***
— Зачем ты меня сюда затащил? И вообще кто ты? Каю впервые за двадцать два года своей богатой на события жизни было по-настоящему страшно. Во-первых, потому что его затащили в какое-то тёмное, маленькое помещение. Во-вторых, тот кто это сделал был непозволительно близко. Обычно такое горячее дыхание в шею возбуждает Кима, но сейчас совсем не подходящая атмосфера для секса. В-третьих, этот маньяк ниже (а следовательно, и меньше в целом) Кая, но сильнее. Такие люди всегда пугали Чонина. Но так это было только со стороны Кая. Для До же это было чистым жестом отчаяния (просто спокойно спать уж очень хотелось). Он решил, что сможет сговориться с лучшим другом О Сехуна для того, чтобы свести их друзей. И, как самый настоящий отчаявшийся человек, он решил, что помогут только радикальные действия. — Дело есть. — Кёнсу сделал шаг назад, но руку своего «заложника» не отпустил. Синяк будет, подумал Кай и закатил глаза. — Сехун же свободен? Этот вопрос завёл Кима в тупик. Если в кладовку затащили его, значит это касается его и только его, никак не лучшего друга. — Ну, да. — рука на его запястье сжалась сильнее и Ким подумал, что он хоть и не собирается стать каким-нибудь хирургом, а сексологом, рука ему всё же нужна. — Тогда помоги свести Бэкхёна и Сехуна. — голос До стал на столько жалостливым, что Кай подумал, ещё чуть-чуть и его похититель заплачет. И он решил помочь бедному человеку, поскольку кажется он узнал в этом голосе кричащего парня из столовой. Сексолог согласился, но попросил пойти в место, которое более располагает к переговорам. Кёнсу утверждал, что кладовка — идеальное место. Однако Ким остался непреклонен и, вытащив своего будущего сообщника из тесной комнатки, потащил его в ближайшее кафе. Хотя сложно сказать, кто кого тащил, ибо не Кай держал Кёнсу за руку, а наоборот. Уже в кафе Чонин смог рассмотреть своего похитителя. Брюнет, действительно небольшого роста; белоснежная, почти как снег, кожа; довольно большие, для азиата, глаза, которые смотрели куда угодно, но не на Кая, с небольшими тёмными кругами под ними и пухлые губы, которые Чонину до дрожи в руках и коленях хотелось попробовать на вкус: слишком сильно они манили. Но Чонин не какое-то животное, поэтому он засовывает своё желание куда подальше и с милой улыбкой на лице говорит: — Ты просил о помощи. — в этот момент постоянно бегающие туда-сюда глаза До остановились на лице блондина. — Бэкхён любит Сехуна. Уже три года. — Кай совсем не понимает зачем ему эта информация. — И мне нужно, чтобы Сехун полюбил Бэка. Мне посрать как мы этого достигнем, но они должны быть вместе, чтобы Бэкхён перестал дрочить мне под ухом. — постоянный недосып вкупе с ощущением приближающейся сессии делают из Кёнсу сумасшедшего и он начинает говорить о всем, о чём думает. Кай, естественно, опешил, но решил, что сбегать пока не стоит. — У тебя есть идеи? — Ким ладонью убрал волосы назад, но Кёнсу хватило этого обычного жеста, чтобы начать пожирать взглядом парня, сидящего перед ним. Кажется, До начинает понимать своего друга. Но его мозг пока не проела безответная любовь, поэтому Кёнсу заставил свои глаза смотреть куда-нибудь не на Кая. Например, на ту милую старушку, у которой чай льётся мимо рта. — Д-для этого я тебя и позвал. — заметив слегка покрасневшие щёки и отведённый в сторону взгляд, Кай ухмыльнулся. — Посмотрим, что можно сделать.***
После посиделок с Кёнсу, Кай направился на квартиру Сехуна. Он надеялся, что Се дома, а не в библиотеке. Хун тот ещё задрот по учёбе, считал Ким. Он, конечно, тоже хочет быть специалистом высшего класса, но стремление младшего его порой сильно пугает. Хотя, с первого взгляда про О так подумать нельзя. Увидев этого парня впервые, вы, скорее всего, подумаете, что он какой-нибудь айдол, но никак не будущий врач. О довольно высокий для среднестатистического корейца и невероятно бледный, от чего Ким невероятно завидует, чёрные волосы всегда идеально уложены (Кай заметил, что девочкам больше нравится, когда парень открывает лоб), одевается по моде и его одежда всегда только подчёркивает спортивную фигуру и шикарную задницу (которой Кай тоже иногда завидовал). — Не удивительно, что Бэкхён в него влюбился, да? — спросил Ким у картонного Хичоля, но не получив ответа, обошёл картонку и завернул за угол. Зайдя в подъезд, Ким увидел, что двери лифта почти закрылись. — Придержите, пожалуйста. — Дверцам не дали закрыться, слава богу, попался добрый человек. — Вам на какой? — Седьмой. — О, какое совпадение, мне то… — наконец-то Сехун оторвался от учебника. — Чонин? Давно ты ко мне не заходил. — О убрал учебник в сумку и нажал на кнопку нужного им этажа. Зайдя в квартиру, парни сразу же направились на кухню. Се бросил сумку на пол и достал из холодильника бутылку газировки. — Мда, богатый у нас стол, — блондин по-хозяйски откинулся на небольшом диванчике, положив руки на спинку, и закинул ногу на ногу. О оперся задом о раковину и, сложив руки на груди, буравил младшего взглядом. Больно у него рожа довольная. Почему-то в комнате воцарилась напряжённая атмосфера. — Тебе, наверное, интересно зачем я пришёл. Так вот, мне интересно знать, мой милый друг, нравится ли тебе кто-нибудь из нашего универа? — обычно Кай не такой прямолинейный (только в вопросах секса), потому О тут же изгибает левую бровь и в его взгляде читается огромнейшее удивление. Видимо, общение с Кёнсу оставило на Киме свой отпечаток. Они так и молчали минут десять, пока О не запустил пятерню волосы, не забыв громко вздохнуть.