***
Оказавшись в гримерке, Арсений скинул куртку и поздоровался с Димой и Сергеем, восседающими на стульях и о чем-то оживленно болтающими. На диванчике сидел Антон, залипающий в телефон. Парень поднял взгляд на только что зашедшего Попова, нахмурился и бросил короткое: «Привет». Опустив взгляд, брюнет сел на другой конец дивана и сделал вид, что читает что-то интересное в телефоне, чтобы никто не обратил внимания на его помятый вид. Сердце болезненно сжалось, воздуха перестало хватать, а неприятный ком будто застрял в горле. Хотелось застрелиться на месте, а ещё лучше — вернуться в прошлое и врезать пьяному Арсению, решившему разболтать Антону то, что парень никогда не должен был узнать. Сделать всё возможное, чтобы Шастун ничего не узнал и продолжал общаться с Поповым нормально. Но изменить уже ничего нельзя. Прискорбно. Арсений не помнил, как оказался в клубе. Точнее, почему он там оказался. Притащили его сюда Дима и Сергей, решившие отметить что-то там очень важное, о чем Попов благополучно забыл. Мужчина отпирался, ибо не хотел пить алкоголь, но всё равно как-то оказался в светящемся разными огнями месте, где люди дрыгались однотипно, но не в такт. Нажрались парни как-то слишком быстро, опрокидывая в себя одну за другой стопки алкоголя. Позов и Матвиенко в скором времени смылись покорять танцпол, а Арсений один на один остался с Шастуном. Ну, если не считать толпы людей, естественно. Если бы только нашелся кто-то умный, кто сказал бы Арсению: «Заткнись и сиди ровно. Ничего путного из этого не выйдет, мудак в зашкварных кедах», — всё было бы куда проще. Но рядом никого, кто смог бы прочитать мысли Попова, покачать головой и переубедить мужчину, не оказалось, поэтому получилось то, что получилось. — Тох, погнали, — попытался перекричать музыку Арсений, схватив парня под локоть, — поговорить надо. — Да без б, — отозвался Шастун. Оказавшись на улице, Попов глубоко вдохнул прохладный, свежий воздух. В любой другой момент он ни за что в жизни не решился бы на этот разговор, но своё дело сделал алкоголь, ударив в голову мужчины и спрятав волнение и предрассудки куда-то в самые закрома. Не осталось ни страха, ни вечных дебатов с самим собой, ни вопроса: «А стоит ли что-то менять?..» Только не пойми откуда взявшаяся уверенность, что дальше так продолжаться не может и пришло время выговориться, открыться и проверить свою удачливость. — Тош, — Арсений вглядывался в мутный силуэт друга, стоящего в метре от него, — я сказать хотел, что, ну, ты для меня не просто друг. — Пф, — пьяно отмахнулся Шастун и положил руку на плечо Попова, чуть не промазав. — Так и ты для меня! Мы ж все-все лучшие друзья! — язык заплетался, посему местами слова были не ясны, но смысл сказанного дошел до брюнета. — Не, ты не понял, — усмехнулся Арсений, сделав небольшой шажок вперед и споткнувшись о камень. — Ты мне нравишься, но не как друг. — А как кто? — Как человек, который нравится не как друг, — Попов пьяно хохотнул. — Что-то понятней не стало, — нахмурился шатен. — А так? — выдохнул Арсений и резко подался вперед, мягко коснувшись своими губами губ Антона. Шастун был не просто в шоке. Он моментально протрезвел, ощутив мягкие губы на своих, и отпрянул, вытирая рукавом нижнюю часть лица и тихо фыркая, огромными глазами глядя на друга. — Просто скажи, что это была шутка! — истерично воскликнул парень, взмахнув руками. — Арс, черт тебя дери, скажи, что пошутил! Он должен был сказать, что просто разыграл друга, что его пьяный мозг не смог придумать ничего более путного, что всё это ничего не значит... Но не сказал. Громко выругавшись и запустив руки в волосы, с силой оттягивая пряди, Антон отшатнулся на пару шагов назад, пробурчал что-то невразумительное и, махнув рукой, скрылся с глаз Попова. Арсений так и стоял возле входа в клуб, ощущая себя полным