Слово «брак» уже само по себе звучит как-то предостерегающе

Гинтоки вальяжно раскинулся на диване и, копаясь в носу, задумчиво смотрел на сидящего перед ним Окиту Сого. Тот говорил недолго, но зато нетипично для самого себя запутанно и туманно. Нет, смысл был предельно ясен, как внезапно воткнутый в задницу штырь. А вот причины, также, как и в вышеописанном драматичном случае, оставались загадочными. Выслушав вполне лаконичную речь, которая могла бы быть более впечатляющей, если бы её произнесли не таким безразличным голосом и не с таким отсутствующим выражением лица, Гинтоки фыркнул. – Что? Говоришь, отдать тебе руку и сердце Кагуры? С ума сошел? Эй, эй, если ты заберешь её руку и сердце, то тут останется только живот и рот. Я не смогу прокормить то, что ты оставишь, и оно, к тому же, не будет приносить пользы. Что более важно, с чего вдруг у тебя появилась эта странная идея? Если это всё шутка, то весьма неудачная. Ты только зря тратишь моё драгоценное время и отвлекаешь от важного дела. – С каких пор чтение Джампа стало считаться важным делом?! – возмутился Шинпачи. – Свадьба гораздо важнее твоей лени! Между прочим, такие вещи — это совсем не шутки! – Не обращайте на этого садиста внимания, он бредит, – так же легкомысленно отмахнулась Кагура, которая сидела около Сакаты и с бесстрастным видом уничтожала суконбу. – Наверняка его отдачей базуки треснуло по голове. Или отдачей садизма. – Данна, я совершенно серьёзен, – заявил Сого, – Я намерен жениться на китайке. Но если она не заткнётся, то я заранее готов стать вдовцом. Гинтоки почесал затылок. После этого он переглянулся со своими подопечными, у одной из которых рот был занят суконбу и только по этой причине она ввязывалась в разговор крайне редко, а второй – вспугнутым сусликом и с чашей в руке застыл за спинкой их видавшего виды дивана. Хозяйственный Шинпачи, чьи волосы были деловито подвязаны косынкой, как раз что-то старательно замешивал, когда в их доме прозвучали все эти странные неожиданные слова о браке. Похоже, с ужином придется повременить. И если они вообще хотят его получить, то нужно продолжать дискуссию и быстрее закончить её. Но что вообще можно сказать в этом случае? Саката совсем не был готов к подобному повороту сюжета. Даже грохнись на их дом тарелка аманто с майонезной планеты, которые начали бы ходить вокруг них хороводы и танцевать ламбаду, он воспринял бы это с меньшим недоумением. К слову о всяких мерзких соусах, если уж зашла эта тема. – В любом случае, что здесь делают горилла и Оогуши-кун? – наконец додумался спросить Гинтоки, оглядев спутников Окиты, до этого скромно молчавших. – Полагаю, майонезный маньяк пришел за компанию свататься за Шинпачи, а второй... – Я пришел свататься за Отае! – с готовностью воскликнул Кондо, подскакивая на месте. – Мы могли бы отыграть двойную свадьбу! Двойная свадьба под ханами, вы представляете, как это прекрасно? – Я запрещаю вам жениться на моей сестре! – возмутился Шинпачи, гневно взмахнув половником так, словно грозился вылить на голову командира шинсенгуми содержимое емкости с жидким тестом. – И на мне, к слову, тоже. Гин-сан, ты мог предположить что-нибудь глупее?! – Одним из вариантов было то, что Оогуши-кун пришел по душеньку Садахару, однако... Хиджиката раздраженно чиркнул зажигалкой, делая это нарочито громко, и прервал Сакату. – Оставь свои грязные фантазии при себе! Я здесь представляю рациональную часть шинсенгуми и интересы этого короля садистов. Я и сам заинтересован в том, чтобы этот идиот женился. С женой у него будет меньше времени на то, чтобы замышлять против меня всякие пакости. Особенно, с ТАКОЙ женой – ему просто будет не до этого. – А я пришел за компанию свататься за Отае-сан! – Перестаньте уже наконец говорить глупости! Я никогда не дам своего братского благословения горилле! Шинпачи усилием воли