Чонин видел, что Хун смертельно устал, хотя тот старался этого не показывать. Сехун вообще большинство своих эмоций прячет за бесстрастным выражением лица, которое он демонстрирует миру 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Только с Каем у Се оживают мышцы лица и можно понять какие эмоции тот испытывает. Младший падает на диванчик рядом с Кимом. — Предположим. — Сехун поставил руки на коленях и подпёр ими подбородок. Теперь уже Ким искренне удивлялся. Значит этому мелкому засранцу кто-то нравится, а он — лучший друг Ким Чонин— ни сном, ни духом. — Но я слишком боюсь с ним говорить. — Так это ещё и он?! Ким вечно считал, что Сехун предпочитает миленьких девчушек, с которыми у него в школе постоянно были отношения. О, да, в школе Сехун прослыл Казановой, который с одной девушкой не встречался дольше двух недель. Однако, поступив в университет, тот забыл о интрижках и всерьёз взялся за учёбу, чем удивил Чонина. Но тут же в светлую голову приходит ужасная, для них с До, мысль: «У Бэкхёна есть соперник!». — Друг, а не скажешь ли ты мне, ну, по-дружески, кто это? — Ким обнял младшего одной рукой и улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой. Хотя в голове уже начала вырисовываться картина: они с Кёнсу затащили бедного паренька в кладовку и внушают тому, что ему необходимо срочно куда-нибудь исчезнуть, чтобы он не мешался у них под ногами. — Нет. Ким Чонин, ты для этого пришёл? Если да, то прошу освободить мою квартиру, ибо у меня через два дня первый экзамен. — улыбка тут же сползла с красивого лица. Этот тон Ким не любил. Да, у всех же сессия на носу, но почему О так серьёзно к этому относится? — Ладно, прости. Я, пожалуй, правда пойду. — будущие врачи пошли в коридор, где Ким как-то слишком медленно обувался. — Однако если ты всё же захочешь поделиться со мной… — Дверь за твоей спиной. — О рукой указал в сторону выхода. Сексолог что-то пробубнил и всё же вышел из квартиры друга. Выйдя на улицу, Ким тут же достал телефон и набрал Кёнсу. — У нас проблема, Кёнсу-я.***
Кёнсу заснул только с рассветом. Видимо во сне Бэка Сехун ему там целый секс-марафон устроил. Сегодня Бэкхён кричал. Не стонал как обычно, а кричал! Как заправская шлюха, честное слово. Кёнсу спал меньше двух часов и теперь внешне он вообще мало человека напоминал. Они с Бэкхёном сидят на кухне и пьют кофе. При этом Бён радостно напевает песню какой-то девчачьей группы, а До пытается предотвратить встречу его головы и их стола. — Дося, ты чего такой кислый? — нарколог допил кофе и встал, чтобы помыть свою кружку. Су же к своему напитку не притронулся, даже не посмотрел на него. «Прямо как Се на Бэка.» — мелькнуло в голове хирурга, от чего он взвыл и всё же опустился на стол. Вчера Кай сказал, что О кто-то нравится и это парень. Если Бэк узнает об этом, то ко всей ереси, что есть сейчас, прибавятся ещё и рыдания старшего. А у Кёнсу итак уже сдвиг по фазе пошёл от его личного ада по имени Бён Бэкхён. — Не выспался. — промямлил До и накрыл голову руками. Разве он много просит? Ему лишь надо, чтобы ему никто не стонал и не орал под ухом ночью. Это же так просто. — Да? А я, вот, наоборот выспался так, как давно не высыпался. Ой, Дося, время уже! Поднимайся, у тебя через пятнадцать минут пара! — Бён кое-как поднял тушу друга и заставил того обуться, всучив рюкзак с тетрадями. Кёнсу понял, что ему и правда нужно идти, лишь когда перед его лицом хлопнула дверь. День шёл своим чередом, пары сменяли друг друга, а Кёнсу то и дело старался не позволить своим глазам закрыться. Он поднимал руку на все вопросы преподавателей и старался как можно чаще выходить к доске, если это требовалось. Так он хотя бы не уснёт прямо на паре. Этого Су не хотел всем своим нутром, он же лучший ученик в своей группе. Просто ему не повезло с соседом, который идиот. Однако в столовой Кёнсу дал волю своей усталости и как только его попа приземлилась на стул, голова тоже опустилась на уже знакомый стол. Бэкхёна не было рядом, и слава богу. До хотел просто поспать. — Кёнсу, всё нормально? — на голову До легла тёплая ладонь и начала ненавязчиво приглаживать тёмные волосы. Су бы и хотел ответить хоть что-нибудь, но ему стало так хорошо, что он тут же просто отключился. Кай посмотрел на лицо своего сообщника и хотел завизжать, как малолетняя фанатка, которая увидела своих опп. Нельзя спать так мило, думал сексолог, не убирая руку. Его губ коснулась улыбка, когда хирург промямлил, что Бэкхёну нужно оторвать руки, чтобы тот не дрочил. Кай даже не пошёл за обедом, он охранял уснувшего парня, как верный пёс. По-хорошему, ему бы не помешало сейчас повторить вопросы по психологии, но наблюдать за брюнетом было куда интереснее и важнее в данный момент, нежели какая-то там психология. Неожиданно справа от Чонина сел Сехун, который, кажется, совсем не обращал внимания на присутствие третьего парня. Он и сам принял ту же позу, что и Кёнсу. — Пожалей меня, — проскулил О. Кай закатил глаза, представив, как он будет выглядеть со стороны. С двух сторон от него на столе лежит два брюнета и он обоих гладит по голове. Но отказывать другу он не стал, потому смуглая ладонь легла и на тёмную голову Се. — Помнишь я говорил, что первый экзамен через два дня? — Ким угукнул и улыбнулся — Кёнсу ужасно мило причмокивает своими