Последний шанс выжить

Рамиро восседает на коне, готовясь выехать в качестве посла на встречу с Бездомным Королем. Но не только послание от короля и регента ему предстоит передать, а и самому поговорить с Франциском. Противно, но предательство — это, действительно, последний шанс выжить. Нет, сам он смерти никогда не боялся и, наверное, поэтому с таким остервенением всегда принимал каждый вызов судьбы, рвясь в бой. Он бы действовал точно также и сейчас, если бы не Октавия. Ох! Не следовало ее привозить. Нужно было вообще оставаться в Кэналлоа, тогда бы все давно кончилось, и Талигойя получила бы достойного короля, способного прислушиваться к советам, идти на риск и сражаться. Война давно проиграна в умах Людей Чести и Эрнани, а ныне просто длится мучительная агония перед смертью. С Приддом смерть неизбежна. Он сам это сказал. С его приходом умрут все. Никому не будет спасенья — ни женщинам, ни детям. Предательство — это последний шанс выжить, спасти Октавию и, возможно, других. Алан и Шарль поймут, если уже не поняли. Предательство — это… Это слово жжет изнутри, но это единственный выход. Алва постоянно напоминает себе об этом. Эрнани не оставил другого выбора. С Приддом нужно заканчивать. Сомнениям не должно быть места в душе, иначе последняя возможность будет упущена и Октавии не станет. Ради нее можно и предать. Только ради нее. Алва направляет коня в ворота, четко сознавая, что иного пути нет. Только предательство. — Завтра я открою ворота, — дождавшись, когда Франциск прочтет официальное послание, говорит Алва, чувствуя на себе взгляд Окделла. Хорошо, что Алан не может его слышать. С ним будет тяжело и лучше не видеть его до того, как все свершится. — Будьте готовы. — Я сделаю вас маршалом Талига, Алва, — обещает Франциск, не веря своей удаче. Завтра все будет кончено. Алва разворачивает коня и возвращается назад. На сердце у него тяжело. Предавать мерзко, но необходимо.