заставил себя успокоиться и не думать о сестре. Он глубоко вздохнул и внимательно оглядел сидящих перед ними мужчин. Они только отвлекали от самого важного. Шимура отставил в сторону заготовку для ужина, развязал косынку и с серьезным видом сел по другую сторону от Гинтоки. Привычка быть мужчиной в семье, которая стала болезненно острой после смерти отца, вновь дала о себе знать, как дают о себе знать яйца, случайно оставленные на пару дней вне холодильника. – Поскольку Гин-сан не способен здраво рассуждать на голодную голову, а я чувствую себя в какой-то мере ответственным за Кагуру-чан... Окита-сан, вы действительно осознаёте, что делаете? Вы находитесь в здравом уме и трезвой памяти? Это ваше личное решение? Я, конечно, не могу поверить, что кто-то мог вас заставить что-то сделать, и всё же... – Ты учти, Сого-кун, глупо покупать Юфон, если ты фанат Сумосунга, – со знанием дела закивал Гинтоки. Окита со своим фирменным не заинтересованным ни в чём видом склонил голову на бок. – Решение не было принято мной самостоятельно и идея не моя, так что я отрекаюсь от всяческих прав на неё. Можно сказать даже, что у неё не лицензионное качество и она пиратская. Но я признал её вполне разумной и согласен. Саката хмыкнул и почесал подбородок. – Я, конечно, был бы не против сдать Кагуру тебе на хранение и кормление, – в ответ на это со стороны раздался возмущенный возглас вышеупомянутой. – Но ты же сам понимаешь... Мы не ожидали подобного и всё такое. Это хренов геморрой, как если бы ты пришел и, выстрелив мне в голову из базуки, сказал, что... – Пожалуйста, Гин-сан, не отвлекайся на свои запутанные аллегории, сейчас не тот случай, – торопливо прервал его Шимура и обернулся к их посетителям. – Вы только что упомянули о каких-то мотивах, которые побудили вас сделать это. Так что, кто-нибудь из вас может объяснить истинную причину, по которой Окита-сан решил жениться на нашей Кагуре-чан? Вы сами должны понимать, что это всё очень неожиданно, внезапно и шокирующе. Кондо беспечно хохотнул и покровительственно хлопнул Сого по плечу. – Брось, настоящая романтика и должна быть шокирующей да резкой, как понос или засунутый в глаз банан. – Эй, эй, не надо рассказывать здесь про брачные игры горилл, у нас приличный дом, между прочим! – возмутился Гинтоки. Хиджиката вздохнул, понимая, что таким образом они ни до чего не договорятся. – В общем, дело тут в том, что мы каждый день подвергаемся опасности и рискуем , – не очень охотно сообщил он, – Кондо-сан решил, что нам нужна опора, особенно капитанам и вообще руководящему составу, чтобы мы вконец не свихнулись из-за всяких устраивающих неприятности придурков типа вас. Простой моральной психологической поддержки от кого-то, кто может встретить дома, приготовить онигири и записать дораму, когда ты на дежурстве, было бы вполне достаточно. И я полностью с ним согласен. Не во всём, но частично. Лично мне это вовсе не надо, а вот Сого, очевидно, нуждается в поддержке. Садистам просто нужна любовь, тепло, свежая кровь и всё такое. – Помнится, вы совсем недавно говорили, что вас этот брак интересует в качестве отвлекающего фактора, который будет мешать Оките-сану строить вам козни. – Не придирайся к словам. Кондо миролюбиво улыбнулся. – Да ладно вам, вы все тут бойцы и прекрасно знаете, что каждому мечу необходимы ножны, – командир покраснел и, повозившись на месте и обхватив себя руками, пробормотал. – Уютные, тёплые, мягкие ножны... – Эй, что это еще за сравнения вообще?! Последняя фраза делает всё это совершенно пошлым! – Если ваш садист попытается запихнуть свой меч в эти ножны, они откусят ему его по самый эфес. – Гин-сан я умоляю тебя, не поддавайся на такие провокации! Это же низкорейтинговый фанфик!!! – Так вы отдаёте мне китайку в жёны или как? Все обернулись к Сого, о котором, в пылу спора о его же судьбе, все