идиотом, даже невзирая на приличную дозу алкоголя в организме. Тихо хмыкнув, Попов мимолетно взглянул на Антона, всё ещё делающего вид, что залипает в телефон, хотя тот просто листал ленту и даже не вглядывался в записи, думая о своём. Мужчина мысленно выругался и в сотый раз пожалел, что согласился тогда выпить, а сейчас человек, который ему небезразличен, игнорирует его всеми возможными и невозможными способами. Арсений мог соврать, что был в стельку пьян и не понимал, что делал, но не видел смысла, потому что вряд ли когда-нибудь сможет вернуть былое общение, полное доверия, понимания и дружеских подколок. От этого становилось только больней.***
Домой Попов вернулся поздно, без сил и желания что-либо делать. Хотелось убиться головой об стену по предельно ясной причине: задолбался. Как диагноз, блин. Ходишь на работу, шутишь, веселишься, а в груди дыра, которую вряд ли может что-нибудь заполнить. У тебя спрашивают, что случилось, а ты упрямо натягиваешь на лицо одну из самых искренних улыбок, на которые только способен, и отвечаешь, что не выспался. Лениво стянув недавно купленные кеды и куртку, Попов добрел до кухни, где, сев за стол и глотнув холодный горький кофе, недопитый с утра, в который раз пришел к выводу, что из всех идиотов, живущих на планете Земля, он самый главный идиот, возглавляющий этот чертовски длинный список. Хотя была парочка кандидатов, которые по своей тупости хотели занять заслуженное место Попова, ни один из них не дотягивал. Отставив жижу, которую пить было невозможно, а готовить себе новый кофе тупо лень, мужчина побрел в небольшой зал, заваливаясь на диван и включая телевизор, по которому ничего путного не шло, но шум на заднем плане был более, чем привычен, поэтому Арсений, глядя в телевизор и не заостряя внимания на той мути, что там идет, сам не заметил, как задремал. Проснулся он от назойливого звонка в дверь, который сперва игнорировал, но вскоре, уже окончательно проснувшись, решил прибить на месте человека, додумавшегося приползти в час ночи. Встав с дивана, Попов медленно доплелся до двери и открыл её, собираясь накричать на пришедшего, но мигом впал в ступор, потеряв былой пыл и решительность. На пороге стоял сам Антон Шастун. Тот самый, который, кажется, вечность игнорировал Попова, который избегал любого контакта с ним и не смотрел в глаза. Тот самый парень, который, кажется, решил, что после того пьяного признания общение с другом ему больше ни в какие ворота не уперлось. — Антон? — глупо хлопая глазами, удивленно пробормотал Арсений, пытаясь понять, не галлюцинация ли парень, стоящий напротив. — Ты чего так поздно? Вообще-то, этот вопрос Попов задавать не собирался, ибо был рад Шастуну при любом раскладе и в любое время, но это было странно. Шатен столько игнорировал его, а теперь добровольно приперся на порог квартиры в час ночи. — Привет, — виновато глядя на Арсения, сказал Антон, чуть пошатнувшись и до побелевших костяшек сжав ручку открытой двери. Не став дожидаться предложения зайти в квартиру, Шастун пропихнулся возле ошарашенного Попова и почти удачно приземлился на пуфик в коридоре, всё ещё глядя на мужчину так, будто только что убил человека и просит укрытия от полиции. — Ты где так напился? — мягко спросил брюнет, закрыв дверь и присев напротив Антона, крутящего кольцо на пальце правой руки. — В баре, — пожал плечами шатен, посмотрев Попову в глаза и облизав пересохшие губы. — Сказать хотел, что много думал о том, что произошло тогда, возле клуба… — Послушай, — Арсений положил свою руку на руку Шастуна, — я знаю, что тебе пришлось нелегко из-за такого. Давай сделаем вид, что ничего не было, ладно? Вернем всё, как было раньше, м? — Не хочу, — отрезал шатен. Попов опустил взгляд и убрал руку, ощущая, как очередная вспышка боли разлилась по всему телу. На что он, собственно, надеялся? Что