"Патимейкер" или Почему жалко лютефиск

Вечер неспешно опускался на город, люди торопились куда-то по нешироким улочкам... Но четверым молодым и безбашенным совершенно не было до них дела. Они - нации - юные телами, невинные лицами - сейчас дружно собрались у окна, провожая удаляющуюся спину в синей куртке. Ещё минута - и спина скрылась, затерявшись в толпе. - Ушёл. - констатировал Исландия. - Ушёл. - подтвердил стоящий рядом Люксембург. Остальные кивнули и отошли от окна. Итак, это была просторная уютная гостиная с большим столом и хорошей стереосистемой. - Ну, раз все в сборе и никого лишнего, можем начинать. - маленький и хрупкий на вид мальчонка, никак не младше семи веков от роду, по-хозяйски уселся во главе стола, который, вообще-то, был почти квадратным, но кого это волновало? - Люкс, неси бокалы. - Один момент, - улыбчивое Великое Герцогство, хитрющим зелёным глазом сверкая из под длинной чёлки, исчезло в направлении кухни. - Ну, что там у тебя? - спросил четвёртый товарищ, доселе молчавший Кугель. - Никак водку припёр, Брагинского подарочек? - фыркнул Ис, который искренне надеялся, что не ошибся. Молдова на это только скривил симпатичную клыкастую мордашку и с видом эксперта дел алкогольных пояснил, что с водки начинают только конченные идиоты или жуткие типы вроде России - неубиваемые типы. - Вот, - важно изрёк он, доставая из недр длиннющих рукавов солидную бутыль отличного молдавского вина, - Норок десятилетней выдержки - отличная вещица! - Сладенькое... - почти мечтательно протянул Исландия, сохраняя при этом абсолютный покерфейс, которому позавидовали бы решительно и один известный швед, и даже Леди Гага. Кугельмугель - маленькая непризнанная республика примерно тридцати двух лет - на это лишь хмыкнул и, приподняв свой любимый красный берет, извлёк из под него четыре бутылки отличного австрийского пива. Мистика или нет, но на удивлённые взгляды приятелей недоделанный авангардист с косицами лишь пожал плечами: - Австрия бы опять орал на меня. - Зожник хренов. - Зожник, который бухает на Октоберфест похлеще дяди Гила. - А ты что принёс, Исландия? - глазки Молдовы так и сияли озорными огоньками. - Ну, - одиночка-тупиколюб даже смутился от такого почти неожиданного, но, впрочем, вполне ожидаемого внимания к своей скромной персоне, - Вот, короче. - Это что ещё за?.. - Аквавит. - О-па, неплохо! - маленький упырёнок хлопнул в ладошки... Хотя, в его случае, скорее, в рукава. Тут уж подоспел Люксембург с разнообразными стеклянными сосудами в обеих руках и ещё кое-какой атрибутикой, непонятно как в его верхних конечностях уместившейся. - Ну, что будем пить? - спросил кухонный пришелец, позвякивая стекляшками. - С пива начнём, - мелкий молдаванин махнул рукавом, едва не снеся со стола всякую разную тару - ещё пустую и ещё полную. Интеллигентное алкогерцегство кивнуло и принялось наполнять стаканы золотистым напитком. - А ну-ка, постой, - непризнанный талант сощурил свои аметистовые глазки и подозрительно посмотрел на старшего товарища, - А ты сам-то что принёс? - Действительно. Неужто, с пустыми руками? Три пары глазищ вперились в богатея всея земного шара (который, впрочем, Катару-нефтянику таки-уступал), и взгляды их явно таили в себе ожидание. - Ну, сами видите, прятать бутылки мне некуда, - простодушно улыбнулся челкастый, - Поэтому... Он сделал пару пафосных пассов руками и показал раскрытые ладошки, подрастопырив пальцы, между которыми неизвестно откуда застряли брикетики. - О Липбургер! - радостно возопил герр Косички, едва не подскакивая на месте. - Колёсики чух-чух, - хихикнул Молдова, а Исландия лишь удовлетворённо хмыкнул. - У братца купил. Занятные весёлые таблеточки, между прочим. - Воу-воу, полегче! - остров в Атлантике примирительно поднял руки, видя, что его творческий товарищ уже едва ли не прыгал на месте в предвкушении художественной сессии, - Мы же с пива собирались начинать, не? - Конечно же, с пива! - Молдовушка мило улыбнулся, обнажая клычки и, как бы, усмиряя пыл Кугеля и Люкса. Пивко пошло хорошо. Компания несколько приободрилась, и Люксембург решил попробовать себя в роли не то бармена, не то диджея. Встав из-за стола, он принялся готовить коктейли, на ходу экспериментируя с разными спиртосодержащими жидкостями и попутно наигрывая на стаканах что-то неизвестное. Молдова понял мелодию по-своему и, решив поддержать товарища, встал на стул и стал своим писклявым детским голоском исполнять нечто "Патимейкер", недавно услышанное где-то на постсоветском пространстве. - Не знаю, что за фигню такую ты тут заливаешь, но