пухлыми губами. — Так его перенесли на сегодня, потому что принимающий завтра уезжает по семейным обстоятельствам! — О резко отпрянул от стола. — Я совсем не готов! Через час я получу свой первый «незачёт», Чонин! И НЕ ВИДАТЬ МНЕ КРАСНОГО ДИПЛОМА! — младший схватился за голову. Чонин, конечно, всё услышал и он честно соболезновал трагедии друга, но Су пустил слюну и Каю пришлось начать искать салфетки. Когда пачка салфеток была найдена, Ким с материнской заботой вытер дорожку слюны и подложил новую салфетку. Так, на всякий случай. Сехун, как невольный свидетель сего процесса, даже забыл с своей проблеме. — Се, ты же денно и нощно за книжками сидишь. Я уверен, что ты прекрасно справишься с экзаменом. — Ким ободряюще улыбнулся другу и слегка потрепал его по плечу. Он всегда так делал, когда О что-то беспокоило. Внезапно по всей столовой раздался чей-то крик. Не успели парни взглядом найти источник звука, как Кёнсу злобно прошипел: «Бэкхён, заткнись!». С удивлением Кай обнаружил, что кричал действительно Бэк. Он стоял, положив ладони на щёки, смотрел на них и визжал. Сексологу почему-то стало смешно, а Сехун впервые за три года учёбы проявил эмоции на людях — вытянул лицо в удивлении, смотря на орущего парня. Того вдруг что-то торкнуло и он убежал. Время в столовой будто остановилось. Никто не шевелился и ничего не говорил, лишь бубнёж Су разносился по помещению. — Что это, твою мать, было? — не выдержав, спросил Се и перевёл взгляд с места, где некоторое время назад стоял возмутитель спокойствия, на Чонина. Сам же Ким пожал плечами и засмеялся в голос, а рядом со стола поднялся заспанный Кёнсу, с прилипшей к подбородку салфеткой. Решив, что надо бы уже привыкать к странным ситуациям, все в столовой продолжили свои дела. Открыв глаза, До понял — он не в своей комнате, что его несомненно огорчило, но когда он увидел, кто сидит с ним рядом, сердце пропустило удар. Смеющийся Чонин определённо нравился хирургу. Мозг непроизвольно стал запоминать эту картину, чтобы потом Кёнсу сидел где-нибудь один и улыбался как идиот от воспоминаний. — А что было? — старший брюнет, почесал кулачком глаз и от души зевнул, от чего салфетка медленно опустилась на колени хирурга. Чонин внезапно затих и откровенно стал пялится на чудо рядом. О хотел уже ответить, но что-то вдруг остановило его и он смутился. Офтальмолог подскочил со своего места и выбежал из столовой, как ошпаренный. Кёнсу принялся смотреть на Чонина пытающим взглядом, требуя объяснений. — Бэкхён орал на всю столовую. — Су уже хотел спросить «Какого?», но Кай продолжил. — Он на нас смотрел. — Кёнсу нахмурился, провёл рукой по подбородку и, попросив у младшего прощения, пошёл искать своего друга-идиота. Кёнсу знал, что тот сидит на крыше. Бэку всегда нужно было уединиться после таких вот критических ситуаций, поэтому До направился прямиком к намеченной цели. Поднявшись на крышу, До увидел Бёна сидящим по-турецки спиной к нему. — Что случилось? — проспав от силы пятнадцать минут, но рядом с Каем, Су действительно выспался и теперь был обычным До Кёнсу, который умеет вить из Бэкхёна верёвки. — Какого чёрта ты был рядом с ним? — голос Бёна сочился ревностью и он моментально оказался на ногах, повернувшись лицом к другу. — Вообще-то я сидел рядом с Каем, — подняв указательный палец к небу, уверенно сказал До. Хотя если быть уж совсем честным, то он спал, сидя рядом с Кимом. Когда он узнал о присутствии Сехуна, тот тут же свалил. — Погоди, так ты из-за этого орал? — Естественно! Ты сидишь рядом с моим мужчиной, а меня рядом нет! — Бён активно жестикулировал, от чего чуть не заехал Су по лицу, а тот закатил глаза на словах «моим мужчиной». Далее Бэкхён что-то ещё говорил, ведя свой монолог. Кёнсу вытащил телефон и написал Каю, спрашивая в какой аудитории у О будет экзамен. Сквозь пелену сна Кёнсу слышал диалог друзей. Ким, не став задавать лишних вопросов, ответил. Кёнсу тут же потащил своего беспрестанно говорящего друга за собой. Бэкхён принялся отбиваться от друга, но все его попытки увенчались крахом. Естественно, Кёнсу ведь в отличии от нарколога регулярно посещает спортзал и поддерживает свою форму. Когда хирург дотащил друга до своей цели, то он просто пихнул старшего в сторону О. Не удержав равновесия, Бён схватился за первое что попалось под руку — рубашка Сехуна. Как итог, оба парня валялись посреди коридора и пялились друг на друга. Бэкхён давно не был так счастлив. На него своими прекрасными карими глазами смотрела любовь всей его жизни. Нарколог был готов заскулить от испытываемой радости, как щенок. И ладно если бы О просто на него смотрел, он ещё и нависал над ним. От близости желанного тела у Бэка затряслись руки, но он лишь сильнее схватился за белоснежную ткань сехуновской рубашки. Офтальмолог же, осознав кто под ним лежит, густо покраснел так, что даже уши горели. Он никак не ожидал, что такое когда-либо произойдёт. Что он вообще будет находиться рядом с Бэком на расстоянии меньше вытянутой руки. Он предпочитал любить Бёна на расстоянии, не мешая тому жить своей жизнью спокойно. Потому Сехун за три года перечитал почти всю университетскую библиотеку, не замечая пошлых взглядов старшего. Ему даже пару раз признавались в любви какие-то слащавые девочки, но Хун уверенно отказывал им. Они не понимали причин отказа, спрашивали «Кто эта сучка?», истерили, но со временем, видя холодность офтальмолога, они отставали