умудрились забыть. Он в это время преспокойно сидел на своем месте с таким видом, словно речь шла об одолжении соли до завтра. Шинпачи стушевался от такого прямого вопроса и начал неуверенно смахивать со своего кимоно невидимые крошки. – Ну... Это... – пробормотал он. – Я думаю, что в любом случае, всё равно следует спросить Умибозу-сана, или на худой конец... – Всё, что я только что услышал – про мечи, ножны, высокорейтинговые фанфики – в корне меняет дело, – прервал его Гинтоки. – Забери с собой в придачу её бездонный желудок с огромной собакой, и можешь уматывать на все четыре стороны. Папочка разрешает. – ЧТО?! Так быстро?! Как всё это могло убедить тебя?! Ты же только что был против! – Ты избавляешься от меня, Гин-чан? – оскорбилась Кагура, до этого просто наблюдала за ходом событий, словно за теннисным матчем. – Сплавляешь в жёны какому-то садисту из госслужащих с мизерной зарплатой?! – Кагура, для отца нет более желанного и более драматичного момента, чем тот миг, когда он отправляет своих детей в свободное плаванье. Собственных детей у меня нет и никогда, слава богу, не будет, поэтому дай мне пережить этот трогательный момент хотя бы используя вас с Шинпачи. – «Используя»? Ты сказал «используя»! Я чётко слышал, как ты сказал «Используя»! И что ты имел в виду, говоря про меня?! – Не беспокойся, даже если ты приёмный, тебя я тоже куда-нибудь пристрою, когда время придёт. Женю на этой сталкерше, например. Или на старухе снизу. Прикончу двух кроликонян с кроличьей планеты одним джаставеем. – Я не согласен жениться на женщинах, которые настолько старше меня! Я лучше навечно останусь холостяком!.. И что за пугающие у тебя ассоциации сегодня?! У нас тут, между прочим, люди сегуната сидят. – Брось, – фыркнул Тоширо. – Кто я, по твоему, чтобы обращать внимание на бредни этого пустоголового придурка, по жизни отравленного своим дурацким клубничным молоком? У него в черепной коробке только корни его вьющихся волос. – Эй, давайте не будем отходить от темы, – снова привлек к себе внимание Окита. Его голос всё еще был лениво-размеренный, как всегда, но в нём уже невольно забрезжили нотки раздражения. Похоже, вся эта долгая канитель начала постепенно его угнетать. Гинтоки, оценив его деловой подход к делу, кивнул. Это было сейчас кстати. – Тогда... как насчёт приданного? Ты просишь руки и сердца, но что отдашь ты? Нельзя же получить что-либо, не отдав взамен нечто равноценное, знаешь ли! Что там за тебя шинсенгуми предлагают в качестве приданного? – Приданное должна давать семья невесты! И разве это не выглядит так, будто ты продаешь её?! – Неужели вы не принесли для семьи невесты даже несколько кусочков суконбу и пару пачек клубничного молока? Какие невежливые женихи. – Данна, мне преподнести вам голову замкомандующего в качестве свадебного подарка? – Ни к чему такие щедрые дары, Сого-кун. Отрезанный нос, как закуска для Садахару, будет более, чем достаточно. И про форму не забудь – пойдёт на шторы. – Да ты просто издеваешься над нами! – подскочил рычащий Хиджиката, напрочь забыв о том, что сам недавно демонстративно выражал полное безразличие к словам Гинтоки. – Это еще вопрос, кто над кем издевается, эй! Заявились без приданного свататься, да вы... Шинпачи внезапно хлопнул ладонью по столу, прерывая новую бессмысленную перепалку. Его лицо было наклонено вниз. На глаза упала тень. Очки зловеще отражали солнце, бьющее из окна. Похоже, безумие ситуации пристрелило его бесконечное терпение из базуки сумасшествия. – Вы... Вы все сами понимаете, как это выглядит? – проговорил он тихим голосом, в котором постепенно нарастало праведное негодование. – Вы пришли к нам свататься, но на что это похоже? Один тут задумал всю эту идею, чтобы подобраться к моей сестре, второй собирается направить садистскую энергию Окиты-сана в другое русло, Гин-сану просто