New Drug.

Что такое одиночество, Когами понял после смерти Сасаямы, это чувство пустоты, а еще полнейшей опустошенности, словно душа умерла, а время перестало так бежать, замедлив ход, наблюдая за него бессонными ночами. Мир словно облит кислотой - утратил краски, стушевался, стал абсолютно бесцветным, и холодным. Его нет, только оболочка без души, а еще, он латентный преступник, теперь, ох и не понравилось бы это Сасаяме, ну что поделать, видно судьба у него такая, быть цепным псом Сивиллы. Убивать - вот теперь его цель, спускать курок, обрывая чье-то существование, как смерть напарника оборвала его. Трудно привыкнуть, очень трудно. Кажется, придешь в офис, и снова увидишь, как доктор Караномори на пару с Яёй гоняют этого похотливого засранца по офису, а Гиноза только тихонько смеется в кулак, понимая, что он еще и от Когами получит по полной программе. Не будет этого, все, финита ля комедия. Ну что же, здравствуй одиночество, как говорится, он больше ни с кем не хочет так близко общаться, чтобы снова не ощутить эту горечь. Но нет, судьба делает крутой поворот, с подарком, по имени Акане Цунемори, новый инспектор. Когда он ее увидел, то мысленно сравнил с Сасаямой. Нет, она не похожа него, тот был разгильдяем, весельчаком, а на девочке судьба уже отложила свой отпечаток. В ее глазах не детская серьезность, с ноткой грусти, но есть слабость - не может убить человека, но Шинье кажется, что это ее плюс, она все еще человек, а не дикий зверь, как они все. Ну и конечно же с первого задания она отличилась, парализовав его, но больше всего он удивился, когда она пришла к нему, извинившись, даже разревелась, интересная девчушка, человечная, живая, горит, как яркое пламя огня, неся в себе свет. И даже, какое-то тепло, которое он так давно не ощущал, неосознанно их тянет друг к другу, но они этого не ощущают, пока не ощущают. Когда Акане узнает о подробностях смерти Сасаямы, ему впервые хочется о нем рассказать, ей хочется, знает, она поддержит, поможет в его расследовании, пойдет против Сивиллы, даже против Гинозы, она его недостающий элемент мозаики, родная душа, свет, который поведет его по правильному пути, ни смотря, ни на что, такой вот она человек, а с первого взгляда показалась слабой, ни на что не способной, но вот поворот, она способна на такое, на что латентные не способны – дарить надежду тем, кто ее потерял. Плюнув на все, она помогает ему, за что получает от Гинозы, Когами так и хочется ему врезать, пусть договорит только, гад! Но вот что удивительно, она ему отвечает, да так, что у Гинозы шок, причем сильный, не знал видимо он, что Акане на такое способна, она далеко пойдет, думает Шинья, чудо ведь какое. А потом эта ловушка, черт бы ее побрал, да еще и подруга Цунемори тут каким-то боком попала, неужели она им нужна? Нет, не дам ее и пальцем тронуть, моя Акане, моя! Только бы выбраться, только бы выжить! Так хочется увидеть ее, услышать голос, такой мягкий, и одновременно убаюкивающий. Это придает силы сражаться дальше. Но вот видимо затеявший эту игру, хочет этому попрепятствовать, наставляя на них с подругой дуло дробовика, только вот судьба решает иначе. Он слышит крик Акане, а потом выстрел, и этот охотник падает замертво. Это шок, огромный шок, она убила человека, но потому что он был в опасности. Она бежит к нему, не боясь крови повсюду, падает на колени, рывком прижимает к себе, и плачет, сотрясаясь. А что он, только обнимает, шепча, что все хорошо, только Акане напугана, дрожит, как осенний листик на ветру, не желает его отпускать, боится, и он это понимает. Когда поспевает поддержка, они уже более менее пришли в себя, успокоили жертву, и вышли на свет. Акане все еще не может отойти, дрожа, поэтому, Когами обнимает ее, прижимая к себе, кажется, успокоилась. После всего этого, они не разлучаются ни на минуту, такие разные, но все же вместе. Сасаяма бы уже помер от зависти, говоря, что Когами опять привлек женское внимание, а