от него. Се даже Каю не говорил о своей безответной (он искренне так считал) любви. Хотя тот недавно припёрся со своими дебильными расспросами. Теперь Чонин знает, что О перешёл с девушек на парней, да. Они так и лежали посреди коридора, пока О не позвали в кабинет. Тот нехотя поднялся с пола, не забыв помочь Бёну. Старший железной хваткой схватил Хуна за запястье обеими руками и посмотрел в любимые глаза. Он и не задумывался, что О настолько его выше, но ему нравилась их разница в росте, он считал её идеальной. А До стал переживать о синеющей ладони младшего. «Скажи же что-нибудь, размазня!» — мысленно приказывали себе оба, но так и стояли не осмеливаясь нарушить их идиллию. — Мне… — У нас раковина засорилась, не сможешь помочь? — сегодня группа Сехуна впервые увидела, как его лицо меняется. Окулист удивлённо смотрел на старшего, а сам Бён мысленно отпинал себя за такую глупость. Кёнсу прыснул от смеха и, оперевшись о стену, начал истерично ржать. Он знал, что двадцатитрёхлетний Бэкхён — идиот, но не думал, что настолько. Когда Се снова позвали, Бён отпустил его руку, но глаз не отвёл. Младший утвердительно кивнул и быстро скрылся за дверью кабинета. Нарколог бы так и стоял дальше, до возвращения О, смотря с любовью на дверь, если бы не истеричный смех его друга рядом. Бён посмотрел на хирурга самым убийственным взглядом, на который только был способен. — Ты серьёзно? Ахахаха, раковина засорилась? — Кёнсу снова накрыло волной смеха. Бэк ничего не ответил и сел на подоконник. Он понял, что ему снова придётся говорить с Сехуном и щёки тут же стали пунцовыми. Что самое главное, ему придётся говорить где они с Кёнсу живут и даже пригласить младшего к себе. «Сехун увидит мою комнату!» — в истерике подумал Бэкхён и вспомнил, что у них в комнате срач, какой ещё поискать надо. И что самое страшное — с их раковиной всё в порядке! Бэкхён спрыгнул с подоконника и с крейсерской скоростью отправился в общежитие. И в этот момент из кабинета вышел Сехун с привычным для всех отстранённым видом. Но не найдя нигде Бэкхёна, а лишь успокоившегося Су, он напугался, что сразу отразилось на его лице. Вся группа испугалась вместе с О. — Где он? — слишком громко спросил О и схватил Кёнсу за грудки. До тут же ударил по чужим рукам, пробубнив что-то в роде «Негоже холопам царя трогать». Но офтальмолог продолжал нависать над невысоким хирургом. — Не знаю. — на телефон Су пришло сообщение, которое он тут же прочитал. Это Бэкхён просил задержать Се где-нибудь хотя бы на час. Кёнсу решил, что если для того, чтобы к нему вернулся спокойный сон, нужно целый час болтаться с не интересным ему О Сехуном, то он готов перебороть себя. — Пошли в кафе, я не ел весь день. — До перехватил худое запястье и поволок офтальмолога в кафе, где они вчера сидели с Каем. Заняв столик и сделав заказ, парни сидели в тишине. — Как сдал? — разорвав неловкое молчание, начал До. Если уж им и предстоит находиться рядом целый час, то нужно хоть немного говорить, иначе До опять уснёт. Недавние события, вызвавшие у Кёнсу смех, отняли много сил. — Прекрасно. — сухо отозвался О. Лицо младшего снова приняло привычный для всех вид. «Боже, Бэкхён, он же как овощ!» — До хотел уже закатить глаза, но официант принёс их заказы. — А, забыл. Мы же не знакомы! До Кёнсу, хирургическое отделение, четвёртый курс. — старший протянул руку и улыбнулся. О тяжело вздохнул и пожал протянутую ладонь. — О Сехун, отделение офтальмологии, третий курс. — У Кёнсу маленькая и прохладная ладонь, которую приятно пожимать горячей рукой О. Разорвав рукопожатие, До не перестал улыбаться, а лишь шире растянул губы. Сехун испугался, ибо эта улыбка приобрела какой-то маньячный оттенок. О тоже улыбнулся, но его улыбка была настолько кривой, что Кёнсу засмеялся. — Расслабься ты, я не продам тебя на органы. — махнув на Хуна рукой, хирург принялся поедать своё пирожное. — Лучше расскажи мне, Сехунни, тебе кто-нибудь нравится в нашем универе? — О тут же поперхнулся своим зелёным чаем. Чего ж все пристали к нему с этим тупым вопросом? Ладно Чонин, с этим он в садике на соседних горшках сидел, а Кёнсу же совсем незнакомый человек! Ну, как незнакомый… Сехун знал кто такой До Кёнсу, поскольку тот был лучшим другом Бэкхёна. Офтальмолог знал, что у Кёнсу есть старший брат, что он любит обычный пломбир и его любимый цвет — чёрный. И, кажется, у них с Каем какие-то отношения, судя по сегодняшнему обеду, хотя Се знает, что Кёнсу — ярый натурал. Но Су ведь не в курсе этого, поэтому они незнакомцы друг для друга. — Тебе-то какое дело? — О вытер подбородок. От наглости До, он даже забыл о формальностях. Но старшему, похоже, тоже было на это плевать, судя по ехидной ухмылке. — Просто обидно будет, если мой друг и дальше будет страдать от безответной любви. — всё так же ухмыляясь, сказал Кёнсу и опустил взгляд на свой кофе. Хун выпучил глаза. Он прекрасно знал, что у хирурга друзей, кроме Бёна, нет, следовательно…Бэкхён влюблён в него? Лицо и уши тут же покрылись красными пятнами от смущения. Старший кое-как сдерживался, чтобы не заржать в голос.***
