Нити

Мистер Джеймс Мур, чародей, не был джентльменом, это делалось ясно с первого взгляда. Сюртук его, из добротного некогда сукна, вытерся, на локтях светлели проплешины, а манжеты истрепались, и владелец их явно подрезал. Ботинки давно не видели ваксы, да и шейный платок вызывал сомнения в собственной свежести. Держался волшебник, однако, чрезвычайно изысканно. Живые дерзкие глаза резво обежали каждый уголок скромной комнаты на первом этаже Приюта св. Эндрю для одиноких и заблудших мальчиков и снова остановились на хозяйке. - Не думал, что соловей станет петь осенью, - заметил мистер Мур. – Видно, при вашей чуткой заботе способна процветать любая живая душа. При его словах странная тень пробежала по лицу миссис Макдермотт, женщина поджала губы и плотнее запахнула шаль. - Уверяю вас, сэр, вы заблуждаетесь. Соловьи сейчас не поют. - Но… - Я не слышу никаких птиц! - резко выкрикнула женщина, утратив на миг самообладание. Проклятая птаха где-то за стеной выводила особо замысловатую трель. Мистер Мур решил не придавать значения странностям в месте, где потенциально содержались необученные волшебники, и вернулся к занимавшему его вопросу. - Так я могу рассчитывать на ваше согласие в деле усыновления? Миссис Макдермотт помедлила с ответом. Чародей ей нравился. Вопреки бедному наряду, неопределимому возрасту и явно нездешнему выговору, и это заставляло мудрую женщину сомневаться. Что толкнуло человека из южных графств проехать через всю страну, чтобы оказаться в неприметном шотландском городке и искать здесь приемного ребенка? Подобно многим другим миссис Макдермотт относилась к волшебником с недоверием. - Пока мой муж в отъезде я все равно не смогу вам помочь, - осторожно сказала она, - однако могу познакомить с некоторыми из воспитанников. - Буду премного благодарен, - чародей любезно склонил голову и улыбнулся так, что хозяйке снова вспомнились юные годы. - Извольте за мной, сейчас они в комнате для игр. Хозяйка поднялась и направилась к двери. Соловей продолжал петь. Под приют был отдан старый особняк, выстроенный еще, вероятно, при Георге II. Мистер Мур следовал за хозяйкой по узким переходам и однообразным темным коридорам. Внезапно ноги его словно приросли к земле, маг пошатнулся и ухватился за стену. Хозяйка не сразу поняла, что гость более не следует за ней, но поняв, с тревогой осведомилась о его состоянии. - Что у вас там? – прохрипел чародей вместо ответа, указав подбородком на ближайшую дверь. Миссис Макдермотт глубоко вздохнула. - Видно, шила в мешке не утаишь, - печально произнесла она и перекрестилась, - там мы содержим проказников, чтобы они могли раскаяться и помолиться. Сейчас там заперт мальчик с преступными наклонностями. Его ждет тюрьма. Мистер Мур сумел уже справиться с собой, он выпрямился и дышал глубоко и ровно, только легкая испарина на лбу выдавала недавнюю слабость. - Что же он натворил? Чародей был уверен, что женщина уклонится от ответа, чтобы сберечь честь своего заведения, но та была слишком рада возможности излить кому-то душу. - Он напугал до полусмерти мою племянницу и остальных детей. Сестрица спешно уехала, а я послала в полицию. Мне заявили, они-де не занимаются здесь таким. Отправили нарочного в Дамфрис. Поскорее бы его уже забрали! Он, видите ли, он… У Эммы была птичка… На лице мистера Мура проступило понимание, которое сменилось неудовольствием, и он решительно прошагал мимо злополучной двери. Весь путь до игровой комнаты хозяйка снабжала его подробностями происшествия. Маги среди воспитанников были, что и не удивительно. Родители, которые не располагали достаточными средствами, чтобы как следует обучить волшебника, предпочитали вовсе не иметь подле себя источник непредсказуемых бедствий. Мистеру Муру по очереди представили Лахлана Кемпбелла («весьма смышленый и обходительный юноша»), Оливера Смита («дерзкий, но сообразительный») и Гарри Маккензи («тихоня, мухи не обидит»), но он едва ли на них взглянул. - Вы не боитесь, что этот ваш юный некромант попросту сбежит и не станет дожидаться полиции? – невпопад спросил чародей. - Вовсе нет, - заверила миссис Макдермотт, - я попросила слугу связать его для надежности. Волшебник кивнул и ничего не сказал. Некоторое время он расспрашивал воспитанников и даже продемонстрировал небольшое чудо, заставив танцевать фарфоровых пастушек. Одна, к несчастью, вывихнула лодыжку и разбилась. Той ночью мистер Мур не спал. Он лежал, одетый, поверх одеяла в выделенной ему скромной гостевой комнате и прислушивался к колебаниям эфира. Запертый в чулане мальчик притягивал невероятное количество нечисти, и чародей искренне сочувствовал воспитанникам, которые жили с некромантом бок о бок. Их должны были еженощно мучить кошмары. Однако почему ребенок так покорно ждет своей участи, ведь нет ничего проще, чем избавиться от пут и отпереть замок? Мистер Мур поморщился. Ничего хорошего из этого не выйдет, лучше держаться от мальчишки подальше и следовать изначальному плану. Однако же просто посмотреть ему ничто не мешает... Чародей порылся в нагрудном кармане, извлек оттуда плотно свернутую бумажку, поднес к губам и дунул. Бумажка развернулась в объемную многогранную фигуру. Чародей призвал на ладонь свет и бережно ссадил его в бумажную коробочку. Держа фонарик над головой, он вышел в коридор. Мистер Мур обладал счастливым свойством запоминать дорогу, какой бы запутанной она ни была. Только это помогло ему не сбиться с пути. Впрочем, тяжелое чувство, все сильнее давившее на грудь по мере приближения к комнате для наказаний, служило верным, хоть и малоприятным, ориентиром. Перед самой дверью чародей замешкался. «Что ты делаешь, Джим?» Не удостоив внутренний голос ответа, мистер Мур отпер замок.