нужен кто-то, кто будет кормить Кагуру-чан... Но подумал ли кто-нибудь из вас о Кагуре-чан и о её чувствах?! Вы все тут просто эгоисты! Я уверен, что и Окита-сан не просто так согласился с Кондо-саном, а просто ищет кого-то для выхода своей садистской энергии! Ведь только Кагура-чан способна выдерживать его маньячные вспышки и остаться живой! Сам же он не высказывает никакого искреннего желания жениться на ней! ЭТО НЕПРОСТИТЕЛЬНО! Выговорившись, Шинпачи тяжело вздохнул и опустился на диван. Цуккомишный заряд был полностью истрачен и теперь парень окончательно сдулся. Шимура с угнетенным видом стащил с носа очки и начал сосредоточенно их протирать. Теперь, когда он малость остыл, ему даже стало несколько совестно за свою несдержанность. – Шинпачи... – прошептала Кагура, растроганно глядя на него. – В твоих словах есть резон, – пробормотал Кондо. – Нельзя заставлять кого-то выходить замуж силой. Эй, Сого, ты должен, как минимум, сделать ей предложение. – И аргументировать своё поведение, наконец. – К чёрту аргументацию! Любви не нужна аргументация! Окита кивнул и уставился на новоиспеченную невесту в упор – и то ли играл с ней в убийственно искрометные гляделки, то ли пытался прожечь в ней дырку. Искры между ними действительно метались, как и молнии: два взгляда – уверенный кроваво-красный и высокомерный голубой – сталкивались, подобно двум стальным мечам. Это было даже больше, чем простая физическая битва – это была битва моральная, психологическая. На уровне скручивания воли в спираль. – Эй, глупая китайка, – наконец проговорил он, не прерывая зрительного контакта. – Послушай, что я тебе скажу. Ты сильная, как монстр, что не делает тебя похожей на женщину. Ты отвратительно рыжая. У тебя дурацкий акцент. Ты ведешь себя, как слабоумный ребёнок. И меня бесит твоя бугристая голова – Ты... – зарычала Ято, однако он остановил её жестом. – Я бы скорее согласился оказаться без трусов в людном месте, чем поцеловал тебя. Я бы скорее позволил ублюдочному Хиджикате накормить меня майонезом по самые уши, чем подумал бы о тебе, как о женщине. – Ты!.. – перекусил сигарету взбешенный замком, однако Кондо дернул его за рукав, требуя успокоиться. – Но... – Окита поднялся и сделал шаг по направлению к ней. Теперь он стоял перед Кагурой и смотрел на неё сверху вниз, – Но вряд ли я найду кого-то более забавного на роль невесты, чем ты. Брак с тобой, может быть, будет не самым счастливым, однако, по крайней мере, не скучным. Поэтому, когда Кондо-сан сказал о женитьбе, я в первую очередь подумал о тебе. – Сого склонил голову набок и протянул Кагуре руку. Та вдруг с ужасом поняла, что смутилась. – Ты... Ты просто садистичный болван с куском мяса вместо мозгов! – попробовала как можно более уверенно сказать она, но уверенности в её голосе было меньше, чем начинки в круассане жадного булочника. – Давай же, китайка, – уголком губы ухмыльнулся командир первого отряда шинсенгуми, нетерпеливо подвигав пальцами. – Вдвоем мы порвём этот город и сотрём в порошок всю галактику. Вселенная будет у наших ног, а все инопланетяне станут нашими рабами. – А ты... Ты... Ты правда решился на это? – целомудернно потупившись, уточнила Кагура. – Ты согласен терпеть мои истерики, приносить в дом мизерную зарплату, сбегать от меня к своим друзьям, кормить меня арбузами в шоколаде, когда я забеременею и спать на диване, когда мы поссоримся? – Когда мы будем ссориться или мириться, весь космос будет трепетать, дрожать и плакать от ужаса, как побитая гейша, забившаяся в угол. «Я один считаю, что всё это ненормально?!» – промелькнуло в голове потерявшего дар речи Шинпачи. – «Это так теперь делаются предложения руки и сердца?! И почему уже начались разговоры про беременность?!» Однако Кагура, похоже, его опасений не разделяла. Слившись цветом ушей и лица со своей фирменной красной безрукавкой, она