Пока Кёнсу отвлекал Сехуна, Бэкхён истерично убирался в их комнате. Ну, как в комнате, вернее сказать, на её половине. Хирург, как ему и полагается, соблюдал идеальный порядок на своей половине. В то время как Бэк постоянно разбрасывал вещи по своей половине комнаты. И что примечательно, если вещь Бёна оказывалась на половине До, то она тут же улетала на бэкхёновскую кровать. Когда с уборкой было покончено (то есть, брюнет запихал все вещи в общий с До шкаф, в самом конце сказав: «Потом Дося постирает»), он ретировался на кухню, чтобы каким-то, пока ему неизвестным способом, засорить раковину. Открыв холодильник, Бён надеялся, что у них есть что-нибудь испортившееся. И ему повезло: в маленьком контейнере был салат, который стоит у них два месяца и уже успел покрыться чем-то чёрно-зелёным. Попросив прощения у раковины, Кёнсу и коменданта Чунмёна, Бэк скинул оставшиеся две ложки салата в раковину, прямо в слив. Сбегав в комнату за своей расчёской, Бён почистил её и волосы отправились вслед за салатом. Но этого наркологу показалось недостаточно и он обвёл небольшую кухню сканирующим взглядом. Его внимание привлёк ярко-красный цветок Кёнсу (подарок мисс До сыну на поступление). Ещё раз попросив у Кёнсу прощения, Бён взял небольшой горшок в руки, вытащил Людовика Первого Склифосовского (имя Кёнсу придумал после первого дня учёбы) и высыпал землю поверх салата и собственных волос. Для уверенности, брюнет стряхнул землю и с корней цветочка. Вернув растение в горшке на подоконник, Бён оттряхнул руки. Оставалось только открыть воду, чтобы убедиться, что слив и правда перестал работать, Бэк обрадовался, когда заметил, что вода постепенно набирается в раковине. Похвалив самого себя за проделанную пакость, нарколог написал Кёнсу, что тот может отправлять окулиста к нему.***
— А что у тебя с Чонином? — Хун допил свой зелёный чай и поставил пустую кружку на блюдце. Заметив непонимание в глазах напротив, О вспомнил, что все в универе знают его лучшего друга как Кая, а не Чонина. — Кай. — непонимание в глазах До исчезло и теперь парень уводил взгляд от окулиста. — Ничего. — и он не врал. У них же с Каем, нет, Чонином, правда ничего нет. Кёнсу, вон, даже его настоящего имени не знал! Хотя у До и появился небольшой интерес к блондину. Сехун усмехнулся и откинулся на спинку стула. На телефон старшего пришла смска. — В общежитии поднимаешься на третий этаж, идёшь направо, пока не увидишь 314 комнату, удачи. — Кёнсу оставил нужную сумму денег на столе и покинул кафе, оставив поражённого Сехуна в одиночестве. — Ты занят? — До спрятался за кафе и позвонил Каю. — Нет, если психология, то это очень важно…за кафе, где мы были…хорошо, жду. О ещё пару минут смотрел в одну точку, после чего поступил как старший и побежал в общежитие. Прибыв в нужное здание, Хун хотел быстро подняться по лестнице, но его остановил комендант. — Притормози-ка. К кому собрался? — невысокий шатен, схватил О за рукав пиджака и прожигал дыру в широкой спине. О медленно повернулся к коменданту лицом и обворожительно улыбнулся, но тот не оценил. — К Бён Бэкхёну. — мягко произнёс брюнет. Его руку отпустили и кивнули головой в сторону лестницы. Сехун за считанные секунды поднялся на нужный этаж. Вот он стоит перед нужной дверью, как его внезапно охватывает паника. Они с Бэкхёном будут сейчас одни. Совсем. Офтальмолог успокаивает себя мыслью о том, что, возможно, Кёнсу тоже тут. Но тут же отбрасывает эту мысль: если бы Кёнсу был здесь, то О определённо его увидел на улице, но этот коротышка будто исчез, когда вышел из кафе. Сехун ещё недолго помялся и всё же постучал. За дверью послышался грохот, за ним топот и вот перед Се стоит запыхавшийся Бэкхён. Они снова неотрывно пялятся друг на друга, будто от этого зависят их жизни. Первым тишину нарушает Бён: — П-проходи, — окулист замечает, что у старшего трясутся руки и левый уголок губ слегка подрагивает. Сехун резко, словно робот, кланяется и, разогнувшись, входит. Бэкхён берёт младшего за локоть и тащит на кухню. — Вот. — и тоненький указательный палец указывает на наполненную водой раковину. Сехун удивлённо вскидывает брови. Он думал, что Бэк просто не умеет находить нормальные предлоги для встречи, потому совсем не ожидал, что ему действительно придётся делать что-то с сантехникой. — Вантуз есть? — ну, раз раковина на самом деле забилась, то придётся с ней что-то делать. Сехун стягивает с себя пиджак и надевает его на спинку стула. После чего начинает закатывать рукава белоснежной рубашки. Бэкхён, залипнув на руки младшего (о, что эти руки делали с ним во снах!), не смог ничего из себя выдавить, кроме «А?». — Нам нужен вантуз. — Хун подошёл к Бэку и потряс его за плечо. — Ах, да-да, сейчас! — Бён побежал к Чунмёну, ибо нужный им инструмент был только у коменданта. Чунмён устроил Бёну словесную взбучку за испорченную раковину и обещал, что если это повторится, то Бэка отымеют этим самым вантузом и вручил предмет угроз старшему. Дорога до комнаты заняла у Бёна чуть больше времени, чем до грозного коменданта (Чунмён учился на патологоанатома, поэтому его все боялись и слушались. Все, кроме Кёнсу — единственного хирурга в общежитии). Поднявшись на свой этаж, нарколог подумал, что ему не помешало бы начать ходить в качалку с Досей. — Держи. — старший отдал вантуз О и сел за стол. Сехун тяжело вздохнул и начал возвращать слив в рабочее состояние. «Ни за что бы не поверил, что О Сехун когда-нибудь будет чинить мне засорившуюся раковину» — думал Бэкхён скользя пошлым взглядом по мышцам спины, которые отчётливо были видны под тонкой тканью рубашки, после по рукам, на которых от напряжения несильно вздулись вены (руки О — личный фетиш Бёна). Но когда взгляд пал на пятую точку