Припомни, мой друг

      Поместье Фантомхайвов окутывает тьма. Уже далеко за полночь, и все спят в огромном старом доме. Только несколько окон на втором этаже нарушает власть мрака. В камине горит огонь.       Глава семьи, граф Винсент, сидит за столом красного дерева и проверяет документы. В последнее время он засиживается за работой допоздна, иной раз ложится спать засветло. Днем — снова в бой. Такой напряженный график не может не сказываться на здоровье и внешнем виде графа. Бледность и круги под красными глазами делают его похожим на мрачного вампира.       Винсент как раз вносит в приказ последнюю правку, когда огонь в камине вздрагивает, как от порыва ветра. Из дальнего угла кабинета по стенам, полу и потолку медленно, но неумолимо ползут черные тени, похожие на змей с острыми головами. Они поглощают ковер и кресло, подбираются к огню. Винсент не сдвигается с места. Он не может найти на заваленном бумагами столе печать, и данное обстоятельство его изрядно напрягает. — Я прошу тебя, не загораживай свет, — устало говорит Винсент, поднимая увесистую пачку документов. — Лучше найди мне… — Возьми, — черная рука с когтями держит искомый предмет у плеча графа Фантомхайва. Вместо благодарности он берет печать и бьет по документу, как бы ставя точку в сегодняшней работе. — Сядь в кресло и не смей трогать камин. На улице декабрь, легко заболеть. А свалиться с простудой в такое время… — Непозволительная роскошь, — заканчивает за него мужчина, устроившийся в дальнем от огня кресле. Чем-то ночной гость напоминает самого Винсента. Те же тонкие черты лица и непослушные пряди черных волос. Можно было бы посчитать их двоюродными братьями, если бы не глаза. У графа в глазах — вечернее небо, у демона — засохшая кровь. — Я не очень разбираюсь в человеческой физиологии, но мне кажется, тебе нужен отдых, мой друг, — демон указывает на второе кресло, словно он хозяин дома. Винсент соглашается.       Он закрывает глаза, и кажется, что засыпает, но демон знает — то лишь видимость. Если сейчас на первом этаже скрипнет пол, граф немедленно очнется. В руках демона оказывается горячий глинтвейн в бокале. — Благодарю. Божественный напиток из рук дьявола, — Винсент наслаждается разливающимся внутри теплом. — Ты хорошо выглядишь, мой друг. В очередной раз убеждаюсь, что красота в простоте.       Демон, действительно одетый в обычную недворянскую одежду, не польщен. Этот комплимент — лишь констатация факта, как и то, что сегодня уже двенадцатое декабря 1885 года. — Ты решил переделать всю работу до вашего праздника? Вынужден разочаровать. Это невозможно без посторонней помощи… — Нет, — отвечает граф, и демон настораживается. Что-то в коротком емком слове заставляет его прислушаться внимательнее. — Мои шпионы принесли нерадостные вести. Через два дня на нас нападут. Мы мешаем играть. — Хм, любой каприз за твою душу, мой друг. — Мне не нужна защита, — Винсент ставит бокал на ковер и поворачивается к демону. — Я собираюсь принять удар. — Интересно, — если демон и удивлен, то виду не подаёт. — Я знаю много людей, и для них всех семейные ценности на первом месте. Неужто именно ты нашел нечто более весомое? — Это игра, мой друг, игра в шахматы. К примеру, сегодня Сиэль обыграл меня. Он сделал это, пожертвовав нужными фигурами в нужный момент. Я сделаю то же самое. Сейчас я фигура, которой я жертвую. — А как же жена? Для некоторых утрата любви смерти подобна…       Винсент старается говорить как ни в чем ни бывало, но демон замечает его внутренний шторм. — Суть игры не в том, чтобы потерять как можно меньше. А в том, чтобы правильно пожертвовать. Не бывает игр без потерь. Но сейчас мы только занимаем место на доске. Мы уже не играем, а доигрываем. Чтобы было, где играть, нужно освободить поле. — Но, если король пал, кому делать ход? — Если короля нет, на поле выходит принц, — улыбка Винсента не нравится демону. В синих глазах странная, неподдающаяся объяснению смесь хитрецы и тоски. — Ты тоже в строю. — Ты так уверен, что его оставят в живых? И причем здесь я? — Да. Мой шпион был толковым разведчиком… — что-то в тоне графа подсказывает, что шпион действительно «был». — Я знаю, что Сиэль выживет. Они похитят его и отвезут на подпольный рынок, где тайно торгуют детьми. За проведенное там время он повзрослеет и разозлится на тех, кто попрал честь его семьи. И здесь появляешься ты. — Ты заключаешь со мной контракт, условие которого — защита ребёнка, — удовлетворенно говорит демон. Этого он ждал давно. — Ох, друг мой, ты так наивен, хотя и живешь не одну тысячу лет. — Заявление Винсента поражает демона. В наивности его еще не обвиняли. — Я тебе уже говорил, что не продам душу, ни за что. У меня действительно нет настолько насущного желания. Но Сиэль… — Винсент встает и берет с каминной полки фотографию с запечатленной на ней семьей Фантомхайвов. — Он мал, неопытен и не знает цену души и жизни. Он вообще не представляет, что его ждёт, — тон