Лучики солнца

Лалиса не считала себя особенной, но Джису говорит об этом постоянно. Ким удивляется поведением своей девушки — она таких людей никогда не встречала вот так, - на прямую. Манобан напоминает ей яркий лучик солнца — весёлая, вечно улыбающаяся, никогда не унывающая. Но Лиса не буйная — это хорошо. Некий ангел во плоти. Личный ангел Ким Джису. Когда они были только подругами — старшая, Джису, никогда не видела расстроенную Лалису. Та постоянно после школы тянула Ким в парк или, если был дождь, в беседку у пруда. Они могут долго-долго говорить, а когда внезапно не останется тем, - что бывает очень редко, - Лалиса достаёт тетрадку, ложится головой на колени подруги и начинает что-то писать или рисовать (когда как, по настроению), Джису достаёт книжку и временами теребит в руках, то крашенную в блонд прядь младшей, то засушенный цветочек-закладку. Лалиса всегда считала Джису серьёзной, сдержанной, немного ленивой и уверенной в себе. Но очень доброй, порой слишком мягкосердечной. Ким Джису для Лалисы Манобан что-то вроде мамы-птички: заботится, всегда выслушает, даже еду приносит в школу или на какую-то прогулку только Джису. Кто сделал первый шаг — не понятно. Они сами до сих пор думают, что просто внезапно поняли, — вот так без слов и предупреждений, — они теперь не просто друзья. Девушки, дней через пять, а может даже через неделю, подумывали, что это им показалось, что они только друзья и ни капельку друг друга не любят. Когда давят со всех сторон мнения — слишком сложно быть уверенным в чувствах. Джису тогда впервые видит плачущую Лису. А Лалиса впервые чувствует, что Ким Джису совсем не уверена в себе. Не уверенна в своих же словах, что: "между нами теперь нет 'я' и 'ты', есть только 'мы', запомни". Голова Лисы как и каждую пасмурную погоду лежит на коленях Джису, только вот в руках блондинки нет карандаша и тетради, а старшая не держит очередную книгу, где навряд ли будет счастливый конец. Худощавые пальцы младшей сжимают джинсовую ткань комбинезона, вокруг людей почти и нет. Тихо. Слышно только как барабанят по крыше беседки дождевые капли, шум листьев и всхлипы Манобан. Ей хочется закричать, но она лишь жмурится, еще больше утыкаясь в живот Ким Джису, удерживая очередной поток слёз. — Онни? — М? — Я.., — голос сиплый, немного дрожит - она плачет вот уже десять минут, временами успокаиваясь, — Нам просто не надо думать об их словах. Я просто счастлива лишь от того, что мы начали называть себя "возлюбленными". Младшая тихо смеётся, переворачиваясь на спину и смотря в глаза Джису. Ким улыбается в ответ, думая, что Манобан совсем не видит красноты её глаз, и наклоняется к лицу младшей. Они уже целовались, но иногда в их головах будто что-то переклинивает и им кажется, что это впервые. Когда девушки просто стараются не обращать внимания на смешки или перешептывание за их спинами — становится спокойнее. Плохо только тогда, когда узнают родители Джису и совсем не рады известиям. Старшая ходит постоянно, как не своя: дёрганная, молчаливая, грустная. И всё такая же мягкосердечная. Лалиса каждый день пытается как-то обрадовать девушку — нарисует забавную картинку, напишет весёлый рассказ с хорошим концом, где герои всегда остаются вместе. Джису легче с Лалисой, но одной всё так же трудно. Спустя неделю Ким уже не сдержанная. Ей хочется ответить на каждое осуждение, высказанное в их сторону (в частности, только в сторону Лисы), хочется на кого-нибудь накричать, но рядом Она. Манобан лишь сжимает руку своей возлюбленной крепче, уводя их подальше от толпы. Лалиса отходит на пару минут в уборную, надеясь, что за эти пять минут ничего не произойдет, но кто-то подпирает дверь и девушка опаздывает на урок на целых двадцать минут. Учителя нет — слишком шумно. Даже чересчур. Младшая добегает до кабинета и смотрит перед собой. Толпа одноклассников, что окружили их парту, явно не комплименты говорят в сторону её единственной любимой онни. Лиса сильно закусывает губу и идёт вперёд, толкая каждого человека. Девушка хмурится, но не плачет. Она не хочет плакать. Джису сидит за партой - с растрёпанными волосами, красной щекой и несколькими ссадинами. Манобан хочет сказать что-то колкое, но сдерживается и лишь хватает за руку старшую. Она ведёт её к выходу из кабинета, пока сзади слышны разговоры и смех одноклассников. Ким тормозит, вызывая у Лалисы удивление, подходит обратно к двери кабинета, смотря на толпу непонимающим и полным грусти взглядом. Брюнетка поджимает губы и кричит тот вопрос, который так сильно её гложет: — Почему мы не можем быть вместе, только потому, что мы обе девушки? Она чувствует, что сейчас разревётся, потому отворачивается и даёт младшей взять снова за руку, чтобы довести до мед кабинета. Они сидят в тишине, пока Лалиса обрабатывает ссадины. Тишина давит, и Манобан хмыкает. — Что смешного? — Ну ты и дурочка, онни. — младшая говорит беззлобно, мягко улыбаясь. — Что!? Эй, Лалиса Манобан, как ты такое говорить можешь? Я тебя старше! — Джису делает вид, что очень серьёзна, но на самом деле еле сдерживает приступ смеха. — Онни, — Лиса поднимает голову, закончив с ранками, — ты могла сказать мне раньше, что тебя раздражает. Я бы придумала что-нибудь, ты же знаешь. — Знаю... — Но ты была крута. У меня самая крутая дурочка-онни! — Лалиса горделиво поднимает голову, довольно улыбаясь, от чего Джису начинает смеяться, слабо стукнув по лбу возлюбленную. — А ты самая крутая защитница, Лиса-я. Ни у кого такой нет! Лалиса широко улыбается, а Джису прижимает её к себе в внезапном порыве нежности. На Лисе жёлтая юбка, что вызывает смех у Джису, которая постоянно говорит, что Лалиса - это солнечный лучик. У неё два хвостика, что делает её ещё больше похожей на маленькую девочку о которой нужно заботиться. Ким Джису сжимает младшую в объятиях еще сильней и говорит внезапно что-то такое приторное: — Солнышко моё, никогда не отпущу. Лалиса смеётся и, не думая, отвечает: — Как будто я собираюсь уходить от тебя, мама-птичка. — Кто!? Лалиса еще долго будет рассказывать о "прозвище" Джису, на что та только будет смеяться. И они еще долго будут вместе, точно герои одного из рассказов Лалисы Манобан.