Может, это вовсе не конец?

Мы стояли на крыше. Я обнимал девушку, ставшую для меня смыслом жизни. Мы познакомились два года назад, за это время я уверовал, что перестану скитаться и останусь. А недавно у нее нашли опухоль мозга, жить осталось месяц. Теперь она почти все время проводит под морфием, лишь иногда мы забираемся на крышу. Так и в этот раз. Я встретился с ней взглядом и чмокнул в губы. А потом подошел к краю крыши и шагнул вниз. Мне было 16, когда все началось. Стандартная ситуация - кричат родители, каждодневный поход в школу становится мучением из-за одноклассников, промолчу о личном фронте. Стыдно, но я начал сдаваться. Стали посещать мысли о самоубийстве, а тут еще и страстное любопытство на смерть. Будь у меня револьвер, я бы не успокоился, пока не зарядил патрон, крутанул барабан, направил ствол на себя и щелкнул спусковым крючком. Пять к одному на жизнь - неплохой шанс. Но я бы пробовал снова и снова. Не потому, что хочу умереть. Любопытство, в нем дело. Однажды я остался дома один. День выдался на редкость ужасный, все вокруг казалось удручающим. Я нашел в морозилке водку и принялся пить. Алкоголь не принес облегчения, лишь усугубил состояние. Я разрыдался и вновь подумал о самоубийстве. Чиркануть бритвой по венам? Больно и много крови, ее я боялся. Повеситься? Опять же, больно. Да и некуда веревку привязать. Мой взгляд упал на окно. Я распахнул его и посмотрел вниз. Десять этажей свободного падения до асфальта, который так и манил. Вновь смерть принялась искушать своей загадкой. Я неуклюже полез на подоконник и попытался сесть, но ударивший в голову спирт нарушил координацию. Я с удивлением обнаружил, что начинаю падать. Последнее, что я видел - стремительно приближающийся асфальт. И вдруг я сижу за столом, совершенно трезвый. Рядом - родители, но они изменились. Отец без пивного живота и лысины, на матери не видно морщин. Но главное - они улыбаются. Не кричат и не осыпают друг друга ругательствами, спокойно обедают. Передо мной тарелка с чем-то вкусным, не прокисший борщ. Кухня отделана красиво и со вкусом, стол дорогой, а на нем скатерть. Тут в голову посыпались воспоминания о том, чего не было. Я встал и под удивленные взгляды вышел. Мать спросила: - Ты что уходишь? Не понравилось? - Все отлично, мне просто что-то плохо стало. Оставьте, я потом доем. - Ну смотри, может врача вызвать? - Спасибо, обойдусь. Идя по коридору, я отметил, что жилье не изменилось - та же военная квартира, но виден хороший ремонт. По пути встретилось зеркало, в котором я не узнал себя. Рост и лицо остались теми же, но вместо доходяги отражался крепкий атлетичный парень. Я зашел к себе и повалился на большую мягкую кровать. Оглянув комнату, я увидел скрипку. Сколько себя помню, всегда мечтал на ней играть, но родители говорили, что это пустая трата времени и не разрешали ее купить. Я взял скрипку и обнаружил, что она будто сама легла как надо. Из ниоткуда вспомнились сотни часов, проведенных за терзанием инструмента. Я взял смычок и заводил по струнам. Полилась грустную мелодию, названия которой не знал. Руки играли сами, а я лишь слушал и наслаждался. Я освоился довольно быстро. Лишь первое время было непривычно ощущать память двух людей. Точнее, одного и того же человека, разнились лишь варианты жизни. К этому я в конце концов пришел, размышляя однажды. Мир не изменился совершенно, лишь моя жизнь и жизнь родителей были другими. Видимо, после смерти и каким-то образом сменил вариант своего бытия. Может, это и есть то, что стоит за любой смертью? Бесконечное количество вариантов и непрерывные перепрыгивания из одного в другой? Впрочем, я мало думал об этом. Эта жизнь мне нравилась, здесь были друзья и не было врагов, а я вырос спортсменом и отличником. Я прожил так счастливые четыре года, окончил школу и поступил в хороший ВУЗ. А потом... Помните пример с револьвером? Так вот, первый спуск крючка оказался пустой осечкой. И я на некоторое время отложил его. Но неизвестность следующей каморы продолжала волновать меня. Выстрелит или нет? Уже четыре к одному - ставки увеличиваются. Риск растет, но игра