Финита ля комедия

      Одно дыхание на двоих: хриплое, беспощадное, в унисон с ударами железных кулаков. За шумом дождя было почти не расслышать, как хрустели, ломались кости и стальная ненависть скрипела в омерзительном, для Бэтмена, хохоте. Странно, что иногда Брюсу чудилась в этом смехе тонкая, умирающая нежность. Однако на этот раз Тёмный рыцарь, слыша безумный перезвон хохота Джокера, не испытывал ничего, кроме отвращения.       На этот раз Джокер зашёл слишком далеко.       Вспышка молнии ещё сильнее выбелила мраморное лицо клоуна, на котором алели трещины-царапины. Даже под жалящими кулаками Бэтмена не меркла улыбка безумца — искажённая, кривая маска веселья. Красные от крови зубы поблёскивали в ответ на злость Тёмного рыцаря. Джокер превратился для Уэйна в живую, ещё дышащую куклу для битья, но сам мистер Джей не беспокоился об этом. Его тело жалось, выгибалось, словно от томительной ласки; в горле продолжал клокотать хохот, попеременно обрываясь, смешиваясь с кашлем, но снова и снова вырываясь наружу.       Джокер затих только раз, когда полетел в лужу и впервые за этот долгий день почувствовал, что Бэтмен сегодня настроен весьма решительно. Нет, разумеется, Мышка и раньше была не сдержана, но сейчас что-то поменялось. Взгляд готэмского стража — сплошная грозовая туча, как сейчас на небе.       — Бэ-э-этси, потише... — задыхаясь, пропищал Джокер и сразу же был прижат к земле.       Над клоуном, распахнув страшные кожистые крылья, застыла летучая мышь... вампир, жаждущий крови, или сам дьявол во плоти. Некогда милые, по скромному мнению Джея, заострённые ушки Бэтса превратились в маленькие рога. Маска Тёмного рыцаря стала почти белой, когда загорелась молния, а прорези для глаз — чёрными, и в этих мрачных провалах горели сумасшедшие глаза.       — Я вижу в твоих прелестных голубеньких глазках безумие, Мышонок... — с затаённым восторгом выдохнул Джокер, но в его голосе было что-то ещё, несвойственное клоуну, а именно — удивление.       В руке безумца оказался один из его многочисленных ножей, но опасный клинок был выбит и потерян где-то неподалёку, в грязи. Голова Джокера запрокинулась; его беспомощное сопротивление Бэтмен подавил с лёгкостью, сомкнув пальцы на горле врага. Брюс приготовился уничтожить безумного клоуна прямо сейчас, и, наклонившись, он уверенно прошептал:       — Всё кончено, Джокер. Это конец.       — Согласен, пора кончать этот утомительный цирк. — Джей уже даже не сказал, он прошипел, прохрипел, выплёвывая осколки стеклянного, задыхающегося смеха. Воздуха осталось на ниточке.       — Бэтмен, остановись! Я не позволю тебе сделать это! — в стене дождя бежал Джеймс Гордон; крик комиссара домчался до Тёмного рыцаря.       Пальцы разжались, выпуская Джокера. Уэйн сокрушённо покачал головой, стараясь прийти в себя. Он, к своему ужасу, осознал, что... уже одной ногой перешагнул черту, отделяющую его от безумства, которого рыцарь так страшился. Бездна смотрела на него из посиневшего, кукольно неподвижного лица клоуна. Из его вырезанной и приклеенной улыбки. Она уже расползлась на губах Джокера, а значит, что этот цирк, о котором говорил безумец, продолжается. Всё повторится вновь.