужа. Окончательно поседевшая от горя, она впала в глубокую депрессию, часто морила себя голодом вовсе непреднамеренно, а просто от того, что потеряла всяческие ощущения и желания; совсем перестала следить за собой. Некогда общительная и жизнерадостная женщина, она больше не покидала дома без надобности, выходя из квартиры только для того, чтобы дойти до работы. Заботы о доме и матери опустились на хрупкие плечи Юли. Оставив из подработок только дневные смены в книжном магазине неподалёку, девушка старалась не падать духом и не признавать поражения. По-прежнему идеально училась, находя убежище от творящегося вокруг кошмара в книгах, отчаянно ждала, когда же судьба вновь станет хоть чуточку благосклоннее. Но иногда, беды льются на нас все вместе, одна за другой, и нет ни малейшей возможности укрыться от них под ближайшим крыльцом, словно от сплошной стены проливного дождя. Практически все попытки восстановить отношения с дорогими ей друзьями оказались тщетны. Алиса уехала в Англию, учится в очень престижном учебном заведении, и хотя ей безумно жаль подругу, времени точно также катастрофически не хватает. Да и часовые пояса разные. В общем то, она и на Родину больше не собирается. Карина и вовсе в открытую заявила, что не станет общаться с девушкой, так пренебрежительно относящейся к собственным друзьям. И плевать ей на то, что у Юли проблемы в семье, закрываться от названной сестры и пропускать звонки от неё совершенно неприемлемо. Будучи достаточно эксцентричной, Карина считала игнорирование своей ранимой особы непростительным злодеянием, никогда этого не прощая. Так то. Ася была единственной, кто тепло отозвался на её звонок и искренне посочувствовал. Однако, будучи болтушкой, уже через двадцать минут она рассказывала подруге, что у неё и у самой всё совсем нехорошо. Проблемы с учёбой, работой, да ещё и отец на развод подаёт после 23 лет брака с матерью. Юля и без того терпеть не могла рассказывать кому-то о своих проблемах, а уж когда и у подруги их предостаточно...***
И сейчас, сидя в кресле, догорая изнутри и покачиваясь, следуя за навязчивой мелодией в голове, Юля понимала, что если в скором времени не поговорит хоть с кем-нибудь, кто будет способен выслушать девушку и хоть как-то помочь, то она попросту сойдёт с ума. А это определённо было недопустимо. Поэтому, когда в воспалённом сознании на мгновение всплыл смутный и, казалось бы, давно забытый образ, она ухватилась за него, как утопающий за соломинку. Ещё тогда, когда Юля всерьёз беспокоилась о нарядах и внешнем виде, когда папа ворчал на кухне, если она поздно возвращалась домой, они с девчонками часто бывали в одной большой весёлой компании. Собирались целой толпой, бродили по городу, устраивали вечеринки. Среди нечётких, стёршихся воспоминаний о том беззаботном времени, всплыло одно из многочисленных увлечений легкомысленной Аси. Парень старше их на год, к тому времени был уже студентом, и до мурашек нравился подруге. Юля в то время много слышала о нём от Аси, которую в шутку звала "восторженной фанаткой", хотя на тот момент и сама не могла бы сказать, что была равнодушна к сему молодому человеку. Но сейчас, спустя столь длительный промежуток времени, в сознании всплыли лишь нелепые шутки о том, что в прошлой жизни, юноша был психологом. Несмотря на его внешнюю угрюмость и молчаливость, многие на собственном опыте знали, что он в любое время суток готов был выслушать того, кому потребовалась помощь, дать дельный совет и постараться успокоить. И в этот момент, набирая непослушными, дрожащими пальцами номер, что услышала однажды от пьяно хихикающей подруги, Юля отчаянно старалась верить в то, что он не изменился; что этот человек не оттолкнёт её и подскажет хоть что-нибудь, что помогло бы справиться со всей этой ситуацией, отдающей безысходностью. Спустя пять пронзительных гудков, когда девушка окончательно начала сомневаться в правильности данного решения и подумывала о том, чтобы положить трубку, на том конце провода наконец раздался голос: - Алло. - Игорь?***
