На десять лет назад

Том Марволо Реддл медленно двигался по коридору, не переставая размышлять о своей тяжелой судьбе. Легче она стала только из-за вмешательства некой рыжей особы, которую будущий он по непонятной причине считает своим врагом. Логике остатка своей души Реддл поражался предыдущие несколько недель, что Лилиан рассказывала ему свою биографию, а другие люди из ее окружения — эту информацию подтверждали. Сам Том, сколько себя помнил, придерживался одного правила — никогда не встревать в явные конфликты с законом, будь то школьный устав, распорядок приюта или даже сами законы Великобритании. Налажал он только один раз, когда познакомился с василиском и стал невольным соучастником убийства Плаксы Миртл. Да и то — девочке он зла не желал. Недолюбливал, понятное дело, но зная, что за убийство можно получить реальный срок в Азкабане, никогда бы не предпринял ничего подобного. А Волан-де-Морт? Каким идиотом надо было быть, чтобы: 1. Настроить против себя все без исключения правительственные структуры; 2. Поверить какому-то дурацкому пророчеству; 3. Пытаться его предотвратить столь бездарным способом; 4. Устраивать охоту на девочку, которая до недавнего времени не знала о нем ровным счетом ничего? Сам Том себя считал далеко не светочем разума после той ситуации с Салазаром Слизерином, но судя по всему, в дальнейшем наблюдался явный регресс умственных способностей. Интересно, это связано с крестражами или сказывались дегенеративные возрастные изменения?  — Смотрю, мальчишка, ты все-таки нашел себе подходящее занятие, — раздался над ухом шипящий голос, после чего чья-то рука легла на плечо. Резко обернувшись, Том увидел перед собой незнакомого старика в новой серебристо-зеленой мантии и темных очках на лице.  — Прошу прощения, а с кем имею честь? — начал он, хотя прекрасно догадался, кто с ним заговорил. В конце концов, очень мало людей может видеть сквозь дезилюминационные чары, а вдобавок — обладать столь выразительной внешностью. Описание от Лильки больше напоминало рапорт, но было столь достоверно, что Том невольно залюбовался. Стоящий напротив мужчина по-змеиному щелкнул зубами.  — Не нарывайся, мальчишка. Моему наследнику не пристало вести себя со мной столь неподобающим образом.  — Ага, подобное можно только наследнице, — фыркнул Том, вспоминая, как Лилька едва не пришибла василиска под горячую руку. Знай она хоть одно заклинание, с помощью которых можно расправиться с ним — и от Салазара остались бы рожки да ножки. Верней, чешуйки да шкурка. Повезло, что она этих заклинаний не знает. Кстати, ему послышалось или только что его назвали наследником? Дедуля успел пообщаться с Лили или же…  — Должен признать, что с момента нашей первой встречи ты набрался ума. Я знаю о намерениях девочки и, признаться, не хочу ей отказывать.  — Вы следили за нами?  — Не вижу смысла этого скрывать, — Салазар хищно усмехнулся. — Знаешь, мальчишка... Пожалуй, в тебе что-то есть. Может, девчонка на тебя так хорошо влияет… Вы оба должны прийти завтра к семи в тайную комнату.  — Но…  — Возражения не принимаются. Если вам это надо будет, то найдете способ сделать. Если нет — найдете причину отказаться. Слизерин сделал шаг в сторону и растворился в темноте. Мысленно матернувшись (и это Лили на него хорошо влияет? Ага, как же), Реддл развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел обратно в больничное крыло. Девчонка валялась на кровати, машинально перебирая здоровой рукой звенья косы.  — Что-то случилось? — при виде Тома ее взгляд стал встревоженным, а рука, казалось, вздрогнула. Реддл лишь понадеялся, что она его не боится.  — Я в коридоре с Салазаром Слизерином столкнулся. В общем, мы с тобой идем завтра к семи утра в Тайную Комнату.  — Раз сказано — значит, идем, — вздохнула Лили.  — Главное, ты записку оставь кому-нибудь о том, куда именно направляешься. Исключительно на случай, если наш наследодатель немножко… — Реддл покрутил пальцем у виска.  — Да уж, не дура, — фыркнула девчонка. — А, кстати, тебе палочка нормально подходит? А то если заставят всерьез заниматься, то как бы не вышло какого косяка.  — Ты про это… — Том раздосадованно вздохнул, доставая из кармана волшебную палочку. Ее передал ему Аластор Грюм, и, наверное, бесполезно было выяснять, кому именно она принадлежала в прошлом. — Она меня вроде бы как нормально слушается. Да и другую искать — меня сразу проиндексируют, как несовершеннолетнего, еще и надзор оформят. Молчу уже про то, что Олливандер меня может узнать, так что идти за палочкой в магазин желания нет. «И денег тоже», — мысленно добавил он, вслух этого не произнеся.  — Олливандер не единственный изготовитель волшебных палочек. Наверное, на каникулах надо будет сгонять с тобой куда-нибудь в Мексику или, к примеру, в Корею.  — Разумно. Учитывая, что лично я никогда не верил в навязываемый постулат «палочка — одна-единственная и на всю жизнь» — где-нибудь, где обо мне ничего не знают, запросто может найтись подходящее оружие.  — Полагаю, что если его не найдется, то можно и на заказ изготовить из таких же материалов, как была та, что досталась тебе в одиннадцать лет. Потому что ту мы явно нескоро в руках подержим, — Лили вздохнула. — Да и вообще — взять бы сразу парочку-тройку в разных концах мира…  — Это еще зачем?  — Ну, не знаю, как тебе, а мне не хочется получить срок за применение какой-нибудь «авады», а потом доказывать, что не верблюд.  — Погоди, а как ты в этот раз вывернулась? Ведь крестраж, когда занял твое тело, использовал твою волшебную палочку, чтобы…  — Не мою. Лили Эванс. Грюм мне отдал ее в прошлом году, и я стараюсь в каких-то заварушках пользоваться именно ею. То ли из-за внушения окружающих, то ли еще почему, но слушается она меня лучше осиновой.  — Знаешь, я тут изучал информацию о древесинах и сердцевинах волшебных палочек… мне кажется, что глупо вверять их выбор изготовителям. Ну, понимаешь, я ведь помню, как мне палочку подбирали. Решив, что в ногах правды нет, он усаживается на стул рядом с кроватью Лили и принимается пояснять.  — Вот тебе, уверен, точно так же палочку подбирали. Совали в руки наиболее подходящие, по мнению Олливандера, изделия и заставляли махать руками. И признали подходящей первую, которая не разнесла половину магазина.  — Все точно так и было. Правда, осиновую мы купили у Грегоровича. Не спрашивай, почему, но знакомство с Олливандером у меня… не заладилось. Привычный взгляд в чужие мысли — и он видит неприятную в чем-то сцену, в которой Олливандер демонстрирует непривычное для себя поведение. Приняв во внимание эту странность, он ничего не сообщает о ней Лили. Хотя, учитывая, что Олливандер является одним из ближайших друзей Дамблдора — своим рассказом о прошлом Северуса Снегга и Джеймса Поттера он явно добивался от Лили какой-то определенной реакции. Но вряд ли его целью было заставить девочку уйти восвояси без покупки.  — И у меня так же. Не спорю, та тисовая палочка мне подходила, но я ради интереса пользовался чужими и периодически сталкивался с ситуациями, когда другая древесина казалась более подходящей. С серцевинами у нас выбор, конечно, небогат — в основном распространена жила дракона и волос единорога, перья феникса поди найди, да и о волосе вейлы можно только мечтать. А вот дерево, как правило, подбирается исходя из характера владельца, и я склонен подозревать, что какой-то конкретной древесины для каждого человека не существует. Ведь когда маг ломает или теряет свою волшебную палочку, при покупке новой «подойти» может изделие с совершенно другими характеристиками.  — Понимаю, к чему ты клонишь. Гермиона читала эту книгу и успела немного промыть нам мозги ее содержанием. Если верить изданным заметкам Олливандера, то мне в принципе можно поэкспериментировать с… Дай-ка подумать… — девочка наморщила лоб.  — Я могу тебе даже книгу принести. Несложно, знаешь ли. Да и любопытно, насколько мы с тобой совпадаем во мнениях по этому вопросу.  — А принеси!  — Момент, — накинув на себя дезилюминационные чары, Реддл отправился в сторону своей комнаты. Он уже успел складировать там несколько интересных книг, в числе которых и была изданная Олливандером информация о волшебных палочках. Когда он возвращается в больничное крыло, кровать Лили аккуратно застелена, а сама девочка сидит поверх одеяла. Поверх больничной пижамы наброшена теплая толстовка. Только утолщение на месте гипса напоминает о том, что произошло днем на квиддичном поле. Почему-то при взгляде на пострадавшую руку напарницы Том чувствует что-то сродни вины. Хотя Лили сама выдвинула идею заколдовать бладжер, при этом зная, что может запросто получить какую-нибудь травму.  — Угощайся, что ли, — девочка кивнула ему на прикроватную тумбочку. Откуда взялся в больничном крыле горячий чай, Том мог только догадываться (хотя чего тут догадываться — милая рыжая девочка наверняка очаровала домовиков и попросила позаботиться о себе, что эльфы и сделали со всем присущим им энтузиазмом). Дополняли картину позднего ужина горячие бутерброды с мясом и сыром, на которые Том накинулся с неожиданным для себя аппетитом. Пока он ел, Лилиан изучала книгу, вспоминая подзабытую информацию и восполняя пробелы в трескотне Гермионы.  — Так-так-так… Ну, расплывчато тут все, конечно. Чапаем по алфавиту и начинаем с акации? — дождавшись кивка Тома, Лили начала рассуждать, перехватив поудобней книгу. — На нее такое описание, что только экспериментальным путем можно понять, подойдет или нет. Одаренность-то у меня есть, вот только что от нее сейчас присутствует и хватит ли этого на овладение такой палочкой — загадка. Да и редкие они очень.  — Но если будет возможность — присмотрись. Вдруг окажется, что ты та самая одна из нескольких сотен, кто может подобную палочку использовать.  — Обращу внимание, но надежд не питаю. Как более подходящий материал, навскидку определяем английский дуб, так как сила, смелость и преданность у меня присутствуют. Другое дело, что преданность эту не получит первый встречный, а тем более — человек, который мне подгадил.  — Согласен, такое отношение надо заслужить. Ну, ты же знаешь, какое у нас в обществе отношение к подобным вещам. Мол, если ты можешь быть преданным, то должен быть таковым по отношению к любому человеку, с которым как-то пересекся на жизненном пути. Вон, взять вас с Северусом — там все понятно. Он тебя без конца спасает, выручает, помогает, вполне логично, что у тебя развилось в ответ на такое отношение чувство настолько сильное, что даже контроль крестража сбить получилось. О том, что Лили позволила крестражу выстрелить в него самого, Том старался не думать. В принципе, понятно, что девочка доверяет ему не полностью. Не так сильно, как Северусу. И Том осознавал, чем вызвано такое отношение. В Лили не было предвзятости, но присутствовала вполне рациональная осторожность.  — Ты тоже меня выручил несколько раз.  — С учетом того, что ты вернула мне физическое воплощение и заступилась перед теми, кто знает мою тайну — предпочту считать нас ничего не должными друг другу, — обозначил Реддл. — Знаешь, я не хочу от тебя подобной преданности хотя бы потому, что не знаю, как повернется наша жизнь в дальнейшем и смогу ли я отплатить тебе тем же при случае. Девочка лишь кивнула. Странно спокойная реакция заставила Реддла вспомнить, с кем он разговаривает, и принять во внимание тот факт, что Лили уже знает обо всех вариантах их дальнейших взаимоотношений. Она обезопасила себя от его посягательств. Это так, да. Но он не клялся ей в вассальной верности, готовности сражаться спиной к спине до конца и умереть вместе в ситуации, если что-то пойдет не так. Пока ему выгодно быть рядом с ней. Если что-то изменится и это станет обременительным — он сбежит куда-нибудь подальше, оставив в прошлом идею выбить пыль из других осколков души Волан де Морта. Для Лили война с ним — вопрос жизни и смерти, а вот что насчет него — пока что было неясно. Но он слишком долго ждал возможности жить нормальной жизнью, чтобы отказываться от нее ради какой-то девчонки, с которой он несколько месяцев как познакомился. Свои условия сделки они выполнили. Он — рассказал все, что знал о крестражах и планах юного Волан де Морта, она — подарила ему физическое воплощение, пусть и сделала это совершенно случайно. Возможно, из-за планов Салазара Слизерина им потребуется какое-то время провести вместе. И, возможно, им снова понадобится помощь на взаимовыгодных условиях. Пока что этот момент не настал, и помогал Лили Том только в затеях безопасных для себя и интересных с точки зрения наблюдателя.  — Вернемся к нашим палочкам. Боярышник отметаем, поскольку назвать меня конфликтной натурой нельзя. Все действия подчинены определенной логике и никогда от нее не отступают. Ну, может, за совсем редким исключением, но эта погрешность слишком мала.  — Согласен. Тем более, что дальше интересней варианты есть. Бузину пропускай — может и неправда, что про них пишут, но из-за этого выбор таких палочек очень сильно ограничен. То есть, мы не сможем в магазине попробовать помахать хотя бы десятком, чтобы понять, что чувствуем. Лили согласно кивнула. Да, им надо ориентироваться еще и на ассортимент магазинов.  — Вижу бук. С учетом моей склонности к философии в свободное время, а также возрастного парадокса — можно и это дерево опробовать на досуге. Дальше у нас граб. Учитывая, что я себе определила род занятий еще лет в пять-семь и с тех пор ни разу не смотрела в сторону других профессий — тезис о единственной и чистой страсти является как раз таки моей темой.  — Ты виноградную лозу и вишню пропустила, — Том откинулся на спинку стула и, забросив руки за голову, принялся таращиться вверх. Потолок скрывался в темноте, так что можно было представить, что над ними не перекрытие, а какая-нибудь непроглядная космическая пустота. От этого ощущения становилось не по себе, но оттого оно не было менее привлекательным.  — Да ну нафиг. Они считаются более сильными, но если честно — это как купить автомат вместо пистолета. Сейчас мне эта сила нафиг сдалась, если я и обычную палочку использую дай Мерлин, если процентов на тридцать от мощности. А вот если эта «смертоносная сила» вдруг попадет в руки какого-нибудь вражины и будет применена против меня же — есть риск, что не поздоровится куда сильней, чем при перехвате обычных. Ну, знаешь, ведь от силы теоретически зависит и то, насколько хорошо подчиняется палочка другому владельцу. Ну, то есть, если перехватывается слабое оружие и использовать его можно процентов на десять от первоначальной мощности, то максимум, что тебе сделают — это подол мантии подпалят, а вот сильная палочка, используемая на те же десять процентов — это уже опасно. Как по мне — лучше научиться раскрывать весь потенциал более слабых палочек, чем бросаться за сильными в надежде перекрыть отсутствие мастерства хорошей пушкой.  — Я тебя понял. Про лозу тут все туманно написано, но мне кажется, основополагающий тезис тут «внутри владелец не такой, как снаружи». Это ведь про тебя, как ни крути, верно? И про твою способность мимикрировать под местность. Впрочем, внешне на любом человеке много наносного, и людей, которые демонстрируют свое истинное «я» всем подряд, можно пересчитать по пальцам. Так что на лозу обрати внимание, вдруг это то, что нужно. Все-таки, ты всем вокруг сюрприз за сюрпризом преподносишь. Да и вишня, мне кажется, тебе бы подошла. Особенно в сочетании с сердечной жилой дракона.  — Да-да-да, самообладание и сила ума, спасибо за комплимент. Но пока что предпочту сбросить их со счетов. Вяз пропускаю, потому что меньше всего меня заботит элегантность и достоинство, особенно в боевой обстановке. Ладно, на чем я остановилась-то, на грабе? Едем дальше. Грецкий орех не мое, не экспериментатор я по натуре. Верней, могу заняться чем-то таким, но по необходимости и без особой тяги. Груша — тоже мимо, так как у меня в принципе нет различия между «темной» и «светлой» магией, важны лишь обстоятельства применения заклинаний. Ну, то есть, в качестве самообороны могу и третьим непростительным угостить без вопросов, и парой-тройкой проклятий, которым Северус обучил. Ель тоже мимо, поскольку снова для экспериментаторов, да еще и с хорошим чувством юмора, а у меня оно… промолчим.  — Минута молчания в честь гробового юмора, — подначил девочку Том. Та ухмыльнулась и продолжила изучать книгу, что-то высчитывая на пальцах.  — Ага, вот. Про иву вообще заумно написано, но мне кажется, что описание вида «немного неуверенная в себе» не очень сильно мне подходит. Но она меня слушается лучше осиновой.  — Да все просто. Ивовую до того, как она попала в твои руки, Лили Эванс обкатывала десяток лет. Если вы с ней полностью идентичны, то можно предположить, что «пристрелянная» палочка лучше слушается тебя как раз за счет длительности использования в прошлом.  — Ага, то есть от длительности синхронизации зависит эффективность, так? Похоже, что лучше все-таки одну-две иметь и с ними работать, а не перебирать разными вариантами.  — Ну, я это и предлагаю. Только не одну-две, а три-четыре, причем каждую надраконивать на конкретный вид магии. Одной лучше бытовые вещи будут получаться, другая больше подойдет для дуэлей, третья безопасней для всяких экспериментов, а четвертая давно списана, поэтому ею можно и проклясть какого-нибудь урода без последствий для себя лично.  — Ты как никто другой меня понимаешь, — фыркнула Гладкова, дальше листая страницы книги. — Так, ну что у нас тут? Каштан… У меня с травологией проблемки небольшие, так скажем — мои «превосходно» мне даются кровью и потом. Зубрежом теории и сдачей кучи докладов. И с ботаникой в школе была та же история.  — А еще — у тебя есть склонность к полетам, причем не только на метле. Правда, по сердцевинам тут все спорно. С одной стороны — ты за справедливость и правосудие, так что с волосом единорога может и прокатит дело. С другой — твои методы не всегда… законны.  — Это да. Поэтому каштан мы откладываем в сторону, как я и думала изначально.  — Следующий кедр. И по описанию тебе он подходит. Ну, всякая психология, проницательность и все такое. Да и за своих ты глотку любому порвешь. Кстати, у Слизнорта тоже кедровая палка, — припомнил Том, исподтишка следя за реакцией девчонки.  — Спасибо, я учту, — последняя фраза ее явно заинтересовала. — Можно кедр попробовать. Кизил мне не подойдет — там с невербальными чарами серьезные проблемы, а в дальнейшем лишний шум вообще ни к чему будет. Кипарис… М-м-м, прямо-таки так и написано между строк: если вам попалась такая палочка, вы станете героем, но посмертно. Учитывая, как я вляпалась перед тем, как попасть сюда, а также тот факт, что сейчас мои шансы на выживание стремятся к нулю… Люблю сарказм, поэтому на кипарис при случае обращу внимание.  — На клен тоже можешь замахнуться. Амбиции у тебя есть.  — Нету. Мне достаточно заниматься любимым делом. Будь у меня амбиции — я бы не осталась в Мутных Васюках после обязательной практики.  — Лили, амбиции — это не всегда желание финансового достатка. А именно в финансовом достатке, как я понял, разница между Мутными Васюками и Москвой. Но давай уточним, что в тех же Васюках тебе было бы намного проще пробиться наверх. И значимость по отношению к другим людям у тебя в итоге была бы намного выше, чем даже при более высокой занимаемой должности в Москве. Молчу уже про то, что с твоих же слов обещали быстро решить вопрос с жильем, да и уровень жизни в этом городишке был такой, что с твоей зарплатой жилось бы лучше, чем на такой же должности, но с большим достатком в Москве.  — Похоже, у нас разное понимание терминов «амбиции». Амбиции — это когда ты стремишься взять верх всеми доступными способами.  — Не всегда, Лили, не всегда. Специально для тебя раздобуду где-нибудь словарь терминов. А на клен внимание обрати, вдруг подойдет.  — В твоем голосе слишком много уверенности. Но клен включаем в список просто потому, что ты настаиваешь.  — И красное дерево тоже. Учитывая, что тебя до сих пор не убили — ты явно где-то умудрилась упасть в котел с «Феликс Фелицис».  — Феликс Фелицис — это ведь зелье удачи? Мне Северус про него рассказывал.  — Лучше бы он тебя его варить научил.  — Вот только наркомании мне в двенадцать лет не хватало.  — А сдохнуть тебе в двенадцать лет хочется?  — Не особо.  — Тогда учись варить фелицис, пригодится. Ну и проверь свою удачу красным деревом, вдруг окажется, что тебе и так ее отсыпано сверх меры. С учетом того, что ты умудрилась не сдохнуть, а всего лишь загреметь в параллельный мир…  — Ага, где меня все время пытаются убить…  — Но ведь безуспешно пытаются, верно? Ладно, что там дальше?  — Да ну, дальше… Устала я. У нас и так на примете чуть ли не половина всего списка. А…  — А дела надо доводить до конца, так что давай и список полностью просмотрим. А потом повторим то же самое для меня.  — Ладно, ладно, — покорно пробурчала Лили и, вздохнув, принялась дальше листать страницы. — Красный дуб может подойти, так как реакция у меня ого-го. Но это следствие дрессировки больше десятилетия. Хотя, если бы не было природных данных, хрен бы какая дрессировка помогла.  — К тому же, мы принимаем во внимание как потенциал, так и уже имеющиеся качества вне зависимости от того, каким образом эти качества были добыты. Кстати, в этом теле ты всего лишь около двух лет, а реакцию умудрилась в него вбить. Так что красный дуб на всякий случай занеси в список.  — Но вряд ли. Тут написано, что идеальным хозяином чаще всего становится экспериментатор, создающий новые заклинания. Это бы Северусу посоветовать.  — Лили, читай внимательно — там написано, патентованных заклинаний, понимаешь? Патентованных. А при попытке запатентовать какую-нибудь прелесть, изобретенную твоим любимым Северусом, можно запросто оказаться в Азкабане. За особую увлеченность Темными Искусствами и любовь к членовредительству. Но если отбросить в сторону указание на заклинания… Ты применяешь уникальную технику боя, сочетая возможности и навыки двух миров — магического и маггловского. Это ведь тоже новаторство, разве нет?  — Может быть, ты и прав. Ладно, дальше у нас лавр. Ага, не может поступить бесчестно. А жаль.  — Да-да, мне тоже. Дорого бы я отдал, чтобы знать: на попытку похищения моей палочки та может запросто ебнуть воришку хорошим количеством вольт.  — Том, ты как выражаешься?  — А с кем поведешься. Но учитывая, что мы, в общем-то, способны кого-то развести ради достижения своей цели и редко действуем по рыцарским правилам — о лавре нам обоим можно забыть. А тебе — о липе. Она для легиллиментов и провидцев, а у тебя чисто логика действует, да и отклик от сознания совсем другой, чем у Снегга. Были бы задатки — было бы что-то больше похожее на него.  — Это значит, что мозги от чужого присутствия мне защитить нереально?  — Реально. Но в процессе тебе надо будет не раз пробить лбом бетонную стену. Тут, как и во всем остальном, многое можно за счет вкалывания добрать. Ладно, едем дальше по списку? Лиственница, верно? С учетом того, что у тебя идет куча навыков и склонностей, которые даже палочки не требуют — может подойти. А может и не подойти. Но попробовать стоит, потому что она хоть и не считается мощной, но скрытый потенциал может так усилить, что мало не покажется.  — Ты хочешь сказать, что через пару лет Северусу придется меня не в Амстердаме, а в Токио искать? Они глянули друг на друга и засмеялись. Глянув за окно, Том обнаружил, что время уже далеко за полночь.  — Дальше у нас ольха, верно? — уточнил он. — Пролистывай. Ты можешь мимикрировать под добрую и услужливую няшку, но на самом-то деле мы знаем, что скрывает твоя улыбающаяся масочка, верно, Лили?  — Я на ольху даже не засматривалась. А вот орешник — явно моя тема. Самоконтроль и самоанализ — незаменимые качества для будущего аврора. И дрессировались они достаточно давно.  — Добавляй в список орешник, — милостиво разрешил он.  — Спасибо за дозволение, без тебя я бы на такой шаг не решилась.  — Ехидна, — достав палочку, Том подогревает остывший в чашках чай. — Осину все-таки не вычеркивай. Может быть, ты не революционер по духу, но дуэльные навыки у тебя с таким выбором специальности просто обязаны быть. Да, и учти — при приеме на работу будут смотреть и на палочку в том числе, так что…  — Я поняла. Что там дальше, остролист? Вообще мимо. Помощь в преодолении склонности к гневу и импульсивности мне не нужна, да и духовным поиском я не увлекаюсь, задачи у меня стоят куда более приземленные. Пихта — тоже мимо.  — Это почему?  — Трансфигурация — это не мое. Ну, то есть, я получаю по этому предмету «превосходно», но он дается мне ненамного легче гербологии. И да — Лили Эванс, наоборот, проявляла талант в этой сфере, вот только мне он, видимо, не передался.  — Не вычеркивай пихту. Собранность, сила духа и порой пугающее поведение — эти характеристики владельца такой палочки списаны словно с тебя.  — Да, но…  — Слушай, чего ты каждый раз, когда я даю какую-нибудь подсказку, начинаешь со мной спорить и пытаться доказать обратное? С тебя что, убудет, если ты попробуешь помахать такой палочкой и оценишь эффективность по сравнению с другими?  — Я не спорю, а лишь пытаюсь объяснить свою точку зрения. Ты цепляешься за какую-то конкретную характеристику, а я оцениваю их совокупность. Да и не хочешь ли ты сказать, что за пару месяцев знакомства со мной ты узнал меня лучше, чем я сама за двадцать с лишним лет?  — Со стороны всегда видней, кто какой человек. И я тебе говорю — добавляй в список пихту.  — Ладно, — буркнула я. — Рябину тоже, она явно под дуэлянтов делается.  — Это вряд ли. Рябина — больше защитная штука, а у тебя лучшая защита — это нападение, а самая любимая тактика боя — нанесение упреждающего удара со смертельным исходом.  — И вот уже ты со мной споришь в том, что для меня лучше подойдет. Рябину добавляю, потому что мало ли — вдруг подойдет. Это я тебя сейчас процитировала.  — Да добавляй, кто тебе не дает. Но готов спорить на интерес, что с рябиной ты пролетишь.  — Следующая — сосна. Не мой случай. Долгая жизнь мне не светит, учитывая профессию и способность влипать в истории, да и не стремлюсь я быть эдаким человеком-интригой с тягой к творческому использованию магии. Я ее рассматриваю исключительно как инструмент для достижения цели, оружие в своих руках и не более. Сложно выработать отношение к чему-то, как к предмету искусства, с моим образом жизни.  — Согласен.  — Да неужели? И ты даже согласен с тем, что палочка из терновника мне подойдет, поскольку я тот еще боец?  — А вот с этим я не согласен. С ними надо проходить огонь, воду и медные трубы, что называется. И на синхронизацию могут годы уйти, а у тебя этого времени нет. Ты, похоже, на ходу уже спишь, раз такие очевидные моменты не учитываешь.  — А, да, точно… Может, спать?  — Фиг тебе. Сейчас тебя просканируем, потом за меня примемся.  — Просканируем? — сон слетел с Лили, как будто его и не было. — Слушай, а ведь верно, это получается что-то вроде психологического теста. Ладно, едем дальше, — с новыми силами девочка принялась читать книгу, водя пальцем по строчкам. — Тис? Том усмехнулся.  — Ну, у меня самого была именно тисовая палочка. Так что, думаю, тебе она тоже подойдет. Для ее владельцев нет различия между темной и светлой магией, да и по-разному они себя проявляют.  — Согласна. А еще я знаю, что нихрена не робкая посредственность, так что это деревце запросто может выбрать меня.  — И снова мы сошлись во мнениях. Дальше тополь, верно?  — Ты наизусть эту книгу выучил?  — У меня очень хорошая память, а прочитал я ее раза три. Тополь тебе подойдет.  — Не согласна. Твердые моральные устои — это не про меня. Сам знаешь — могу и подлянку сделать, и подставу организовать, и пару-тройку интриг сплести.  — Твердые моральные устои — это свод определенных принципов, приверженность которым сохраняет человек. А вот что в эти принципы входит, а что нет — определяется самим человеком. Я знаю точно одно — у тебя уже который раз демонстрируется определенная линия поведения, который ты придерживаешься, даже когда речь идет о твоей вероятной смерти. То ты на «лимонку» бросаешься, то героически идешь самосжигаться в адском пламени, то еще что-нибудь учудишь.  — Да, но…  — Да что же ты «нокаешь» все время. Говорю же — ставь тополь в список, подойдет.  — Ладно, ладно… Эбеновое дерево? — в голосе Лили мелькнул плохо скрытый интерес. Еще бы, ведь именно из черного дерева была изготовлена палочка Северуса Снегга. — Люди, которым хватает смелости быть самими собой, нонконформисты и индивидуалисты, которых устраивает статус аутсайдера… Не-не-не, спасибо, я туда, поближе к коллективу.  — Уже понял, — фыркнул Том. — Черный орешник не добавляй — мы его просто не найдем. Тем более, что обычный уже в списке, а они практически идентичны по характеристикам.  — Окей. С яблоней я тоже пролетаю — она под черную магию не катит. К явору тоже лучше не приближаться, поскольку приземленных вещей на работе аврора будет куда больше, чем нового опыта. Да и снова вспоминаем о моем отношении к магии, как к оружию или инструменту, но не более. За ясень браться не рискну, потому что все слова о невозможности смены убеждения и целей — ложь. Многое зависит от жизненных обстоятельств и ситуаций, в которых доведется оказаться, и я не могу гарантировать, что останусь такой же, как сейчас, через пять или десять лет.  — По поводу ясеня… Могу согласиться, но в твоем случае сомневаюсь, что произойдут какие-то явные изменения. Ладно, список у нас закончился, так я понимаю?  — Угу. Твоя очередь подбирать, — Лили протянула было ему книгу, но Том жестом показал, что девочка может оставить ее у себя. Слишком хорошо он помнил все, что было написано на страницах. А их разговор сейчас освежил все воспоминания и мысленные выкладки по поводу собственной личности. Интересно, сколько будет несовпадений у них с Лили во мнениях по поводу его самого? И чьи подозрения оправдаются, когда дело дойдет до подбора оружия?