младшего, Бэк закусил палец, чтобы не застонать в голос, и перевёл взгляд на потолок. — Хён, что здесь делают волосы? — Сехун с брезгливым видом выкинул клок тёмных волос (и ведь даже не знаешь чьих — оба парня брюнеты) в мусорное ведро. Бэк разомлел от сехуновского «Хён». — Да это Кёнсу, — без зазрения совести ответил Бэкхён и махнул ладошкой. О пожал плечами и принялся мыть руки. Когда он закончил и повернулся, чтобы попросить полотенце, то не ожидал, что нарколог будет так близко. Бён стоял почти вплотную к младшему, но моментально прижался к нему, сцепив руки у того за спиной и положил голову на крепкую грудь. — Я нравлюсь тебе? — Бэкхён решил, что больше такой возможности может не представится (хотя если До осмелился запустить тушкой Бэка в Се один раз, значит сможет и в другой), поэтому решил разобраться во всём с Сехуном прямо сейчас. Он почувствовал, как Сехун напрягся в его объятьях и услышал, как сердце младшего забилось чаще. Вытерев руки о свои штаны, Хун обвил ими плечи Бёна. Для Бэкхёна эти объятия означили, что О его просто утешает, что сейчас тот скажет «Нет, прости, я люблю Яни со стоматологического» и уйдёт. От этих мыслей старший сильнее прижался к Хуну и зарыдал в голос. — НЕЕЕЕТ! НЕ УХОДИ К ЭТОЙ ДЕВКЕ! ОНА ТУПАЯ КАК РЫБКА И ПЛОСКАЯ КАК СТЕНА! — слёзы градом лились из несильно подведённых глаз, оставляя за собой черные дорожки на бледных щеках старшего. От того, что Бэк водил заплаканным лицом по груди младшего, на белоснежной рубашке появились тёмно-серые разводы. «Надо было чёрную надевать» — пронеслось в голове Хуна, когда, опустив взгляд, он увидел пятна на рубашке. — К какой «девке», хён? — Сехун искренне не понимал о чём думает старший, но он очень бы хотел научиться читать мысли нарколога. — К Яни со стоматологического, — Бён оторвался от размазывания остатков подводки по младшему и посмотрел в любимые глаза. Сехун тихо засмеялся от глупости старшего. Бэкхён удивлённо смотрел на окулиста, несомненно ему нравился смех О, но смеялся тот очень не вовремя. — Вот именно, хён, у неё ни ума, ни тела, зачем мне уходить к ней? — Се вытер остатки влаги с лица нарколога большим пальцем. — Значит, уйдёшь к Марии с эндокринологии? У неё жопа, как три моих. Бразильянки, чтоб их. — Бэкхён надулся, отчего О снова засмеялся. — Хён, я ни к кому не уйду. Мне только ты нужен. — Сехун положил ладони на щёки Бэка. Старшего пробила дрожь, а когда на губы легли чужие, то подкосились ноги и Сехуну пришлось его ловить. Сперва их поцелуй был простым соприкосновением губ, но Бэкхён первым начал углублять его, добавляя пошлости. Младший легко поддавался на маленькую провокацию Бёна. Они целовались до тех пор пока у них не заболели губы. Оторвавшись от опухших губ О, Бэк снова устроил голову у него на груди. — Это не сон? — Бэкхён не хотел мириться с мыслью, что ему это только снится или кажется. Он отчётливо слышал быстро бьющееся сердце под ухом, чувствовал крепкие мышцы спины под своими руками, ощущал, как его удерживают от падения, хотя он уже мог стоять сам, но было ощущение, что Сехун сейчас раствориться, будто его тут никогда и не было, что Бэкхён останется один, а потом придёт Кёнсу и будет жаловаться на то, как к нему «подкатывает свои яйца» Ифань. «Но ты ведь знаешь, что я натурал!» — скажет До. И если это сон, то Бэкхён не хочет просыпаться и снова жить в реальности, где Сехун далеко от него. Ухо щекочет горячее дыхание и тихое «Нет», а губы растягиваются в счастливой улыбке. Они так и стояли, даря друг другу объятия. Большего им пока не было нужно. — Сколько вы так стоите? — через какое-то время на кухню с большим пакетом, заполненным продуктами, зашёл Кёнсу. Обойдя слипшихся друг с другом парней, он прошёл к холодильнику и принялся раскладывать продукты. — Не знаю. — промурлыкал Бэкхён. — Вы хоть целовались? — Кёнсу! — Я планировал, что он вообще тебя завалит. — закончив с распаковкой пакета, До взял чайник, чтобы набрать воды. Но ему мешала парочка. Сехун неохотно выпустил Бёна из объятий, старший потащил его к столу и усадил на стул, на спинке которого покоился пиджак О, а сам сел на чужие колени. Стульев всего два и вряд ли Кёнсу согласится сидеть на чьих-то коленях. Сехун немного смутился от действий нарколога, но не так сильно, как от слов его друга. «Завалю его? В смысле…о, господи…» — Хун покрылся багровыми пятнами от своих мыслей и картинок, которые подкидывало воображение. — Ох, Сехунни, спасибо, что починил нашу раковину! Может тебе стоит пойти работать сантехником? — тихо посмеиваясь, До поставил чайник греться и сел напротив парней. — А тебе стоит меньше общаться с Чонином. — тихо сказал Се и уткнулся в основание шеи старшего. — Он плохо на тебя влияет. — эти слова были почти неразборчивы, но Су всё прекрасно услышал. — Лучше бойся того, как на тебя повлияет Бэкхён, — с ехидной ухмылкой на лице, сказал Кёнсу и встал, чтобы сделать всем троим чай. И всё было бы хорошо, если бы Су не посмотрел на подоконник, пока разливал кипяток по кружкам. — Бён, твою мать, Бэкхён! Что ты сделал с моим Людовиком? — чайник с грохотом опустили на стол и яростно посмотрели на нарколога. От ощущения приближающейся расправы, Бён слегка затрясся и сильнее прижался к Сехуну. О стало интересно что такое «Людовик» и он, максимально вытянув шею, посмотрел туда, куда указывал указательный палец Кёнсу. Его взору представился цветок, который уныло лежал в пустом горшке и словно просил о том, чтобы его добили. — Мне его мама подарила, чёрт возьми! — простой крик сменился истеричным и офтальмологу стало страшно за их с Бэком жизни. — Дося, прости, — промямлил Бён и сжал в кулачках ткань белой рубашки на спине младшего. Бэкхён мысленно кричал Сехуну о том, чтобы он унёс его куда-нибудь подальше от злого хирурга, но они слишком мало вместе, чтобы О услышал этот зов. — Ты идиот, Бэкхён. — не Бёну, а скорее себе, для успокоения, сказал До и поставил чайник на место.