Теперь все будет хорошо.

      Как можно так жестоко обращаться с теми, кого ты любишь? Как можно так просто оставлять и вычеркивать из своей жизни? Кажется, я никогда не пойму этого.       Мне казалось, что Барка и правда любит меня, что никогда не оставит. Но внешность и слова часто бывают обманчивы. И несмотря на его сладкую ложь о свободе, о нашей счастливой жизни за стенами этого лудуса... о любви ко мне... он ушёл и больше не вернется, но я все ещё люблю его всем сердцем. Наверное, это глупо.       Ну а что теперь? А теперь этот грязный, поганый Гней распускает свои руки, а я и сопротивляться не в силах. Ведь что я могу против человека, который тренировался и закалял себя в смертельных поединках на арене? Но увы, Гней не заслуживает всех этих похвал. Он - алчный человек с гнилой душой, которую уже не изменить.       Вот так я и живу: при свете дня - терплю его издевательства и надменные взгляды, луны - возвращаюсь в свою каменную клетку, где меня уже ждёт эта свинья, махая своим членом и мерзко скалясь, а поутру выхожу в люди с новыми синяками.       Но с наступлением нового дня, с каждым утром, избитый и использованный этой тварью, я говорю себе - всё будет хорошо. Всё в порядке.       Спартак - единственный человек с чистым сердцем в этом грязном месте. Всегда, когда он видит меня после очередного избиения, в его глазах мелькает что-то вроде сочувствия. И хотя я совсем не знаю его, но точно уверен, что он не такой, как все остальные. Новый чемпион Капуи многое перенёс: гибель любимой женщины, ужасную смерть Ворона...       Ох, как бы я хотел быть свободным. Если бы все были свободными, никому бы не пришлось убивать своих братьев ради прихоти господ, которые ни в грош не ставят наши жизни! Для них убийство - это способ развлечься. Они насилуют своих рабов и помыкают ими, словно те просто вещи. Но это не так, мы не просто вещи, мы - живые люди.       Я верю, что придет человек, который разорвет на части каждого господина на своем пути, и окропит весь Рим потоками римской крови. Я верю, что он убьёт их всех.       Ну а пока мне остается только ждать конца и мечтать о свободе...       Вот ещё одна ночь, ещё один раз Гней трахнет меня и уйдет, ещё один синяк под глазом, ещё один короткий и непокорный взгляд снизу вверх... и ещё, и ещё, и ещё...       Он уходит, а я остаюсь наедине с собой и своей болью. Я часто представляю Барку: как он заходит в нашу небольшую комнатушку, нежно хватает меня за плечи и хвастается новыми победами. Мое чудовище Карфагена, которое я так сильно люблю...       Иногда мои грёзы настолько реальны, что я, кажется, ощущаю его тепло своей кожей. И от этого только хуже. Ведь я прекрасно понимаю, что его нет и не будет. А я один.       Еле-еле поднимаюсь на ноги и сквозь слезную пелену пытаюсь смотреть вперёд. Дохожу до железной решетки и прикрываю её.       Всё будет в порядке.       Барка не взял меня с собой, не освободил, как обещал. А если он не сделал этого - это сделаю я.       Падаю на колени рядом с клеткой. Эти голуби - всё, что осталось от Барки. Пускай хоть они будут свободны. Открываю маленькую дверцу и выпускаю птиц. Всё, что осталось от Барки - будет свободным, как и он сам.       Нахожу на деревяшке, заменяющей полку, верёвку и завязываю большую петлю.       Мне искренне интересно, как сейчас живет Барка, с кем он и где. Вспоминал ли он про меня хоть раз? Или же я был его игрушкой в этом лудусе? Мне больно. Мне правда больно.       Надеваю петлю на шею и аккуратно глажу голубя по мягким перьям. Он все ещё не улетел, сидит на клетке, на меня смотрит. Они почти ручные. Каким был и я... для Барки.       Всё в порядке.       Привязываю веревку к балке на потолке и лезу на маленькую табуретку.       Сегодня я уже не появлюсь на тренировочной площадке, не раздам гладиаторам деревянные мечи, не буду терпеть руки Гнея на своих бедрах... Он больше меня не тронет. Я стану свободным.       - Я дождусь тебя, - улыбаюсь и делаю шаг вперёд.       Теперь всё будет хорошо.