Игорь, находившийся в квартире одного из приятелей, ожидая пока тот соизволит отодрать таки свою задницу от матраса и доползти до ванной комнаты, пребывал в скверном расположении духа. Мало того, что товарищ с ныне ненавистным именем Андрей, пол ночи с завидной периодичностью названивал ему, завывая о том, что теперь Маруся уже никогда не прости-и-и-т бедного Андрюшеньку; а терпеливые уверения в том, что, скорее всего, с девушкой просто нужно спокойно поговорить, не оказывали никакого действия, равно как и постепенно сменяющие их, раздражённые крики с твёрдыми убеждениями, что всё у них будет расчудесно, осталось только протрезветь, улегшись спать, чего, собственно говоря, и другим людям не повредит сделать в пол шестого утра то. Не сумев таки утихомирить Андрюху, будущий программист, помятый настолько, что, казалось, будто это он балагурил всё ночное время суток, отправился на пары, всерьёз переживая за порой чересчур чувствительного парня. Так нет же, примчавшись к тому сразу после окончания занятий, Игорь застал вполне себе любопытную картину: вышеупомянутый Андрей, растянувшийся на кровати, бормотал что-то во сне, с самым серьёзным видом обнимая подушку, в окружении пары бутылок крепкого алкоголя. Коротко стриженный молодой человек, с волосами, натуральный цвет которых, многие могли ошибочно принять за раннюю седину или попытку обесцветить их, устало опёрся о косяк, раздумывая пожалеть ли несчастного или всё же снять на камеру сию красоту. Постояв пару минут в нерешительности, он со вздохом уселся на диван в гостиной, так и не достав телефон из заднего кармана. Как и всегда, преданный и совестливый парень решил поступить честно, не добивая друга неловким положением и насмешками окончательно. С самого детства Игорь старался поддерживать людей, отчаянно нуждающихся в помощи. Близкие и друзья знали его отзывчивым, добрым, со светлой и очень тёплой улыбкой на лице. Но, ко всеобщему удивлению, незнакомым людям молодой человек казался нелюдимым и скорее слегка грубоватым из-за прищуренного взгляда пронзительных серых глаз, что усиленно подмечали крохотные, незаметные взору растяпы детали поведения, обрывки слов, что говорили о человеке больше, чем самый подробный рассказ. Тяга к справедливости вкупе с неплохой физической формой вследствие длительного занятия волейболом вели к дракам с людьми, которым не объяснишь чего-то словами. Широкие плечи и немалый рост - 1,89 были явными преимуществами молодого человека, так что чаще всего, он отделывался парой синяков и сбитыми костяшками. Да и длинные ноги удавалось уносить раньше, чем назревали проблемы посерьёзнее.***
Хотя, куда ему без проблем? Они были, практически всегда, да в большом объёме, словно кто-то решил поставлять их крупными партиями. В жизни Игоря, возможно и было абсолютное счастье, но только что-то он такого не припоминал. Быть может, был слишком мал, когда оно всё же решило покинуть их дом? Сколько он помнил себя, вокруг постоянно ругались родители. Непрерывно, ссора за ссорой, по поводу и без. Пьяные вопли мужчины, сыном которого, парень себя не считал, постоянно сопровождались рукоприкладством в сторону горячо любимой мамы. Миниатюрная женщина, ростом не выше 160 см, всегда самоотверженно защищала сына от подобной участи, принимая огонь на себя. Он безмерно ценил это, зная, что никогда не сможет отплатить ей должным образом за все ушибы и гематомы, полученные по его вине. Когда позже родилась