поднялась и нерешительно протянула Оките ладошку. Их пальцы изучающе соприкоснулись, замерли на мгновение, и переплелись. Гинтоки, до этого сидевший с ней рядом, с величайшим любопытством переводил взгляд с Сого на рыжую Ято и обратно. Похоже, он относился к этому, как к своеобразному сериалу. Кондо растроганно высморкался в заранее припасенный платок. Пораженный происходящим Хиджиката забыл о болтающейся во рту перекушенной сигарете, которая уже поникла и висела на одном волоске, и во все глаза неверяще пялился на новобрачных. Шинпачи же почувствовал, что от увиденной сцены у него начали пунцоветь щеки, и торопливо отшагнул назад, отводя взгляд. «Они что... Собираются?.. Но здесь же так много свидетелей! Так стыдно...» – Ну, полагаю, это было согласие и теперь самое время обменяться поцелуями? – нервозно просмеялся Саката, подскочив с места. – Властью данной мне, и так далее, и тому подобное. Совет да любовь. Можете... как оно там... поцеловать невесту? Сого сделал широкий шаг вперед, почти в плотную прижавшись к рыжеволосой Ято. Прикоснулся кончиками пальцев к её лицу и легонько провел по щеке. Та, не ожидавшая подобного зарделась пуще прежнего и сжала ему другую ладонь так, что у него затрещали кости. – Эй, эй, если оставишь меня без руки, то не на что будет одевать кольцо и не за что будет держаться, когда в конце мы побежим по полю с подсолнухами – прохрипел он. Хватка немного ослабла. Но возникла новая проблема. Когда Окита начал приближать к ней своё лицо, Кагура, до этого в подобных ситуациях не оказывающаяся, дико замотала головой. – Н-не смотри на меня так, извращенец красноглазый! – запротестовала она. – Я до этого никому не позволяла делать подобных вещей с собой, и хранила себя для... поэтому... ну... – О, а ты, оказывается, тсундере, глупая невестушка. – хмыкнул Сого. – Может, тогда, зажмуришься, чтобы вновь не произошло какого-нибудь дурацкого стилистического гэга, который способен испортить этот момент? Кагура нахмурилась, но глаза послушно закрыла. – Это всё слишком быстро, знаешь ли, чёртов садист. Окита усмехнулся и продолжил приближаться всё ближе и ближе к ней. С каждый мгновением расстояние между их губами уменьшалось. Впечатлительный Шинпачи почувствовал, что его сердце от лицезрения происходящего бьётся чуть ли не сильнее, чем у главных действующих лиц происходящего. Да и у всех других зрителей, судя по звенящей тишине, тоже. До соприкосновения оставалось совсем немного. Кагура нервозно дрожала всем телом, но изо всех вытягивала губы в трубочку, отчего стала похожа на неврозную утку. Окита, напротив, был совсем спокоен и собран, даже когда они смогли чувствовать тёплое дыхание друг друга. Вот сейчас уже они поцелуются. Вот уже сейчас. Вот уже... – ОТКРЫ~ЫЛАСЬ, – пропел Сого, с резким хрустом заломив руку Кагуры ей за спину и пнув в сторону Гинтоки так, что она столкнулась с ним лбом. После чего они оба перевернулись и прокатились по полу, по пути цепляя всякие плохо стоявшие предметы. После этого командир первого отряда шиинсенгуми спохватился. – Ой, То есть, я хотел сказать, «О, Кацура за окном, мы должны поймать его, нет времени для соплей». Для убедительности он даже выхватил из ножен меч и крайне натурально прокричав «Тебе не уйти, Кацура!» выпрыгнул в окно. Кацура, в это время находившийся на другом конце Эдо, недоуменно чихнул в ответ. Недовольно огляделся. Где-то явно веселились без него. Всё присутствующие выпали в каплю. Кроме Гинтоки, который от неожиданного удара в пах коленом потерял сознание и теперь безжизненной тушкой валялся на полу. Кагура медленно поднялась, отряхнулась, осознавая, что происходит... – АХ ТЫ УБЛЮДОК! – заорала она. – Я УНИЧТОЖУ ТЕБЯ, ПРОКЛЯТЫЙ САДИСТ! Ты обесчестил меня! Ты еще узнаешь, как играть с чувствами наивной девушки! Садахару, уничтожить! Ято подхватила свой зонтик