Заставь себя никогда не вспоминать о потерянном.

      Раннее лондонское утро. Сегодня снова пасмурно, чуть прохладно, дует ветер. Легкая туманная дымка обхватила просыпающийся город в свои мягкие объятья. Еще час назад моросил дождь и теперь все окна больших и маленьких домов, машин, витрин магазинов были забрызганы миллионами прозрачными капельками. Они были бы красивыми во свете яркого солнца, но этому не суждено было сбыться. Если бы не хмурые и обиженные жизнью тучи, солнце бы уже выглядывало из-за горизонта, проникая в тихие, окутанных во тьму, квартиры и будя всех спящих жителей шумного городка. Весь город проснется от звенящего будильника или плача младенца. Ни то, ни другое никогда и никого не радовало, а только выводило из себя. Поэтому все потом такие злые и недовольные ходят. Как там говорится? Встал не с той ноги? Нет, просто их неправильно разбудили и всего-то.       Вот и сегодня, такой же недовольный всей жизнью человек, часто шагал по сырому тротуару. Он не хотел застать тот момент, когда все сонные людишки, похожие на зомби, выйдут на улицу и поднимут шум в городе. Машины, гудки, крики, косые взгляды. Все это жутко его раздражало. Полную тишину можно застать только в такой момент, только когда по идее должно выглядывать солнце, но в нашем случае, это серые массы расположившиеся над головой. Джон Ватсон. Мужчина средних лет, работающий терапевтом в местной поликлинике. Сегодня он взял отгул. Тот момент, когда холостой мужчина, срочно просил выходной у начальства, они точно думали не о том. Это было очень даже заметно. Приподнятая от удивления левая бровь, глаза, в которых загорелся огонь, губы, которые скривились в усмешке, ну, и конечно же прямой вопрос: «Ватсон, неужели девушку нашел?». На что Джон с натянутой улыбкой ответил: «Нет, сэр» и ничего не сказав больше, повернулся на 180 градусов и ушел, скрываясь за стеклянной дверью.       Нет, никакой девушки и не было, после того случая, он так и не смог найти «ту самую». У всех его романов был летальный исход. Как только он решался перейти в статус «серьезные отношения» все кончалось. Всегда одной и той же невнятной фразой «Извини, мы слишком разные, мне жаль.» Ватсон только обреченно усмехался, закусывал губу и уходил, кидая на прощание «Ну, удачи, было весело»       После этого дня, Джон сильно изменился. На губах не играла счастливая улыбка, не блестели глаза. Теперь его губы только изображали ухмылку, а глаза грусть и вселенскую печаль. Под ними залегли темные мешки, на лбу собирались морщинки, которые, наверное, каждому, кто их видит, хочется подойти и разгладить, но факт в том, что никто и не решался. Ватсон был одинок. Очень одинок.       Джон думал и не замечал ни дома, ни деревья, ни снова начавшийся дождик. Он часто стал уходить в себя и задумываться о смысле жизни, это уже вошло в привычку. А может, у него просто едет крыша от недостатка в общении и простых теплых отношений. Или не хватало его.       Мужчина ушел из города. Он уже шагал не по твердому асфальту, а по мягкой, пожелтевшей траве. От дождя она была неприятно мокрой, а опавшие мертвые листья надоедливо липли к заношенным и не менее мокрым ботинкам. Джон сбавил шаг, тут можно было идти спокойно и не бояться шумихи. Тут-то точно, всегда тихо. Все что может здесь звучать, так это карканье ворон и громкий плачь о потери.       Подул холодный ветер и Джон поежился в своем новым пальто, которое он месяц назад приобрел на распродаже. Пряча голову в длинный воротник, а руки в глубокие карманы, которые почти ни грели. Он и ни заметил, как дошел до знакомого черного мрамора. Глаза пали на аккуратно высеченную надпись. Шерлок Холмс. Что должно сейчас быть? Плачь, крики, просьба о чуде? А может молить, чтобы он простил за все то, что он делал ни так? Чувство вины? Наверное, так бы он поступил четыре года назад или три, или два, или даже год. Но вот сейчас. Нет, в глазах не было слез, в глазах была пустота и мрак. Они абсолютно ничего не выражали. Такое вообще возможно? Может быть, когда ты пять лет оплакиваешь человека и просишь вернуться к нему.        Джон просто смирился, просто принял все как есть. Никакие его слова уже не вернут гениально сыщика всех времен. Он не сможет уже ходить по этой земле, которая носит ублюдков недостойных жизни, теперь он сможет ходить только на небесах, которые забирают самых лучших. Слышал бы его сейчас Шерлок, он бы, наверное, звонко смеялся и говорил, какой же Джон глупый, что никакие небеса не забирают человека, его жизнь просто кончается, душа покидает человека, а одинокое тело сжигают в специальной печи. На что Ватсон бы в свою очередь, презрительно фыркнул и упрекнул его в том, чтобы он не умничал.       Джон стоял напротив и не шевелился, казалось, если сделаешь движение, разрушишь безупречную тишину. А этого жуть, как ни хотелось. Его уши и головной мозг, которые терпят каждый день шум и гам, получали в прямом смысле оргазм. Он наслаждался этой идиллией. Все было почти безупречно, если ни считать, что он сейчас стоит среди холодных плит, напротив его упокоенный лучший друг, а еще Джон рассуждает о том, как же хорошо чувствовать тишину. Не очень подходящее место. Ну, а хотя, кому это мешает? Тут вроде уже и некого раздражать.       Врач усмехнулся своим же мыслям и впервые за долгие годы его губы растянулись в улыбке. Ему этого не хватало. Он смотрел на черную плиту и улыбался. Странно? А жизнь наша вообще странная, нечего удивляться.       Джон смирился, Джон понял, Джон осознал. И Джон его отпустил. Он отпустил его, и он больше не станет его держать. Он не станет держать их обоих. Ведь своим состоянием и верой в настоящее чудо, как в сказке для детей, он изводил их обоих. Теперь все закончилось. Он не будет больше замыкаться в себе. Он будет общаться, заводить новые знакомства. Возможно, уедет из Лондона, найдет новую работу, построит свой дом и обзаведется большой семьей. Кто знает. Теперь в мыслях он не будет думать о падение, которое погубило его друга, теперь он будет вспоминать только счастливые моменты. Первое совместное раскрытое дело, первый поход в кафе, первое мороженое Шерлока! Да, на его глазах великий детектив впервые попробовал мороженое. Ватсон потом еще долго косо смотрел на Шерлока и смешно сдвигал густые брови. Он будет помнить Холмса всегда, и он будет благодарить его за эту дружбу, которая полностью обновила его, которая избавила его от одиночества. Он будет помнить все. Каждый миг проведенный в обществе этого человека. И будет всегда питать неописуемое восхищение его удивительному таланту.       Уголки губ Джона на прощание дернулись и поползли вверх. Джон Ватсон попрощался с Шерлоком Холмсом без слов, только глаза и улыбка. Слова здесь были точно неуместны. Развернувшись туда, откуда он и пришел, Джон тихо двинулся по направлению города. Тишина уходила, ей замена была активный город. Ну, здравствуй, проснувшийся Лондон.       Все становилось хорошо.. Жизнь налаживалась.. Все прекрасно..