Дом - это там, где...

      Вечера в южных странах ужасно холодные. Настолько, что даже объятия нескольких горячих девушек не помогают остановить дрожь. Какая-нибудь из них сегодня останется на ночь — он всегда выбирает блондинок: их хочется сильнее. С ними объятия нежнее, поцелуи слаще, движения резче и сорваться на крик — проще.       Только вот просить придворного волшебника стирать им память — сложнее с каждым разом. Он подл настолько, чтобы искать замену, но слишком благороден, чтобы оставлять после себя горький осадок в душе очередной красотки. Или просто так эгоистичен, что не хочет терять репутацию.       Король ещё и сам не разобрался в себе. Он знает только: всё то, что он теперь делает, давно не по зову сердца, а ради того, чтобы его заглушить. Синдбад жаждет приключений, но не может удержаться от тоски по тому, что стало ему домом.       Когда вино горчит, золотые локоны перестают светиться как прежде, а с губ срывается одно и то же имя — раз за разом, каждую ночь, — начинает казаться, что это уже помешательство и оставаться на переговорах в Бальбадде было самой ужасной идеей в его жизни. А любой из генералов может подтвредить, что ужасных идей в его голове рождалось немало.       Самое отвратительное, что эта голова не перестаёт думать. И на переговорах, и в гостинице, и в городе, и уже на корабле. Синдбаду кажется, что он пропустил момент, когда его ноги коснулись синдрийской земли. Свита радуется прибытию, но нет — он ещё не дома.       — Мы несказанно рады вашему благополучному возвращению, король Синдбад.       Это уже ближе: ещё пара шагов.       — Спасибо. Я довольно долго отсутствовал, Джафар.       Король мысленно смеётся. Секунду назад эти четыре месяца казались вечностью, бездной, которую ни за что не преодолеть даже такому герою как он.       — За время вашего отсутствия не произошло ничего значительного.       — Разве? Совсем ничего? — он спросит уже вечером. И Джафар как всегда пожмёт плечами, аккуратно снимая с короля украшения и подавая кувшин для умывания. Действительно, что может случиться со страной, когда она в таких руках?       Вот только Синдбад не ощущал касаний этих рук…       «Слишком долго, чтобы устоять», — с горечью думает он.       «Слишком мало, чтобы так не сдерживаться», — с недовольством смотрит на него Джафар, понимая, что его уже прижимают к себе, утыкаясь лицом в грудь и немного подрагивая.       Он только успевает поставить кувшин.       — Син, перестань.       Советник позволяет поцеловать руку, которой только что успокаивающе гладил короля по щеке, тихо шепча, что всё в порядке и он дома, в Синдрии.       — Мне не важно, в какой я стране. Дом — это там, где твои объятья.       — Ты такой дурак, Син.       — Я знаю.       Король улыбается, ведь этой ночью он ещё не раз повторит то единственное имя, не боясь последствий.       Он не догадывается, что ближе к утру Джафар опять уронит на подушку несколько солёных капель, не сдержавшись: от одежды, волос, кожи — от всего его короля снова пахнет невообразимым букетом самых разнообразных духов и южного вина. Ведь он не знает, что на протяжении четырёх месяцев всем этим отчаянно пытались залить беспокойные мысли о нём.