***
Диего проснулся от того, что его любимого ласки не было рядом. Приоткрыл один глаз, чтобы точно убедиться, что под боком никого нет, недоверчиво приподнял голову. В пещере было тихо, темнота укрывала, нависала, как огромное одеяло. Диего встревожился, встал на лапы. После крепкого сна они не слушались, и тигр пошатывался, подходя к выходу из их импровизированного жилища. Если выглянуть оттуда ночью, можно было увидеть звезды и темный обрыв, а если днем — огромные скалы, покрытые шапками снега. Диего любил эту пещеру, но сейчас ему казалось, что она наполнена тревогой. Впрочем, Бак вскоре нашелся. Он сидел на краю обрыва, болтал лапами в воздухе и изредка зевал. Казалось, ласка был погружен в свои мысли и даже не заметил мягкую поступь тигра, подошедшего сзади. Диего сел рядом, ласково коснулся носом местечка за ухом Бака. Тот поежился. — Не спишь? — поинтересовался тигр, приобнимая его лапой. — Вспомина-а-аю, — протянул Бак, взмахнув костлявой лапкой и на лету поймав маленькую хлопушку снега. Хлопушка моментально растаяла, оставив большую холодную каплю. «Вот оно как», — подумал ласка, разглядывая стекающую с подушечек воду, — «Была маленькая снежинка, а стала большой каплей воды». Его всегда тянуло на философию, особенно в самые неподходящие моменты. Иногда ночью, уворачиваясь от ананаса, он посвящал ему неприличного содержания стихи, зачитывая их вслух и перемежая едким смехом. Диего в ответ только усмехнулся, заметив, что ласка снова ушел в себя. — Послушай-ка, — подал голос Бак, разворачиваясь, чтобы посмотреть ему в глаза, — А кто из нас кому жена? — Э-э, — глубокомысленно изрек тигр и надолго задумался. Ласка насвистывал какую-то мелодию собственного сочинения. На середине эта мелодия оборвалась, Бак широко зевнул, обнажая ряд острых зубов и соблазнительно проходясь по ним розовым язычком. Диего, наконец, соизволил ответить, — Ты. — Я-а-а? — Бак определенно издевался, прильнув к мягкой рыжей шерсти, целуя новоявленного мужа в щеку. — Ты моя жена, — твердо закончил Диего и тоже, не выдержав, зевнул. Ласка расхохотался. — Проснусь я завтра утром, а я — жена! С ума сойти можно, хоть я и безумен! Только ленивый не проснулся от этого смеха, эхом прокатившегося по ущелью. Бак, просмеявшись, чмокнул тигра в нос и снова воззрился в звездное небо. Когда Диего в ответ лизнул его за ушком — знал же ведь, что от прикосновения в этом месте ласка готов растаять — Бак еле смог сдержать тихий вздох. А ведь натура не романтичная, но смотреть на звезды, заодно затачивая нож о камень, почему-то так приятно. Диего вздохнул и опустил морду на лапы. Бак разлегся рядом, поглаживая пушистый хвост, кончик которого качался из стороны в сторону, в такт неизвестной мелодии, звучавшей у ласки в голове. Одна из звезд маленькой точкой отделилась от черного неба и стремительно полетела вниз, описав красивую дугу. Ласка знал, что не успеет загадать желание, и потому проводил погасшую звездочку взглядом. Диего издал еще один вздох, тяжелее предыдущего. — Эй, что это с тобой? — Бак поднялся и обеспокоенно заглянул в глаза тигру. Пощупал клыки, нос — вроде, все в порядке, — Уж не заболел ли ты? — Нет, — Диего нагло соврал, нет, он, конечно же, не был болен какой-нибудь простудой, но внутри все болезненно сжималось, стоило только подумать о том… — Сколько живут саблезубые тигры? Он выговорил все это и зажмурился, уткнувшись носом в скрещенные лапы и потому не смог увидеть, как меняется мордочка ласки. Левый уголок губ пополз вниз, обнажая тонкие клыки и печально кривя рот, уши медленно опустились, а взгляд пронзительно-синего глаза разом потускнел. Бак весь посерел и почти слился с окружающей их тьмой. — А сколько живут ласки? — спросил он и перевернулся на живот, чуть не сорвавшись с края. Диего прижал его хвост лапой, не давая упасть, — Какая разница? Не ты, так тебя. Будешь об этом думать — загнешься раньше времени. И что я буду делать с такой кучей костей? — Ну, у тебя-то их меньше, — усмехнулся тигр, легко проведя когтем по позвоночнику Бака. У ласки мурашки пробежали по телу, шерстка встала дыбом. Диего знал, что его когти слишком тупы, чтобы разрезать кожу. Знал он так же и что у Бака лапы дрожат от подобного. Диего успел изучить ласку от кончиков ушей, одно из которых было кем-то порвано, наверное, в