02

Все это виделось сквозь пелену тумана, сквозь матовое стекло. Руки начали двигаться сами по себе. Они потянулись к мальчику с бледной кожей и невероятно притягательными глазами, с завораживающей улыбкой и звонким смехом, как к спасательному кругу. Ладони сами нежно легли на шею брюнета. Пальцы сами запутались в черных, как ночь волосах, сами сжали клетчатую рубашку в кулаках и притянули ко мне. Легкие сами резко выдавили из себя воздух. Губы сами обхватили его розовые уста, зубы сами по себе закусили его нижнюю губу. На губах я почувствовал сладковатый вкус. Я целовал его так, будто он был воздухом, а я тонул, тонул, тонул в его ледяных глазах, целовал его жадно, сразу заявляя на него свои права, целовал его медленно, упиваясь каждым моментом, каждым его движением, каждым вздохом, каждым стоном, вырвавшимся из его горла. И тогда я заплакал, потому что это был самый прекрасный момент в моей жизни и отчасти потому, что мое тело и сердце не могли выдержать такую сильную зависимость от этого парня. Я прижимал его так сильно, чтобы между нами не осталось ни единого свободного миллиметра. Я наконец вкусил запретный плод и он оказался еще слаще чем могло представить мое воображение, так почему же сейчас я должен сдерживаться? Я хочу его всего, хочу прикоснуться к каждому сантиметру его кожи, хочу переплетать наши пальцы, хочу оставлять красные отметины на его шее, плечах, ключицах. Если после этого наша дружба разрушится и я никогда не увижу его больше, то я хочу взять от нашей последней встречи все. Я прижимал, прижимал его к себе, желая продлить это мгновение навсегда. Тогда брюнет не сильно, но очень настойчиво начал отталкивать меня от себя. Между ними опять появился метр — вечная дистанция, давно безмолвно обговоренная и уставленная. Он смотрел в мои карие глаза, а я — в его голубые. Его зрачки расширились, от чего всегда светлые глаза потемнели. Нежно-розовые губы покраснели от поцелуев, на бледной коже появился еле заметный румянец. Черные волосы взлохматились. Красная клетчатая рубашка немного поднялась, оголив тоненькую полоску белой кожи на торсе. Его лицо приобрело озабоченное выражение, он словно не понимал, что происходит вокруг, что случилось. Его подбородок подрагивал, а широко раскрытые глаза покраснели. В голубых глазах читалась такая озадаченность, что он стал похож на маленького мальчика. Он сделал один неуверенный короткий шаг навстречу мне, на мгновение замявшись, а потом наклонился и оставил нерешительный медленный короткий поцелуй на моих губах. Он на пару сантиметров отстранился от меня, а потом положил голову мне на плечо и крепко обнял меня, уткнувшись носом в мою шею.