Ломка

Ририя тяжело вздыхает, тянется к пачке сигарет, но останавливает себя, отдёргивая руку прочь от этой дряни. Ханамия с интересом наблюдает за девчонкой, сам же переводит оливкового цвета глаза на дрожащие кисти рук. — Дрожишь так, будто у тебя ломка, — совершенно спокойным голосом говорит он, а внутри шумит буря; в голове противные цитаты из книг ползают; в животе пауки дохлыми тушками встают (ведь у всех бабочки, только у него сраные пауки). — Ломка, — голосом по нежному слуху Макото режет, не стесняясь, — по нему ломка. Макото устало вздыхает, берёт в руки тонкую сигарету и крутит меж пальцев, пытаясь успокоиться. Оливковыми глазами метит непримечательные места на её теле: тонкие запястья, худые лодыжки, подрагивающие плечи видит, скрытые под тканью его свитера. Ририя облизывает губы кончиком языка и резко встаёт на холодный пол, вздрагивая, когда голыми стопами холодок ощущает. Делает пару коротких шагов и аккурат садится на его колени. Ханамия видит, как её тонкие ручки тянутся к его шее, как ровная спина выпрямляется под его ладонью, как зелёные глаза с нежностью на него смотрят. И его воротит. Воротит так, что паучки в организме мёртвым грузом падают, а сердце ускоряет темп, отдаваясь в ушах глухими болезненными звуками. Девушка ластится кошкой под тёплые ладони. Парень вопросительно вздёргивает смешные брови, но продолжает поглаживать спину и оголённое бедро. Ханамия невольно запоминает с каждым разом всё больше её родинок: на бедре три родинки, на шее парочка, на левой груди, и возле указательного пальца небольшая. Рыжая марает его шею ласковыми поцелуями, от которых баскетболиста одновременно и блевать тянет, и простонать от ласки. Макото ведёт пальцами по её коленке, и ему уже как-то плевать, что вот сюда, возможно, её целовал Сейджуро. И ту же нежную шею он слюнявил своими губами. А здесь — касается пальцами её ключицы — может и засосы ставил. Девушка прикусывает мочку его уха и он непроизвольно громко выдыхает сквозь сомкнутые губы. Ему хорошо. Ему хорошо с бывшей подстилкой Акаши. Правда, подстилка думала, что это любовь. Строила сказочные замки, где он — Акаши Сейджуро — её личный принц, защитник, муж. А она — его верная любящая жена. А вышло как всегда. Под руку подвернулся противный недопринц, даже главный антагонист в её личном мирке. Кто же знал, что Ханамия Макото не только может управлять, ломать судьбы и хрупкие кости, но и ломаться сам. По крайней мере с ней. Баскетболист нервно выкидывает неиспользованную сигарету из пальцев и залезает рукой под тёплый свитер на её теле. Девушка ухмыляется, вновь чувствуя как его сердце под её ладонью трепещет, буквально вырывается из грудной клетки, пробивая прочные на вид кости. Симидзу откровенно это нравится, и она так же откровенно этим пользуется. Ханамия сжимает длинные пальцы на её шее и шипит что-то неразборчивое ей в губы, грубыми движениями стягивая хлопковую ткань белья со стройных ног. Ририя насмехается и хрипло смеётся, хотя из-за его руки с каждой секундой кислорода всё меньше. Макото входит в неё грубо. По-обыденному. Кусает практически до крови её плечи, терзает зубами нежную кожу губ, сжимает горло сильнее, иногда отпуская, чтобы эта рыжая не окочурилась на месте. Симидзу знает, что он её ненавидит. Она тоже не может терпеть его слащавую ухмылочку и противный характер. Ханамия знает, что берёт лишь её тело, а не душу. Поэтому прокусывает сосок, заставляя звонкий голосок на громкий вскрик прорваться. Макото кончает ей на живот, мазнув пальцами по пупку, растирая своё семя. Ририя хмурит брови и ускакивает в ванну. Возвращается в комнату, когда Макото дожидается свежего кофе, скользя взглядом оливково-тёмных глаз по холодному убранству её квартиры. Рыжая тяжело вздыхает и садится напротив. — И когда ты забудешь о Сейджуро, ама? — Когда у тебя член вырастет, кусотарэ. — Я серьёзно, — парень разливает крепкую жидкость по чашкам, и в один из стаканов добавляет сливки. — А я, думаешь, шучу? Рыжая молча принимает из его тёплых рук обжигающую кружку, смакует на языке терпкость кофе и мягкость сливок. Ханамия давится горькой жидкостью, обжигая язык. И он откровенно не понимает эту девушку. Она откровенно не хочет понимать его. Он отдаёт ей многое, но довольствуется малым. Она отдаёт мало, но довольствуется многим. — Когда-нибудь я его забуду, но не сейчас.