графа слишком, неестественно жесткий. Так говорят, когда не хотят, чтобы хоть капля эмоций выплеснулась через край чашки. — Поэтому острая нужда в помощи может заставить его совершить не до конца обдуманный отчаянный поступок. — Но ты не хочешь его спасти? — Если спасти сейчас, он не сможет составить нашим врагам достойную конкуренцию. Поэтому нужно, чтобы ты стал ему наставником, мой друг. Только это его и спасет. — Ты можешь остаться в живых и его сохранить. Разве не так поступают люди? — Заключив контракт? Я все равно умру. — Я помогу просто так. По старой дружбе. На первый раз, — на секунду демон перестает говорить медленно, расслабленно. Это не ускользает от внимания графа. — Предложение помощи от демона… Такое нужно в историю вносить! — горько усмехается Винсент. — Нет, мой друг. Я не хочу нарушать правила игры, — он снова садится. — Было бы не совсем честно прибегать к твоей помощи. — Откуда тебе знать, что твоего сына не убьют или не сломают? Видится мне, он падет в первый же день. Возможно, во второй, на рассвете. Я видел его. Вредный избалованный мальчишка. Никаких предпосылок к изменениям. — Он граф, и ему положено быть сильным. Он справится. С твоей помощью, — добавляет Винсент. — Ты заявляешь мне, что я должен заключить контракт на душу с юным графом? Не жестоко ли с твоей стороны? — демон не смотрит на Винсента, рассматривая оконную раму. — Демон упрекает меня в жестокости? — Я жесток ровно настолько, насколько должно быть демону. С точки зрения человека я страшен, но со стороны демона я даже слишком мягок порой. Какое-то время они молчат. Граф вглядывается в пламя в камине и протягивает руку ближе к огню. Демон идет к окну. Слышен лай собаки. — Кто-то выпустил Себастьяна на улицу. Декабрь на дворе… — Уже завели обратно. Я чувствую его присутствие в доме, — говорит демон. — Не люблю собак. Кошки мне по душе. — А Сиэль любит. У него аллергия на кошек. Но Себастьяна мне не спасти. — Твой сын будет окружен тьмой. Готов ли ты к этому? — Винсент не отвечает. Демон ждет, и его губы растягивает улыбка, которой побаиваются смертные. — Молчание — знак согласия. Сколько живу — никогда я не видел подобных тебе людей. — «Жестоких»? — Нет. Готовых на все, чтобы не нарушить хода игры. — Исход значит ничуть не меньше, чем процесс. Но больше, чем жизнь и судьба отдельных фигур. — Жизнь и судьба отдельных фигур и есть игра, — замечает демон. — Да. Если они взаимодействуют, подчиняясь закону игры. Это все равно, что всем стоять под одним зонтом. Если кто-то уходит до того, как закончится дождь, он проиграл. Взять второй зонт и покинуть первый — не по правилам, победы это не принесет. — Тебе легче так думать, — растягивая слова, произносит демон. Винсент расслаблен внешне, но внутри словно натянутая тетива. — Разве я не стану вторым зонтом? — продолжает демон. — Скорее книжалом в рукаве, — поправляет граф Фантомхайв. — Ты слишком полагаешься на случай. — Того требует игра, мой друг. — Ад примет тебя с распростертыми объятиями. Там любят тебе подобных. Играющих по правилам безрассудных безумцев. — Я рад, что найдется место, куда я впишусь органично. — Ад тебя не пугает? — Ничуть. Я бывал и в худших местах и общался с людьми страшнее демонов. Они были все равно, что зебры, которые питаются антилопами.       Снова молчание. В камине потрескивает огонь, на улице воет ветер. Снова слышится лай, но уже из глубины дома. Винсент неохотно приподнимается в кресле: его уже слегка разморило. — Сиэль проснется и посчитает, что Себастьян решил его разбудить, так как случилось нечто важное. Мне жаль Себастьяна. И Рейчел со слугами, — внезапно признается граф. — Они не игроки, но их смывает уносящим меня течением. — Лай продолжается, до кабинета долетают топот ног по лестнице и радостные крики маленького Сиэля. — Дети находят очарование во всем, особенно в неправильном. — Не спят ночью, — то ли спрашивает, то ли подтверждает демон. — Подобное поведение недостойно графа. Мне стоит обратить на это внимание в будущем. И не пускать в дом собак… Прислуживать вредному мальчишке с аллергией на кошек… — Мне придется идти. Им явно нужна твердая рука. Увидимся, мой друг, — Винсент нажимает на дверную ручку. Демон встает с кресла. Прием окончен. — Я надеюсь, твой шпион был действительно хорош. И правила игры не фальшь. — Я тоже. Иначе мы окажемся в минусе… Потушишь камин? Уже стоя в коридоре, граф оборачивается: — Ты знаешь, что я сейчас понял? — спрашивает Винсент с неожиданным озорным весельем в голосе. — Он назовет тебя Себастьяном. Если это будет так, мой друг, просто припомни мне эту догадку. Я услышу, в каком бы аду я ни был… Кто здесь еще не спит? — говорит он уже своей семье и уходит.       Демон какое-то время смотрит на дверь и улыбается. Еще не все тайны человеческой души им изведаны, и понадобится время, чтобы во всем разобраться.       Впрочем, для существа, имеющего вечность в запасе, время — не препятствие для долгой жизни.