Чаепитие проходило в идеальной тишине, которую никто не решался разорвать. — ПОГОДИТЕ-КА! — внезапно крикнул Бэк и резко поставил свою кружку на стол, отчего её содержимое выплескалось на стол и руку Бёна. — Ты, что, мутишь с каким-то парнем, а мне ничего не сказал? — в отличие от друга, Кёнсу спокойно (несмотря на то, что он всё ещё хотел порвать Бэка на кусочки за смерть цветочного приятеля) опустил кружку на стол и так же спокойно посмотрел на нарколога. — Я ни с кем не встречаюсь, Бэкхён. — сказав это, До закатил глаза. — А что на счёт вас? — парочка тут же переглянулась. И оба синхронно утвердительно кивнули головой. — Слава богу! Никто не будет мне под ухом дрочить! — хирург вскинул руки, а после опустился на стол, словно делая поклон. Бэкхён сразу же покраснел от смущения и возмущения. — И не будет этих стонов: «Ах, Сехун-а~». — передразнивая друга, простонал Кёнсу. Бён тут же подорвался со своего места, но у До хорошая реакция, поэтому он уже был на пути в ванную комнату. Забежав в ванную с громким смехом, Су тут же заперся, лишая Бэкхёна возможности всыпать другу по первое число. Пока Бэк истерично ломился к хирургу, Сехун сидел и переваривал только что услышанную информацию. Воображение снова работало не на руку младшего, подкидывая картинки интимного характера. Вот Сехун целует полностью обнажённого нарколога (воображение у Се работает гораздо лучше, чем того хотел бы сам О), после чего медленно опускается на шею, оставляя багровые засосы на мягкой коже. Вот ведёт руками по торсу Бёна, задевая своими длинными пальцами набухшие соски. Вот спускается поцелуями ниже, пока не доходит до возбуждения старшего, сразу же вбирая в рот весь орган, отчего Бэкхён выгибается в пояснице и протяжно стонет донельзя пошлое «Сехун-а~». В штанах моментально становится так тесно, что терпеть сил нет и эти самые штаны никак не скрывают образовавшегося возбуждения. Окулист тут же подорвался со своего места, взял пиджак и направился к выходу, не забыв при этом поцеловать разъярённого Бэка в висок. — Он ушёл! Всё из-за тебя, дубина! — зарыдал Бён и упал на колени, когда входная дверь хлопнула. Кёнсу тут же вышел из убежища и начал успокаивать Бэка, говоря, что младший обязательно к нему вернётся.***
После небольшой прогулки с Кёнсу и совместного похода за продуктами, настроение Кая было просто прекрасным, иначе сказать нельзя. До сообщил, что Сехун с Бэкхёном сейчас вдвоём в общаге, что несказанно радовало старшего. А если счастлив Кёнсу, счастлив и Кай. Они знакомы всего два дня, но Ким успел привязаться к маленькому хёну и уже не представлял своей жизни без этих больших глаз, пухлых губ и маленьких ладошек хирурга. Пребывая в таком хорошем расположении духа, Чонин не заметил, как оказался у себя дома. Открывая дверь, он почувствовал, что из-за двери приятно пахнет выпечкой. — Нуна, привет. — Чонин скинул кеды и сразу же направился на кухню, где его ждала сестра. Она поднялась со стула и обняла брата. Сестра иногда заходила к Чонину проведать, не помер ли тот от голода. У неё был свой ключ, поэтому её визиты всегда были неожиданностью для Кима младшего. — Где ты так долго пропадал? Я тут умирала со скуки, поэтому приготовила шоколадный пирог. — упомянутый десерт стоял на столе и благоухал своим шоколадным ароматом, дразня голодного Кая. Нуна отправила блондина мыть руки, после чего они принялись поедать пирог. — Я гулял, кстати. — доев, сказал младший и взял тарелки, намереваясь их помыть. Однако кто-то позвонил в звонок, сначала один раз, потом чуть дольше второй, а после наглец и вовсе не отрывал пальца от кнопки. Оставив посуду в раковине, Кай отправился открыть дверь. Пара секунд и в квартиру вваливается растрёпанный Сехун. Таким Чонин не видел того с первой их сессии. О пытался что-то сказать другу. Но из-за сильно сбившего дыхания ничего внятного не получалось. Заставив младшего разуться, он повёл его в свою комнату. Вернувшись на кухню, блондин набрал воды и сказал сестре, что у Сехуна что-то случилось и им нужно поговорить. Старшая улыбнулась и сказала, что не будет мешать и быстренько ушла. Вернувшись к окулисту, Кай протянул тому стакан с водой. Хун осушил его в два счёта.