становится интересней. Если кто скажет что я просто с жиру бесился, то будет прав. Как уже говорилось, новая жизнь вполне устраивала. Но я не мог терпеть искушения смерти, тем более что теперь подмешалась русская рулетка, появились варианты. Короче говоря, однажды я пришел из института и спрыгнул с крыши. Страшная вонь, смесь пропастины и перегара. Я сижу в комнате и вижу отца. Он напоминает бомжа: зачуханный, с заплывшим лицом и мутными глаза, одетый в обноски с рынка. На грязном ковре ползает в драных колготках ребенок лет четырех. В комнате дикий срач, возле дивана с десяток пустых бутылок. Тут заходит мамаша, я еле ее узнал. Ужасно толстая, с таким же как у отца водянистым лицом. Начинает бить отца и орет на всех, малыш останавливает игру и ревет. Я поспешил ретироваться, а тем временем ко всем воспоминаниям прибавляется взросление в семье безвольного подкаблучника и хронической алкоголички. Прохожу мимо зеркала, жалкого осколка, пришпиленного к шкафу. Где красавчик? Нет его. Все тот же худощавый дрищ, что был в самом начале. Лишь прибавился синяк под глазом. Это отец зарядил вчера, подсказала память. И еще кое-что. Несмотря на то, что после первого "воскрешения" я прожил до двадцати лет, мне вновь было шестнадцать. Даже дата совпала с днем и часом моего первого самоубийства. Мне шестнадцать в варианте, где отец не сумел устроиться на хорошую работу и запил вместе с матерью. Я прожил у них только до окончания школы. Даже по сравнению с самой первой семьей это было ужасно. Так что я особо не думал, когда забирался на крышу. Лишь проскочила аналогия с оружием - уже две каморы отстрелялись пустотой, осталось всего четыре. Встаю с непривычно жесткой койки. Память вновь обновляется. Когда мне было десять, родители погибли в аварии. Деды и бабушки поумирали раньше них, с того момента я в детском доме. Детдом? Что-то новенькое. Сначала родители были идеальны, потом - алкаши, теперь их нет вообще. Как бы то ни было, ситуация требовала срочного исправления. Сперва я попросился в математическую школу, которую раньше успел закончить два раза. Все знания прошлых жизней сохранялись, так что я показался им поистине гениальным, проблем не возникло. С успехом выпустившись, я стал студентом местного политеха, причем во второй раз. Там я и нашел то, чего не доставалось мне во всех реальностях. Я встретил девушку, которая заставила меня удивиться. Неужели я способен любить и страдать из-за любви? Но страдания появились потом, а пока что мы просто жили и радовались друг другу. К тому времени я перешел на третий курс и нашел хорошую работу, даже мог снимать квартиру, куда мы и переехали. Ощущение счастья не покидало меня, полностью вытеснило азарт прежний игры со смертью. Потом мою девушку начали мучить головные боли. Сперва они были редки и походили на мигрень, но со временем стали ежедневными. Не в силах терпеть, она пошла к врачу, который и вынес страшный диагноз после обследования. И назвал максимальный срок - два месяца. Трудно следить за стремительным угасанием любимого человека, для которого ты превратился в источник обезболивающего. В редкие минуты отсутствия боли мы ходили на крышу и любовались звездами. Она плакала мне в плечо, а я вновь и вновь думал о своих самоубийствах. Итак, половина барабана уже израсходована, осталось три каморы. Шансы на выживание - два к одному. Это в случае, если сжимаешь попсовый шестизарядный кольт. А вдруг другой пистолет, на пять патронов? Тогда я уже на пятьдесят процентов мертв. Целую девушку, встаю и иду к краю крыши, продолжая размышлять. Получается, вопрос в том, сколько еще осталось до выстрела. Но в моем случае вариантов бесконечно много, разве нет? И все-таки, даже в таком огромном барабане должна быть заряженная камора. Стою на самом краю и гляжу вниз, не останавливая мысль. А что для меня заряженная камора? Реальность, в которой я просто-напросто не родился. Так какая вероятность, что умерев сейчас умру окончательно? Есть только один способ узнать. Бросаю прощальный взгляд на девушку и шагаю в пустоту. Напоследок думаю: если и в этот оживу - обязательно куплю револьвер!