Unreal

Глобальное похолодание длилось уже несколько месяцев. В начале люди еще шутили, что через тысячелетие их будут находить как мамонтов. Когда рухнули сети теплоснабжения, шутки кончились. Люди остались без отопления, без связи, без запасов еды. Магазины обобрали в момент, оставив на полу затоптанные тела более слабых. Действительно теплую одежду самые хитрые раскупили еще с первыми признаками, остальным оставалось лишь жаться под одеялами. Люди собирались в стаи, нападали на других ради еды и одежды, жались в страхе, отчаянно надеясь, что этого не может быть, что это лишь плохой сон. Первые могилы еще пытались вырубить во льду, остальных же просто сваливали в кучу, все равно тела мгновенно замерзали. Мальчик лет двенадцати сидел у огня и отчаянно пытался поверить. Ведь он видел их, видел Хранителей, он знает, что они существуют, что это был не сон! Но почему, почему они не пришли? Почему ничем не помогли? Почему его сестренка сейчас надсадно кашляет кровью, а взрослые шепчутся, что она не доживет до утра? Ведь Джек управляет холодом, почему он не может просто остановить все это? Он ведь существует, кому как не Джейми знать. Стоило ему подумать об этом, как за окном мелькнул человек. Стоп, человек? На улице? В такую погоду? Глаз уловил чуть светящиеся в лунном свете серебристые волосы.       Не думая о том, что он делает, мальчик выскакивает на улицу. Ему кричат вслед, пытаются остановить, но он бежит вперед. Ведь здесь Джек, он поможет, Джейми точно знает. И все будет хорошо, и никто больше не умрет, и его сестренка снова будет бегать за бабочками. Нужно лишь догнать его, окликнуть.       — Ледяной Джек? Джек, подожди! Джек!       — Джейми? — человек недоуменно моргнул и сфокусировал взгляд на мальчике. Ночью, в метель, стоящий посреди улицы и с отчаянием кричащий сорванным голосом, тот выглядел странно.       — Джек, слава Богу, это ты! Теперь все будет хорошо. Ты ведь сможешь это остановить! Я знаю, ты сможешь!        — Зря ты вышел из дома, Джейми. Разве взрослые не учили тебя никогда не покидать убежище в одиночку, тем более ночью?       — Но я же не один! Здесь ты! Ты вернешь нам тепло.       — Верну...тепло? Зачем?       — Но как же… — Джейми осекся и лишь сейчас внимательно посмотрел на своего старого друга. С белого лица, застывшего фарфоровой маской, вместо извечной задорной улыбки и теплого взгляда, на него смотрели непривычно-ледяные светлые глаза, словно сковывая холодом душу. Джеймс поежился. Что-то было не так. Это был не Джек. Ведь не мог же его друг стать таким, правда? Нет, конечно нет, должно быть, ему просто показалось.       — Но как же… Ты же Хранитель! Ты должен нас защищать! Пожалуйста, Джек, ты должен защитить мою сестренку!       — Хранитель… Какая глупость. Странная блажь Луноликого. Как может хранить тот, кто приносит смерть? Кто является одушевленным воплощением холода?       — Но… Как же… Джек, ты… ты стал плохим?       — Холод, как и тьма, не бывает плохим, Джейми. Как не бывает и хорошим. Они просто есть. Они просто должны быть. Я понял это. Рано или поздно все понимают. Когда вырастают. Какая жалость, что тебе понять уже не суждено. В разбитых зеркалах ты видишь каждый раз Пугающий всех взгляд чужих, жестоких глаз... Не слышен тихий пульс ни жизни, ни любви Всё бесполезно, все вокруг тебя мертвы...*       — Глупость, значит? Занятно, Джек.       — С чего ты вдруг почтил меня своим вниманием, Кромешник? Снова будешь уговаривать присоединиться к тебе?       — Ко мне? Нет, что ты. У меня было достаточно времени, чтобы вспомнить очевидное.       — И что же это?       — Не лед подходит страху. Напротив, это страх всегда сопровождает холод и смерть. Так иди же по миру, Ледяной Джек, а я, как тень, последую за тобой. И луна будет освещать наш путь. Все правильно. Наконец-то все так, как и должно быть.       На далеком севере жались в кучку у огня оставшиеся йети, пытаясь согреться самим и согреть тех, кто когда-то давал клятву защищать. Закутавшийся во множество шуб человек грустно смотрел на вмороженный в лед золотистый песок, фея ежеминутно стряхивала с покрытых инеем крыльев нарастающий лед, медленно умирал теплолюбивый кролик. А на глобусе мира угасал последний огонек. Тело Джеймса Беннетта с навечно застывшими на лице недоумением и обидой неукротимо засыпало снегом.