сестрёнка Машенька, на 9 лет младше его самого, Игорь надеялся, что всё изменится. Но перемен не было. Юноша тщетно старался отгородить девочку от происходящего, заботливо прятал её от злобных криков отца и слёз матери, но получалось из рук вон плохо. А он всё равно пытался. Когда Игорю стукнуло 15, случилось нечто невероятное: отец наконец решил покинуть этот дом, что тяготил его столько лет. Собрал вещи, подал документы на развод, ушёл и больше никогда не появлялся. Никто не знал, что им двигало; не предполагал, что послужило причиной подобному решению. Никто, если говорить откровенно, и не задумывался об этом всерьёз. Просто дышать они стали свободнее.***
С тех пор много воды утекло. Привыкать к новому укладу жизни по началу было непросто. Как-то вдруг оказалось, что приходя домой, можно не прятаться в собственной комнате; что сестрёнка теперь вполне безболезненно может разгуливать по всей квартире, озаряя её своей лучезарной улыбкой; что мама спокойно может носить яркие, открытые вещи, не боясь косых взглядов и многочисленных вопросов о причинах появления синяков. Олеся Викторовна была красивой женщиной. В свои 38, она по-прежнему притягивала к себе взгляды прохожих, и к счастью, за годы жизни с деспотом и тираном совсем не разучилась верить людям. Мужчин, конечно, отпугивали и возраст, и наличие двоих детей, но поклонников всё равно было много, и уже через год, на горизонте, подозрительно помахивая удочкой, показался "тот самый". Глеб Павлович, заядлый рыбак, а по совместительству и состоятельный бизнесмен, оказался вдовьцом, потерявшим жену в автокатастрофе пятью годами ранее. Они познакомились в невероятно неловкой, а вместе с тем и комичной ситуации. Она облила его рубашку горячим кофе, налетев на него посреди пешеходного перехода, а он, нисколько не переживая об испорченном внешнем виде и назначенной через пол часа деловой встрече, предложил женщине зайти в кофейню неподалёку, раз уж она так неосмотрительно осталась без бодрящего напитка с утра пораньше. Одна встреча следовала за другой, и Глеба нисколько не смущало то, что Олеся никогда не ставила их отношения на первый план, предпочитая провести вечер с детьми, нежели бежать к нему на свидание, словно взбалмошная школьница. Миновали полтора года, и намерения мужчины были невероятно серьёзны. Он познакомился с Игорем и Машей, часто приглашал всех троих провести выходные вместе и даже отмечал с ними Новый Год, словно близкий член семьи. Не выдержав наконец, увёз Олесю на озеро в одно чудесное воскресенье и с удочками, закреплёнными на берегу прямо за спиной, предложил ей стать его женой, обещая быть для Маши лучшим отцом и во всём поддерживать Игоря, заботиться о ней самой и быть рядом до конца своих дней. Безусловно, Олеся не смогла сказать "нет". Глеб перевёз новоиспечённую жену с дочкой к себе, тем самым предоставляя Игорю возможность жить самостоятельно. Тот подрабатывал официантом, иногда разбирался с поломкой компьютеров и был безумно рад за мать. Хотя, конечно же, никто не отменял бдительного контроля за тем, чтобы ни Машеньку, ни маму отчим и не вздумал обидеть.***
Счастливы были все: и мать, и вся эта новая полноценная ячейка общества, вот только не сам Игорь. Горькое чувство одиночества, да какой-то неизъяснимой внутренней опустошённости зачастую преследовали его, фактически доводя до безумия. Он топился в чужих проблемах, бросаясь с почти фанатичным пылом помогать людям, стараясь заполнить пустоту внутри чужой болью и чувствами. Игорю не хватало человека, который бы понял его; постарался увидеть его, а не маску, что он являет миру каждый день. Однажды, юноше даже показалось, будто он нашёл подобного человека. Девушка Юля была непохожа на остальных. Он обратил на