Антон так просто захочет общаться с ним, как было раньше, зная, что тот самый идиот Арсений по уши влюблен в него? — Не хочу, как раньше, — повторил Шастун, нагнувшись вперед и сжав в кулаках футболку Арсения. Мужчина поднял взгляд, несколько секунд удивленно вглядывался в родные зеленые глаза и чуть не задохнулся, когда Антон впился в его губы, опустив руки на плечи брюнета. — Ты уверен? — всё ещё не открывая глаз, прошептал Арсений через несколько секунд. — Более чем, — выдохнул Шастун, стягивая с себя куртку. — Я много думал, искал различные вариации развития событий и в определенный момент поймал себя на мысли, что хочу поцеловать тебя снова. Усмехнувшись и почувствовав то самое тепло в груди, которое, казалось, уже слишком долго заменялось холодом и отчаянием, Попов потянул Антона, успевшего стянуть с себя обувь, в комнату. Шастун, быстро среагировав, отвечая на жадные поцелуи Арсения, повалил того на кровать, усаживаясь сверху и стягивая футболку. До Попова медленно дошло, что Антон, прикусив нижнюю губу, специально делает вид, что не может расстегнуть ремень на джинсах Арсения, цепляя длинными пальцами пряжку и мимолетно дотрагиваясь до возбужденной плоти. Дразнится, хитрый лис. Брюнет, сделав всего лишь одно резкое движение бедрами и сильно сжав пальцами руки Шастуна, повалил того на кровать, нависая сверху. Пришло время отыграться, не находите? Пошло проведя языком по губам, замечая, как Антон смотрит только на них, рвано дыша, Арсений нагнулся, обжигая горячим дыханием губы парня, оставляя считанные миллиметры между ними, и резко замер, запустив одну руку в волосы Шастуна. Шатен, тяжело дышащий и то и дело облизывающий свои соблазнительные губы, подался вперёд, тихо шикнув и вновь упав на кровать, из-за руки Арсения, потянувшей его назад. — Арс? — голос охрип. — Что ты?.. — Сам же начал эту игру, — в самые губы парня выдохнул мужчина, всё ещё не касаясь их своими, хотя хотелось, надо сказать, жутко. — Теперь моя очередь. Голубоглазый снова нагнулся непозволительно близко и мягко коснулся своими губами губ Антона, попытавшегося словить губы мужчины и затянуть его в долгий, страстный поцелуй, но, только рыпнувшись, почувствовал, как Арсений крепче сжал волосы на затылке, не позволяя двигаться, и отпрянул, ехидно улыбаясь. — Сень… — прохрипел Антон. — Пожалуйста… Попов соврал бы, если бы сказал, что сможет ещё раз повторить махинацию с губами. Не смог бы. Губы Антона — припухшие от поцелуев, алые и блестящие из-за слюны — сводили с ума, поэтому Арсений, нагнувшись, поцеловал парня, пропихивая язык в его рот и зубами оттягивая нижнюю губу, целуя снова и снова, как наркоман в приступе ломки, добравшийся до наркоты. А Антон отвечал, стонал в поцелуй и пытался успевать за Поповым, который был похож на годами голодавшего, добравшегося до еды. У всех свои сравнения. У всех свои границы допустимого. Руки Шастуна скользнули под футболку Арсения, исследуя каждый изгиб его тела, каждый кубик пресса. Чуть шершавые холодные кольца на длинных пальцах прошлись по всему горячему телу, останавливаясь на груди. Арсений на секунду отстранился от губ Антона, и тот стянул с Попова майку, откидывая её куда-то в сторону. Брюнет, снова нагнувшись и запустив одну руку в волосы Шастуна, а вторую опустив на кровать, упираясь в достаточно мягкий матрац, припал к шее Антона, оставляя новые засосы на старых, поставленных совсем недавно, но уже выделяющихся на бледной коже. Ни один, ни второй не заметили, когда стянули друг с друга остатки одежды, ища большего контакта между разгоряченными телами. Дотянувшись рукой до тумбочки и вытащив из неё какой-то крем, Арсений вновь припал к губам парня, швырнув тюбик куда-то на кровать, недалеко от себя, и исследуя руками тело Антона. — Ты уверен? — тихо спросил Попов. — Хочу тебя, — прошептал