неравной схватке с динозаврами, до острого хвоста, которым Бак иногда укрывался, когда ночи казались ему особенно холодными. Диего знал все его чувствительные местечки и все пристрастия, и Бакминстер отвечал ему тем же. — Может, пойдем спать? — осторожно поинтересовался тигр, когда ему в пасть вместе с зевком залетело несколько холодных снежинок. Бак, напевавший куплеты собственного сочинения, на этот раз посвященные только Диего, а не ананасу, растерзанному динозаврами — хотя, нет, был такой куплет, но только один — воззрился на тигра, а затем забрался к нему на шею, уткнувшись носом в холку. — Вези, — приглушенно согласился ласка, чувствуя, как сон одолевает его. Ускользающее сознание Бака уловило момент, когда тигр аккуратно положил его рядом с собой и, мягко поцеловав, обнял одной лапой. Ласка инстинктивно зарылся в рыжий мех и расслабился. Засыпая, он подумал, что никуда от себя Диего не отпустит. Даже на тот свет.Часть 1
18 августа 2016 г. в 17:45
Бак определенно сошел с ума. Свихнулся. Слетел с катушек. И дело даже не в том, что его бывшая жена — желтый колючий ананас с веселеньким зеленым хвостиком, уродливого вида и дрянного характера. Да, да, Бак развелся с ананасом самым наглым и неподобающим образом: пинком лапы выкинул женушку из дома, захлопнул дверь и громко расхохотался, сползая по стене вниз и потирая уколотую конечность. Фрукт шлепнулся на землю и раскололся на кусочки, залив все соком. Его тут же подобрали любопытные динозавры, обнюхали и в мгновение уничтожили, даже не думая, что это бывшая женушка нашумевшей ласки. Сам Бак, просмеявшись и перевязав лапу лианой, стал думать, что делать дальше.
Ведь тянуло его не к колючим фруктам и овощам, а к кому-то большому, пушистому, мягкому, саблезубому… К Диего. Только поэтому безумец и затеял весь этот цирк и фарс с разводом, торжественным скидыванием жены с обрыва, смехом, полным облегчения. Теперь Бак наконец-то, черт возьми, свободен и может делать что угодно, не обременяя себя узами брака, хотя, что ему мог сделать ананас?
Ласка невольно прыснул в кулак, вспоминая, как падал с кровати, когда под боком неизменно оказывалось что-то жесткое и колючее. Вспоминал кровь на шерстке по утрам и те редкие моменты, когда Бак находил в себе силы выползти на поверхность, туда, где холод и лед. Там почти всегда в одной и той же пещере его ждали. Точнее, ждал.
Те ночи были поистине потрясающими. Ласка сворачивался клубком между теплых лап Диего, защищающих его от ледяного каменного пола, шершавый язык методично вылизывал запачканную кровью шерстку, а с неба на них, улыбаясь, глядели звезды. Впервые Бак высыпался, прижимаясь к теплому меху тигра, уходя наутро обратно в мир динозавров. Ласка не чувствовал угрызений совести, ведь жене он еще ни разу не изменил — подумаешь, спал с Диего, терся носом о его усатую щеку и выгибался от прикосновений языка к костлявой спине, пятнистой от царапин.
Бак фыркнул, взъерошил мокрую шерстку, втыкая нож в сугроб. Подтянулся на тонких лапках, вылез, чувствуя, как его сковывает холод. Пронизывающий ветер дул в спину, хлопья острого снега зло били по плечам. Хотелось поскорее привыкнуть и перестать дрожать, Бак даже усмехнулся, представляя, как жалко выглядит со стороны. Ах-х, секунду, секунду и все закончится — тело свыкнется, он сможет идти дальше.
Именно в таком беспомощном состоянии Диего нашел любимого ласку и, не говоря ни слова, понес к себе, мягко взяв зубами за шкирку. Очнулся Бак уже в каменной пещере с головной болью и странным ощущением в животе. «Не рассчитал немного», — хмыкнул он в ответ на укоряющий взгляд тигра. Все-таки нужно было приходить сюда почаще, а не сваливаться, как снег на голову. Ласка хихикнул своей удачной шутке и попытался встать с пола.
Диего, заметив, что Бакминстер подает признаки жизни, покосился на лапу, наскоро перемотанную каким-то зеленым листочком. Ласка перехватил его взгляд и снял повязку, царапины почти затянулись.
— Это жена, — проговорил он, — То есть, бывшая жена, — в глазах тигра читалось такое непонимание, что Бак решил пояснить, — Черт возьми, я пнул ананас!
С такого нелепого происшествия началась совместная жизнь Диего и Бака. «Именно с этого момента», — признавался себе тот, — «Наша жизнь пошла полным кувырком, представляя собой настоящий дурдом на выезде».