неё внимание ещё тогда, в общей компании. Лёгкая в общении, в меру скромная и чертовски милая. Не кокетничала и не строила глазки, не пыталась понравиться. Просто смотрела пристально, будто пытаясь понять, разгадать, какой он на самом деле. И он смотрел, не отрывая глаз, давно заметив прямо за весьма обманчивым образом ничем непримечательный особы, честность и преданность, упорство и сильный характер. Хотел было сблизиться, только вот, пропала она; не появлялась в компании, да и не знал Игорь, где искать её дальше. Выяснил у подруг, что у девушки тяжело болен отец, на звонки она не отвечает, слишком занята учёбой и работой. А он решил взглянуть на Юлю. Нашёл, ожидая около института, не стал подходить, зная, что бессмысленно, да и мешать ей вовсе не хотелось. Вот только увидел её, и внутри стало тошно и тоскливо как-то; так, что совсем невмоготу. Юля была собой, направлялась за знаниями, в пышной чёрной юбке и пёстрой фиолетовой кофточке, с явно тяжёлой сумкой на плече; вот только он видел. Видел, что всё совсем не так. Походка больше не была по-детски прыгучей, скорее усталой, будто девушка не спала ночами. Её глаза уже не сияли, словно два ярких огонька, да и вся она больше не излучала свет, как когда-то. Слегка потухшая, словно догорающая свеча, она прошла в здание, и никто не заметил, что внутри у него что-то оборвалось. Ведь только Игорь увидел, что она почти сломана. Однако помочь он ей не смог бы, пока сама бы не попросила. Слишком гордая, чтобы принять эту помощь и слишком сильная, чтобы пока о ней просить. С того самого дня, Игорь точно не чувствовал счастья. Иногда он находил Юлю вновь, наблюдая, как она угасает, и не зная, наберётся ли смелости подойти. Ведь если она оттолкнёт, то он тоже потухнет.***
И сейчас, услышав на другом конце провода, её тихий, слегка хриплый голос, он заметно вздрогнул и постарался понять, что именно должен чувствовать: радость, от того что она сама ему позвонила, или боль от того, что она, кажется, окончательно сломана. Не узнавая собственного голоса, Игорь ответил, надеясь, что она не бросит трубку: - Юля? Девушка была немало удивлена тем, что он так скоро понял, с кем говорит. В своё время, они действительно неплохо общались, и было заметно, что парень отдавал предпочтение именно ей, а не Асе, но ведь прошло больше полугода... - Мне нужна помощь. Признание далось Юле нелегко, да и в горле нещадно саднило от сказанных слов. Гордость уже не пыталась сопротивляться, сдаваясь перед напором разума. Ведь это было правдой, а Юля привыкла быть предельно честной хотя бы с самой собой. - Что-то случилось? Игорь практически выкрикнул это в телефон после пары секунд напряжённого молчания, одним рывком вскакивая с кресла. Плевать на Андрея, чей храп отлично слышен из соседней комнаты, да вместе с его Марусей, будь она неладна. Плевать на здравый смысл, что упорно твердит, будто эти слова были закономерны, и что он в общем-то ожидал их услышать уже достаточно долгое время. Ему просто нужно было знать, что Юля в безопасности. Что с ней, хотя бы физически всё в порядке. - Нет. То есть, да. То есть... Мне нужно с кем-нибудь поговорить. Её сбивчивый ответ мог показаться достаточно странным, но Игорь понял. Она действительно просила о помощи. - Где ты? Куда мне подойти? Он не стал задавать лишних вопросов, вдаваться в подробности, будто сразу всё понял. Это определённо радовало. Вряд ли кто-то другой бы понял. - Я дома. Только...я не смогу здесь разговаривать. Скоро мама придёт и... Мы можем...поговорить где-нибудь в другом месте? - Да. Мы можем поговорить у меня...