Шастун. Медленно растянув парня, до побелевших костяшек сжавшего в кулаках простынь, Арсений так же медленно вошел в него, задыхаясь от всех тех эмоций, что мигом оккупировали его тело. Антон хмурился, до крови прикусив нижнюю губу и ещё сильнее сжав простынь, тяжело дыша, пока дискомфорт и чувство, будто всё происходящее — его же ошибка, не сменилось на удовольствие, заставившее Шастуна блаженно прикрыть глаза. Парень позволил себе тихий стон, который Арсений воспринял, как знак, что делает всё правильно. Стоны и скрип кровати заполнили собой помещение, тишину в котором до этого нарушал лишь тихо работающий телевизор в соседней комнате. Разрядка настигла обоих почти в одно и то же время, после чего парни, тяжело дыша, развалились на кровати. Потные, всё ещё пребывающие в нирване, они бы так и уснули, если бы Арсений, сопровождаемый хмурым взглядом Антона, не встал с кровати и не исчез в дверном проеме. Когда Попов через несколько минут вернулся в комнату, Шастун уже спал. Вытерев салфетками с тела Антона остатки их бурного секса, Арсений, накрыв шатена одеялом, лег рядом, прижавшись к парню и еле заметно улыбнувшись. Возможно, Антон на следующий день решит, что всё это ничего не значило, что он был пьян, а раз так, то произошедшее вообще не считается, но сейчас Попов был счастлив рядом с дорогим ему человеком.***
Антон, потянувшись, медленно привстал на локтях, щурясь из-за яркого солнца, освещающего комнату. Оглянувшись по сторонам, парень обреченно выдохнул, сползая с кровати и отчего-то чувствуя себя одиноко, хотя это совсем не так. Накинув на плечи одеяло и замотавшись в него, Шастун медленно поплелся на кухню, из которой доносились тихие звуки звяканья кружки о кружку и закипающего чайника. — Арс, — протянул шатен, подходя к мужчине, стоящему возле плиты и держащему в руках кружку и ложку, которой загребал из банки растворимый кофе. На Попове были надеты лишь боксеры, посему Антон смог лицезреть прекрасную спину брюнета, стоящего перед ним. Одеяло соскользнуло с плеч, падая на пол, а Шастун, обняв Арсения со спины, уткнулся носом в темные волосы того, вдыхая родной запах и наслаждаясь теплом. — Доброе утро, Тох, — улыбнулся Попов, залив кружки с кофе кипятком, и, в конце концов, отложив всё, что держал в руках, на стол, опустил свои руки на руки Антона, переплетая пальцы. Через секунду он ещё ближе прижался к парню, опустив голову на плечо того и блаженно прикрыв глаза. — Ты куда это сбежал? — возмущенно спросил Шаст, недовольно поглядывая на недоделанный завтрак. — Идём спать, рано ещё. — Кофе остынет, — возмутился Попов, чуть отстранившись. — И яичница тоже. Я что, зря всё это готовил? — Тебе напомнить о существовании микроволновки? — усмехнулся парень, поднимая с пола одеяло. Кое-как сгрузив двуспальную копну на одну руку и прижав её к груди, дабы по пути не потерять, Антон схватил слабо сопротивляющегося Арсения за руку и потащил в комнату. Попов нехотя опустился на кровать, чувствуя, как сонливость берёт над ним верх, а Шастун лег рядом, удобно расположив голову на груди мужчины и обняв того за торс. Где-то в ногах валялось одеяло. — Я есть хочу, — как-то по-детски протянул Арсений, в противовес этому ближе прижимая к себе Антона. — А я спать хочу, так что не рыпайся — без тебя сон пропадает и я просыпаюсь. Не думай, что свалишь и это останется незамеченным. Попов тихо усмехнулся, прикрывая глаза и чувствуя, как его снова утягивает в царство Морфея, а Антон мягко поглаживает кончиками пальцев пресс. — Как думаешь, мы когда-нибудь Сереге и Димке скажем, что мы вместе? — на грани сна и яви тихо спросил Арсений. — Когда спалят, тогда и скажем, — практически одними губами ответил Шастун, но, тем не менее, Попов его услышал. Кофе они, как всегда, заваривали новый, а яичницу, как всегда, разогревали в микроволновке.