мне это нравится, - подпрыгивая попой на стуле, заявил пуффинов хозяин, а Кугель уже вовсю подпевал молдавскому заводиле, ни разу не попадая в текст. В итоге, унылые стены обречённо слушали "Патимейкера" раз, наверное, двадцать, и даже сами как-то подраскачались-развеселились... Во всяком случае, так показалось нашим неунывающим друзьям после энного количества порций импровизированных коктейлей. Постепенно в ход пошли продукты из холодильника - от сырых яиц и томатов до хаукарля и лютефиска, - а малыш Молдова достал из рукава обещанную бутыль русской водки. Атмосфера веселья нарастала. На тридцать втором кругу "Патимейкера", когда обойный клей на уже повеселевших стенах выучил его до последнего возгласа рожающей самки бабуина, в гостиную влетел Мистер Пуффин и важно заявил, что эта молодёжь со своими мейнстримными песенками сильно печалит его слух. После двенадцати попыток Молдовы убить и высушить его, три из которых в той или иной мере были близки к успеху, альфа-самец рода тупиковых сел на стол и дал полуторачасовой концерт Леди Гаги, конечно же, своим прекрасным прокуренным голосом безнадёжно стареющей ослицы. И, когда наконец умная птичка, налакавшись водочно-лютефискового коктейля, окончательно охрипла, ребята вспомнили, что в этом зале есть караоке-система, а Люкс, в частности, - что у него лично есть волшебные таблеточки братика Нидера... *** Когда усталый и замученный датским вниманием Норвегия вернулся домой, ему довелось лицезреть то, что его несчастная больная задница предпочла бы сейчас, откровенно говоря, не лицезреть. Часы показывали четверть третьего ночи. Полуголый Молдова, танцующий на крепком дубовом столе с остервенением тру-дансера не то лезгинку, не то хип-хоп, вальсировал с микрофоном и уже по пятьдесят седьмому кругу драл связки своей "нума-нума-эй", заставляя даже хмурого уставшего норвежца в дверях работать бесплатной подтанцовкой поневоле. На полу, около стола, в стойке "берёзка", обретался Люксембург, при помощи ног жонглируя всеразличными предметами: начиная от стеклотары и кончая иногда таки-слетающим со стола Молдовой, ни на секунду, впрочем, не затыкающимся со своей "нума-нума-нума-эй". На окошке, истерично подёргивая ногами, сидел Исландия - сидел в попытках выдать какой-то псевдосоциальный рэп пополам с нечто "Патимейкер" и периодически подыгрывая себе аккорды прямо на Пуффине, порою зовущем какого-то "Алехандро-Алехандро". Нор поднял голову. Лучше бы Нор не поднимал голову. На потолке, показав дулю, фак и ещё кучу никем не придуманных неприличных жестов, игнорировал законы физики Кугельмугель, ползая по этому самому потолку и раскрашивая тот в ядрёно-ядерные неоновые цвета. Кажется, Норге мог разглядеть в этих хаотичных пятнах не слишком хрупкую фигурку Кубы, обжимающегося не то с Украиной, не то с Кипром. Глаза у подпотолочника, всеми нелюбимого, в общем-то, немца, при этом безумно вращались в разные стороны, таким образом выбирая полную свободу, а сам шарообразный дом и дохляк по-совместительству ползал по многострадальному потолку аки паучок в гибриде со Свинкой Пеппой-сатанисткой. Норвегия лишь вздохнул. Потом ещё вздохнул. Потом поймал улетевшую от Люксембурга неверную полупустую бутылку водки и молча побрёл в свою спальню, оставив разгромленную гостиную пьяным и обдолбанным детишкам, троим из которых было по нескольку веков и одному - тридцать два года. Норвегии было плевать, что поганая мелочь с косичками испоганила ему потолок. Завывания упырёныша могли бы послужить колыбельной, хотя дверь в спальню норвежец таки-решил подпереть стульчиком - всё же, с одним кровососущим государством, вечно вымазанным болгарским йогуртом от наглой рожи до шикарных лях, дело уже имелось, и не раз. Норвегия думал, что неплохо бы было сдать Люксембурга в цирк или, лучше, в бар при оном - авось и пару себе найдёт получше вечно обдолбанного Нидера. И, конечно же, Норге был спокоен за брата. Почему же? Да потому что тот хотя бы перестал пилить себе вены по восемь раз на дню, в компании этих же малышей-обдолбышей, под тошнотворно-депрессивный эмокор и оставил мысли грабить банки, не слезая при этом с панели и секса по телефону с этими же самыми дружками. И, конечно же, наш норвежец знал, что завтра утром, когда он проснётся со всё ещё ноющей по Дании задницей, в его чистой и уютной гостиной будут пить кофеёк со сладостями четыре самые милые и очаровательно-невинные страны, обсуждая незамысловатые и добрые повседневные радости. И, уже засыпая, Норвегия подумал лишь: "Лютефиск жалко". И провалился в глубокий сон.