если ты конечно не против. Окончание фразы было добавлено сбивчиво, отрывисто, потому что Игорь боялся. Боялся напугать её, отчаянно, до дрожи, закравшейся где-то внутри, боялся, что она подумает что-нибудь не то; решит, что он какой-нибудь маньяк и просто положит трубку. Найти её, конечно, будет не трудно, вот только объясниться в своих добрых намерениях будет явно сложнее. На удивление, Юля лишь коротко произнесла фразу, очень напоминающую ту, что говорил он сам: - Да, конечно. Куда мне подойти? - Никуда. Просто скажи мне адрес, и я приду за тобой. Продиктовав ему улицу и номер дома, девушка откинулась на спинку кресла. Складывалось ощущение, будто все силы совершенно покинули её, исчезнув за пару минут короткого, но такого значимого разговора. - Игорь?... Спасибо тебе. Юля прошептала слова благодарности тихо-тихо, надеясь, что он услышит; что поймёт, как это было важно. Игорь услышал. Он лучше неё самой понял, насколько всё это было важно. С лёгкой улыбкой, тронувшей губы, парень двинулся к выходу, на ходу стараясь понять, как быстрее добраться до дома девушки. - Пока не за что. Я буду через двадцать минут.***
После недолгих поисков, молодой человек подошёл к одному из тех высотных зданий, что своей серостью похожи друг на друга, словно капли дождя на стекле. Однако, всё же здесь были свои отличительные черты: стены дома, к которому Игорь стремился с таким рвением, что проделанный путь занял у него всего 15 минут, вместо обещанных 20, были украшены нелепыми признаниями в любви и нецензурными выражениями, выполненными чёрной и коричневой красками; причём последняя по цвету напоминала отнюдь не шоколад. С неба падал мелкий снег с дождём, добавляя и без того невзрачному дню отголоски промозглости и туманности. Пять минут спустя, из второго подъезда на дрожащих ногах буквально выпала девушка, едва не поцеловав бетонные ступеньки. Поймать её Игорь не успел, поэтому лишь с примерным усердием помогал отряхивать элегантное чёрное пальто, в то время как Юля бормотала что-то, поправляя яркий шарфик на шее. Осознав, что первый шаг девушка сделала, Игорь решил взять инициативу в свои руки. Причём буквально. Несильно сжав её тонкие пальчики в своей ладони, он потянул Юлю за собой, замечая, как появляется первая робкая улыбка, и теплеет настороженный взор. Они брели в сторону его дома в тишине, и это молчание не было гнетущим. Были лишь крепко сцепленные пальцы рук, и взгляды юноши, в котором виднелось обещание того, что всё будет хорошо. И кажется, не до конца и не совсем, но может быть, она даже верила. Юля всю дорогу мелко подрагивала, и изначально обоим казалось, будто от напряжения. Но когда девушка в четвёртый раз чихнула, мило сжавшись, словно котёнок, стало понятно, что она просто очень замёрзла. - Не забывай, пожалуйста, шапку надевать. Простудишься ведь. Это короткое, заботливое ворчание со стороны Игоря заставило Юлю в изумлении уставиться на него. Никто, (соответственно кроме родителей), прежде не говорил ей подобного. Никогда. Это пугало и заставляло слегка трепетать, пробуждая глубоко внутри способность чувствовать и, быть может, дышать. Потому что на пару мгновений, ей вдруг показалось, что все эти восемь месяцев, она никак не могла вдохнуть. Оправившись от первоначального шока и пробормотав нечто, отдалённо напоминающее согласие, девушка продолжила двигаться вслед за ним, зная, что не найдёт дороги обратно. Туманно и очень смутно, Юля помнила, как они шли через двор; как судорожно и нетерпеливо Игорь искал в карманах ключи, чтобы наконец зайти в подъезд и укрыться от пронизывающего ветра. Очнулась она уже на кухне с кружкой горячего чая в руках. Игорь сидел напротив неё, насмешливо глядя на девушку и поедая печенье с шоколадом. - Ты здесь, Спящая красавица? Что ж ты, как не живая, в самом деле?***