— Ну, рассказывай. — Во всём твой Кёнсу виноват! — выпалил О и сложил руки на груди. После небольшой пробежки вокруг дома Кима (три круга), возбуждение спало. Чонин удивился, но ему очень понравилось словосочетание «Твой Кёнсу». — И что же мой Кёнсу сделал? — называть Кёнсу своим очень нравится блондину. — Прервал ваше совокупление? — Он сказал, что Бэкхён…что он…— Сехун покраснел до кончиков ушей и приложил ладони к щекам, чтобы хоть немного охладить горящую кожу. А Чонин подумал о том, что вот такие же пациенты ждут его по окончании учёбы. Такие же смущённые, невнятно мямлящие о своих проблемах. — Что Бэкхён онанирует, представляя тебя? — Кай сел на своё компьютерное кресло и положил ногу на ногу. Естественно Чонин не будет употреблять в своей речи слова типа «дрочит», не зря же он на сексолога уже три года учится! — Да. И я убежал, просто фантазия и всё такое… — Сехун опустил голову, желая спрятаться от своего друга, который может так легко говорить об этом. — Подожди. — до О тут же доходит. — Откуда ты знаешь? — смущение как рукой сняло, на его место пришла злость. — Кёнсу сказал. — разведя руками в стороны сказал Ким и гаденько хихикнул. — Вот же гном, треплет всем подряд! — ударив по кровати рядом с собой шипит Хун. — Кёнсу не гном. — резко говорит Ким. Се выставляет руки перед собой, как бы говоря: «Друг, успокойся, я пошутил». — Что ж, значит, ты с ним не переспал…Вы хоть целовались? — нет, у этих двоих точно один мозг на двоих стал, после того как они начали общаться, думал Хун, нахмурившись. — Да. — без особого энтузиазма выдавил из себя О, под пытливым взглядом друга. Чонин улыбнулся как чеширский кот. Сехун встал с кровати, подошёл к старшему и шлёпнул того ладошкой по лбу. — Бесишь. — и ушёл в коридор, где принялся обуваться. — Сехун, не забывай, что у тебя всегда есть твоя пустая квартира, — как бы намекая, напел Чонин, на что Се громко фыркнул и быстро покинул квартиру друга.***
— Сука! — выругался Бэкхён, хлопнув дверью аудитории. У них был устный зачёт по органической химии, который Бён благополучно завалил и теперь злой, как собака шёл в столовую. Слава богу больше занятий сегодня нет и можно подольше посидеть там. Зайдя в как всегда шумное помещение, Бэк взял себе сок и шоколадный батончик и сел за их с Кёнсу столик, который всегда пустовал, если не был занят парнями. Усевшись, Бён яростно оторвал трубочку от упаковки сока, высвободил её от целлофана и резко воткнул в коробочку. Агрессия не обошла стороной и пачку от шоколадки, которую Бэк быстро разорвал и злобно откусил кусочек сладости. — Чего рвёшь и мечешь, студент? — рядом с наркологом опустился Кай и аккуратно поставил перед собой, заполненную до краёв, кружку чая. — Дебильный зачёт! — не удосужившись прожевать, ответил Бэкхён. Ким с пониманием кивнул головой и отпил немного чая. — Как с Сехуном? — всего три слова, а сколько эмоций они вызывают у Бёна: злость (на Кёнсу), грусть, обида (на Сехуна), желание поплакать, удивление и желание ударить блондина. — Не очень. — пробубнил старший и присосался к трубочке. — М, значит мелкий не соврал мне вчера, — растянув губы в улыбке, сексолог откинулся на спинку. Желание драться внезапно усилилось, но лёгкий поцелуй на щеке остудил пыл Бёна. Вся столовая уставилась на сложившего пополам Сехуна, который прижался губами к щеке нарколога. Нет, местные парочки часто показывали свои отношения на публике и часто именно в столовой, но гомосексуальные пары не решались на подобное, боясь общественности. — Привет, — прошептал Сехун и сел рядом с Бэком. О счастливо улыбался, будто это совсем не он вчера убежал, поджав яйца. Бэкхён побагровел и кивнул головой, не отрываясь от сока. В помещении стояла гробовая тишина, которую нарушил Кёнсу, кинув свою сумку в ноги Бэка. Он взял себе стул с соседнего столика, сел, уткнулся в плечо Чонина и заорал, глуша крик телом блондина. Когда его отпустило, он с невозмутимым видом отправился за своим обедом. И в этот момент столовая возвратилась к своей обыденной суматохе. Когда До вернулся, на него уставились три пары глаз. — Из-за Бэкхёна я не выучил список болезней и строение скелета на латыни, поэтому вместо того, чтобы отдыхать на выходных, я буду их пересдавать. — В смысле из-за меня? — выпустив трубочку изо рта, крикнул Бэк. — Опять стонал, — нахмурившись и сморщив носик, буркнул До. Бэкхён шлёпнул себя по лицу, Кай засмеялся, а Сехун опустил глаза на столик. — Короче, ничего не знаю, но сегодня ты забираешь этого недотраханного к себе. — ткнув пальцем Сехуна в щёку, сказал Кёнсу и откусил кусочек булочки. — А меня никто спросить не хочет? — отставив сок в сторону, Бэк навалился на столик. — Что ты возмущаешься, м? Только представь: вместо того, чтобы ночью снова смотреть сны с вашими плотскими утехами, ты примешь в них участие! — Да что ты… — Тебе даже делать что-то не придётся особо. Сехун, как актив, сам всё сделает. — спокойно говорил До, а у Бэкхёна вена на виске от злости вздулась. — Кёнсу, тебе и правда стоит меньше общаться с Чонином. — вздохнул О и прижал злого Бэка к себе. Нарколог тут же успокоился в тёплых объятьях своего парня. Ким вопросительно посмотрел на лучшего друга. — Тебе что-то не нравится? Как по мне, так всё прекрасно. — улыбнулся Ким. На щеках Кёнсу появился едва заметный румянец. После обеда ребята разошлись кто куда: Кай и Дио пошли на оставшиеся пары, Сехун — в библиотеку, а Бэк побежал в общагу. Нужно ведь собрать необходимые вещи, перед тем как они с Сехуном пойдут к младшему. Там Бэкхён с удивлением узнает, что Сехун девственник, что он впервые нормально поцеловался вчера с ним — Бэкхёном. А потом ведомый Бёном, Сехун всё же отдастся страсти и подарит Бэкхёну волшебную ночь, полную незабываемых ощущений, которая старшему даже и не снилась. Потом утром позвонит Кай и скажет, что они с Кёнсу теперь тоже встречаются и что, кажется, До снова не сдаст дурацкие названия. Потом Бён вовсе переедет к Сехуну, а Кёнсу к Каю, где тому снова будет не до сна по ночам. Но всё это будет потом, а сейчас Бэкхён выбирает какое бельё лучше надеть, чтобы Се точно не устоял перед ним.