и устремилась вслед за незадачливым женихом на верном псе, который попросту выломал собой часть стены, не считая нужным протискиваться через окно. Не царское это дело. Шинпачи, до этого пребывающий в осадке, в свою очередь кинулся к оставшимся в помещении шинсенгуми. Те выглядели... малость обескураженными. – Как это понимать?! – Он... он нас использовал, – пробормотал Кондо. – Я искренне верил, что он согласился... что он решил и... Плакала моя свадьба с Отае-сан! – Это последнее, о чём вы должны сейчас беспокоиться! У нас тут Кагура-чан в неуравновешенном состоянии! Её женская честь была задета! Теперь весь город в опасности! Разве не ваша обязанность следить заботиться о его целости и сохранности?! Скоро защищать будет нечего! Выползший из шокового состояния Хиджиката покачал головой и достал наконец новую сигарету. Неторопливо зажёг её. – А я так и знал, что этот мелкий засранец что-то замышляет. Давно надо было привыкнуть, что он не может ничего сделать без этих своих садистских глупостей. Чёрт, я должен был помнить, что он уже давно порывался отомстить ей за тот случай, когда она насыпала ему перца в чай и его едва не стошнило прямо перед всем отрядом!.. Наверное, нам надо идти и как-то утихомирить этих двоих. Ведь ты действительно прав – теперь весь город в опасности. И планета – тоже. Шинсенгуми, ворча и пытаясь винить в происходящем что угодно, кроме себя («И какого вообще дьявола этот кудрявый придурок так быстро согласился?! Он прекрасно должен был знать, что этих двоих вообще нельзя оставлять в одном помещении!») удалились спасать Эдо от двух вечных противников, один из которых был всё таким же садистом, а вторая мало того, что происходила из мощного клана Ято, так еще и была обиженной женщиной. Что было куда страшнее. Шинпачи вздохнул. – Эй, что думаешь обо всем этом, Гин-сан? – устало спросил он Сакату, который уже успел придти в себя, и теперь обеспокоенно исследовал свою руку и прочие пострадавшие места на мотив боевых ранений. – Эти двое... Что с ними будет дальше? Подобная история со свадьбой когда-нибудь воплотится в жизнь без подобной финальной сцены? Гинтоки замер и посмотрел в сторону новообразованной дырки в стене. Чёрт, наверняка теперь придется платить старухе за эту импровизированную дверь. Или, быть может, стоит развести шинсенов на компенсацию за моральный и материальный ущерб?.. – Эти двое, оказавшись в одной комнате, обязательно устроят крупную ссору. Они всегда пытаются навредить друг другу за какие-то старые обиды, которые сами уже не в состоянии перечислить. Каждое их столкновение способно стереть с лица Земли наш многострадальный город. Но я уверен, что этот садист был искренен, когда говорил о том, что при слове «свадьба» она была первая, о ком он подумал. И что весь космос должен трепетать, когда они ссорятся или мирятся. Они просто не в силах забыть друг друга и не обращать друг на друга внимания – им всё время необходимо общение друг с другом, даже если оно настолько специфично. Только она способна выдержать его садистские наколки, а он не боится её звериной силы. Это уже значит, что между ними явно есть еще что-то, кроме простого соперничества или неприязни. А за окном это «что-то» стихийно бушевало, разнося в щепки строения, проделывая дырки в стенах, скручивая фонари в спирали, разламывая рекламные щиты. И все собранные вместе отряды шинсенгуми не были в силах остановить это. Это явно были чувства, которые, в самом прямом смысле, сметали все преграды, на своём пути. Безумная жестокая романтика – это тоже романтика. Поэтому Гинтоки подумал, что когда настанет время следующего предложения, он обязательно потребует с шинсенгуми приданное. Ведь если оно всё-таки случится, то в этот раз наверняка будет искренним. Нельзя же врезаться головой в один и тот же гвоздь дважды. – Эй, Шинпачи, что там с ужином?