Вы знаете, как именно кончаются силы? Когда наступает тот определённый момент, и всё вокруг окончательно выходит из-под контроля? На самом деле, это вовсе не зависит от тяжести пройденных нами испытаний, от силы духа или присутствия стали в характере. Просто однажды, происходит нечто, вроде последней упавшей капли в доверху наполненный кувшин. Ты стоически переживаешь все испытания, выдерживаешь их, ни разу не сорвавшись, а затем, что-то всё-таки добивает тебя, будь то упавшая чайная ложка или чей-то смех невпопад, и удерживать в себе всё, что копилось внутри неделями, больше не представляется возможным. Вот и сейчас, поведение Игоря послужило катализатором. Юля не понимала; отчаянно цеплялась за всё, что знала о нём, и всё равно не могла осознать причин столь странных поступков и слов. То заботливый и до невероятного тёплый, теперь же насмешливый и даже грубый, Игорь сбивал её с толку, и не было сил заметить, что он потерян, ровно как она. Она вскочила, опрокинув чашку. Обидные слова прожигали разум, повторяясь вновь и вновь в воспалённом сознании, а воспоминания о мёртвом отце, так некстати всколыхнувшиеся в душе после его фразы, подливали больше масла в огонь. Развернувшись, девушка направилась к двери, не заботясь о громких вопросах в спину и неподдельном беспокойстве в голосе. Игорь поймал её за локоть уже в коридоре и насильно отволок в гостиную, не обращая внимания на протесты и слабые удары, что сыпались на него градом. Ну а в комнате Юля яростно зашипела. Спроси её о том, что говорила тогда - не ответит, не вспомнит. Она не заметила, как шёпот сам собой сорвался на крик; отчаянный, беспомощный, непонятный даже ей самой. Она задыхалась, хватая воздух ртом и глотая слёзы, силясь забыть о том, как жалко, должно быть выглядит. – Не ори. Голос, хлёсткий, как удар кнута, привёл её в себя. Девушка ожидала любой реакции: от беспомощных попыток успокоить и флегматичного молчания до безапелляционного выставления за дверь. Ничего подобного не случилось, а потому, Юля застыла в растерянности, и пару минут лишь было слышно, как ручейки слёз по щекам стекают на пол, с глухим стуком ударяясь о линолеум. В конце концов, Игорь не выдержал. Сорвался с места, стремительно подлетел к ней и принялся бережно собирать большим пальцем слезинки, что продолжали катиться из глаз. Мягко, стараясь не усугубить и без того безумную ситуацию, молодой человек прошептал: - Успокоилась? В ответ последовали неуверенный кивок и тихий, сдавленный всхлип. Юля на негнущихся ногах опустилась на диван под чутким руководством Игоря, а сам он отправился на кухню, дабы принести девушке стакан воды.***
Парой минут позже, стараясь не расплескать воду в основательно трясущейся руке, парень зашёл в зал, готовясь вновь изображать идеальное спокойствие. Заметно притихшая девушка к тому времени сидела, сжавшись в тот самый крохотный комочек, и кажется, изо всех сил старалась раствориться в воздухе. - Держи. Мягкая улыбка, нежный взгляд и ни единой усмешки; Игорь снова выбивал её из колеи, а она всё пыталась увидеть, какой же он на самом деле. Вглядывалась в необыкновенные глаза цвета стали, силясь рассмотреть, что прячется за чёрными вкраплениями в них. - Всё хорошо. Необычная манера разговора, будто она - неуравновешенная истеричка, Юле не нравилась; но помня о том, что вытворяла здесь не больше десяти минут назад, девушка лишь стыдливо опустила глаза и с преувеличенным интересом принялась разглядывать весьма примитивный узор на полу. Будто читая её мысли, которые впрочем отображались на лице в виде лёгкого румянца, Игорь произнёс: - Не переживай насчёт произошедшего. Заметив ещё бо'льшее смущение, юноша успел остановить готовую сорваться с губ фразу о том, что некоторые ведут себя и похуже: стало ясно, что девушке и без того, ужасно неловко говорить на эту