он остался ни с чем, но все равно порадовался бы, да и сейчас, наверное, улыбается на небесах, а на душе аж легче. А спустя еще некоторое время, Когами понимает, что хочет этого ангела небесного, и с каждым днем терпение иссякает. Это тело так и манит прикоснуться, ощутить тепло, а еще надругаться над его невинностью, это просто пытка, адская пытка. Когда она засыпает рядом, ощущается жар тела, запах корицы, меда, и каких-то пряностей, губы так и тянут, поцеловать, искусать в кровь, сорвать стон, хочется ощутить каждую клеточку кожи, но позволит ли она? Позволила, еще как, да еще и на задании. Они застряли в гостиничном номере. Откопали бутыль вина, распили на двоих, он чуть пьян, а она чересчур. Вот он, его шанс. Только вот Акане сама начинает действовать, целуя его аккуратно, видимо боится спугнуть, глупышка. Он прижимает ее ближе к себе, целуя взахлеб, жадно, испивая ее душу, которая сладкая, словно мед, с привкусом алкоголя. Цунемори жмется ближе, обнимая за шею, запускает пальцы в волосы, хочет ощущать эту реальность, в виде уже далеко не напарника. И к черту все пошло, они хотят друг друга, а мир может и подождать. Пиджак, рубашка, и бюстгальтер покидают тело Акане быстро, она и заметить не успевает, только ощущает губы на шее, груди, животе, горячо, того гляди она растает, настолько приятно, что аж душу захватывает, а с губ то и дело срываются стоны. А Когами ими упивается, словно воздухом, он получил, что хотел, но это, лишь начало. Замок поддается с трудом, руки не слушаются, дрожат от возбуждения, но все же, с сотой попытки юбку стянуть удалось. Шинья жадно смотрит на открывшееся ему тело. Все в ней прекрасно, хоть и не красотка с бюстом пятого размера. Она хрупкая, словно хрустальный цветок, и в этом вся прелесть. А теперь его очередь. «Природа его не обделила», думает Акане. Бледная аристократическая кожа, накачанный торс и руки, черные, словно вороново крыло волосы, пронзительные серо-голубые глаза, а голос - настоящего демона искусителя. И все это принадлежит ей. Она принадлежит ему, он ей, и все прекрасно. Момент, когда Когами разделся, Акане пропустила, зато то, что она видит, никто больше не видел, и не увидит. Рука сама тянется к этому телу, оглаживает лицо, спускается на шею, затем на живот, очерчивая каждый кубик. Когами тяжело дышит, до хруста сжимая челюсть, и пытается контролировать себя, слишком она соблазнительно выглядит. Но терпению рано или поздно приходит конец, и он просто роняет девушку на спину, жадно приникая к ее губам, скользя руками по столь желанному телу, слушая тихие вздохи наслаждения. Но этим дело не ограничится, слишком долго он терпел, заберет то, что принадлежит ему по праву! Рукой нашаривает в кармане рубашки презерватив, а в кармане брюк смазку, подготовился, как говорится, на всякий пожарный. Зубами вскрывает упаковку, надевая надоедливую резинку, надо, как бы ни хотелось, детей пока еще рано заводить. Потом выдавливает смазку на пальцы, разогревая, размазывая по презервативу. «Расслабься, Акане, тебе же проще будет, и не так больно». Девушка послушно расслабляется, позволяя Когами сделать то, что он хочет. Поначалу больно, что в уголках глаз собираются слезы, которые Шинья слизывает языком, а потом приникает к губам, ласково целуя, забирая боль, а потом входит на всю глубину, вырывая крик, а потом стон удовольствия. Поцелуи уже не нежные, а страстные, наполненные голодом, толчки все грубее и грубее, а стоны все пошлее, слава Богу, в этой старой гостинице они одни, поэтому сдерживаться не надо. Конец был столь же фееричен, сколько и это шоу. Сил хватает на то, чтобы только укрыться пиджаками, и погрузиться в сон, чтобы потом проснуться от стуков в дверь, быстро одеться, привести себя в порядок, до того, как подмога разгребет завал. Кажется, надо почаще так застревать, думается Когами, а Акане готова сгореть от стыда, только вот потом привыкнет, все же, ее возлюбленный ненасытный зверь.