тему. - Послушай, я ни в коем случае не злюсь за то, что случилось. Я просто хочу помочь. Я немногое понял из того, что ты уже пыталась мне сказать, поэтому было бы неплохо, если бы ты поподробнее рассказала о том, что с тобой приключилось. Пожалуйста, поговори со мной. Помедлив немного, а затем прочистив внезапно пересохшее горло, Игорь добавил: - Я обещаю тебе помочь. - Правда? Всматриваясь в рыжие глаза девушки, в которых океаном плескалась надежда, Игорь кивнул, собственной серьёзностью стараясь доказать, что так и будет. Помолчав немного, Юля всё же рассказала. И об отце: о тяжёлой болезни, неравной борьбе; о собственных ночных сменах и страшной усталости. И о маме, что так безмерно страдает, о том, как та словно и не живёт после смерти горячо любимого мужа, и даже о том, как оттаскивала мать от края раскрытого окна на девятом этаже. О друзьях молчала, и о бывшем тоже, но честно призналась, что рядом нет никого, кто мог бы хоть как-то поддержать. Во время своего рассказа девушка тщетно старалась сдерживать слёзы, силой воли пытаясь заставить голос хотя бы не дрожать так позорно. Не отрывала взгляда от рук и дышала через раз, чтобы не разрыдаться в голос, уткнувшись Игорю в плечо. Он же не прерывал Юлю, позволяя ей сбивчиво говорить о том, что так хотелось сказать. Игорь прислушивался к каждому слову, пропуская через себя её боль и отчаяние, страх и тоску. Юноша глядел на неё, сжавшуюся, смотревшую на свои сложённые в замок ладони, и боролся с давящим желанием просто прижать девушку к себе, обнять крепко-крепко и заставить поверить, что теперь всё будет по-другому. Он ненавидел себя за нелепую трусость, за каждую минуту её горького одиночества и за то, что его так долго не было рядом с ней. Игорь ненавидел себя безмерно и отчасти благодаря этой жгучей ненависти, наконец поймал мысль, что вихрем проносилась в сознании, будучи неопознанной. Эта мысль, та самая навязчивая идея заискрилась фейерверком, незаметно разделив всё, что было на две части. Игорь понял, что теперь он всегда будет рядом с Юлей, и кажется, перевернёт вверх дном всё, что до этих пор оставалось недвижимым. Впрочем, ей сейчас как никогда нужна была встряска. После того, как девушка замолчала, Игорь всё же сгрёб её в охапку, пытаясь показать, что она больше не одна; не зная точно, себе или всё-таки Юле, доказывая, что обязательно будет рядом. Она недолго находилась в замешательстве, вскоре ещё сильнее прижимаясь к нему, как бы говоря, что уже не отпустит.***
Никто из них не знал наверняка, что будет дальше. Просто оба понимали, что ничто уже не станет прежним. Для него, всё это - большие перемены, новые заботы, и кажется, всё-таки сбывшаяся мечта - она, рядом. И пускай, Юля пока не догадывалась о том, что всё совсем не так просто, и что даже если бы она не позвонила в тот день, Игорь бы всё равно нашёл её, только лишь позже. Со временем всё будет по-другому. Ведь Игорь хорошо умеет ждать. Для неё, это луч света в непроглядной тьме и сверкнувшая, как солнце, надежда на то, что жизнь всё-таки сможет наладиться. Это глоток свежего воздуха в душной комнате, и без этого, кажется, уже не жить. С появлением Игоря, таким скорым и импульсивным, но в то же время столь правильным и своевременным, Юля вспомнила, как отличить существование от жизни. И вдруг поняла, будто яснее ничего и не было, что возвращаться к тому, чтобы вновь нелепо существовать, не замечая проходящих дней, она вовсе не хочет; более того, отчаянно боится подобной участи. А потому всё менялось в эти самые мгновения. С той минуты, когда она набрала давно утерянный номер телефона, с тех пор, как он согревал её ладони в своих, они уже не были прежними. Впрочем, возможно, всё уже изменилось. Просто никто не заметил.