Пусть мой свет останется с тобой

              Утро началось как обычно и предвещало очередной день медленного угасания, полный беспомощности, боли и переживаний. Но появился он. Как молния среди ясного неба: такой же мощный, неожиданный и ослепительный… Мы с Карин как раз затеяли небольшую уборку. Любое шевеление причиняло боль, но не могла же я всё взвалить на свою десятилетнюю дочь? Хотя она, конечно, считает себя совсем взрослой, потому что совсем скоро ей будет одиннадцать. Ей и так приходится терпеть слишком многое, я знала, что её обижали в команде и вообще в деревне, всё же Куса это тебе не столица Страны Огня и даже не Коноха. Пусть я не могу выйти из дома или воспользоваться чакрой, но… у меня есть уши, глаза и, как говорили, «неплохие аналитические способности». Стараясь экономить силы, я медленными движениями протирала пыль. К нам постучали: тихо, но настойчиво. Душа ушла в пятки. Неужели опять за ребёнком?! Жестом я остановила Карин, которая побежала было открывать, и сама направилась к двери. Пусть подождут больную женщину и посмотрят в глаза матери, чью дочь используют как чакродонора по поводу и без. Твари! Из-за болезни потоки чакры в моём организме были нарушены, так что я даже не могла почувствовать, кто пришёл. Мысли метались, я судорожно старалась придумать хоть что-то, чтобы моего ребёнка оставили в покое. Хотя какое там «в покое»! Карин была единственным «добытчиком» в нашей маленькой семье. Мне даже не платили мизерную пенсию, как другим списанным по инвалидности шиноби, заявив, что я вообще не из Кусы, а пришлая. Хорошо быть гордым, когда у тебя есть средства к существованию. Пока дошла, уже вся расстроилась и под громкий стук собственного сердца отворила дверь. Сначала волной по телу прокатилось облегчение от того, что это не шиноби Травы. А потом дошло, кого перед собой вижу, и мир замер. На мгновение оглохла, а сердце прекратило биться. На меня смотрели до боли знакомые жёлтые глаза с вертикальными зрачками. — Здравствуй, Кури-сан. Глубокий низкий голос, как и тогда. Такой приятный и такой забытый… — З-дравствуй, Орочимару…-сан, — заторможенно кивнула я в ответ и посторонилась, пропуская в дом человека, с которым мы не виделись вот уже почти двенадцать лет. Орочимару был не один. Вслед за ним вошёл черноволосый мальчик возраста Карин или чуть помладше. Я указала в сторону кухни, предлагая пройти и сесть. — Это Саске-кун, — в ответ на мой вопросительный взгляд сказал Орочимару. — Мы пришли по делу, Кури-сан. По очень важному делу. Я кивнула. Действительно, только острая необходимость могла заставить великого змеиного саннина найти меня через столько лет после моего глупого отказа. Сзади ко мне прижалась Карин. Я обняла её за плечи, приободряя. — Это Карин. Моя дочь. Орочимару переводил взгляд внимательных прищуренных глаз с меня на Карин и обратно. Когда он в очередной раз посмотрел на меня, я увидела промелькнувшее понимание и мимолётно кивнула, подтверждая его догадку. Он вновь начал пристально изучать мою девочку. Его змеиные глаза были холодны и непроницаемы, и я уже готова была вступиться за своё дитя, сказать, что ничего не требую и не прошу, как выражение его лица еле уловимо изменилось. Когда-то очень похоже он смотрел на меня. Я облегчённо выдохнула. Признал. — Карин. Это Орочимару-сан. Он… твой отец. Дочка испуганно вытаращилась на Орочимару. Я много рассказывала ей об отце, но одно дело — знать, какой твой отец невероятно-могучий шиноби и замечательный человек, из рассказов матери, и совсем другое — увидеть его воочию. В душе мелькнул проблеск надежды, что раз Орочимару пришёл ко мне по делу, может быть, я смогу договориться с ним насчёт будущего Карин. Хотя, что я могу дать взамен?.. — Карин-чан, покажи Саске-куну, где тут рынок, купите продуктов, нам и Кури-сан надо поесть, — распорядился Орочимару. Дочь вновь перевела взгляд расширившихся глаз с отца сначала на мальчика, потом на меня. Я улыбнулась ей и мягко погладила по голове, давая понять, что не стоит волноваться. — Всё будет хорошо, моя милая. Нам с твоим отцом надо поговорить. — Пойдём, Карин-чан, — подал голос Саске. Даже без своих способностей я могла заметить, что мальчик хорошо натренирован и развит для своего возраста. Отпускать с ним Карин было не страшно. — Я всё куплю, Орочимару-сан, — заявил мальчик, и я запоздало осознала, что Карин волновалась вовсе не из-за того, что её отправляют куда-то с Саске, а из-за оплаты покупок. Бедная моя девочка. Когда дверь за детьми захлопнулась и мы с Орочимару остались наедине, мне стало неловко и неприятно оттого, какой он застал меня. Дом был в упадке, сама я… лучше и не думать. Что уж говорить, если даже любимая всем сердцем дочь выглядела как оборванка, при живой-то матери. Если я и представляла себе нашу встречу, то явно не так. Внезапно мне стало жгуче стыдно. Чтобы сгладить неловкость и не стоять как столб посреди кухни, я пошла к плите, ставить чайник. — Этот мальчик, Саске-кун, он довольно силён, верно? — спросила я, просто чтобы что-то сказать и разорвать звенящую паузу. — Да, он силён. Чего не скажешь о Карин, — в своей обычной манере ответил Орочимару. Я тяжело вздохнула. К горлу подступил ком, и лишь усилием воли я смогла заставить себя не разреветься. Только не сейчас. Только не перед ним. Сзади послышался звук отодвигаемого стула. Я повернулась. Орочимару деловито сидел за столом, сложив руки в замок. — Рассказывай. Глубоко вдохнув, я села напротив. Нет смысла цепляться за остатки своей гордости. По крайней мере, сейчас. — Что именно мне тебе рассказать? — мне не хотелось, чтобы голос звучал таким усталым, но по-другому не получилось. — О том, что меня предала собственная деревня, которой я так преданно и, как оказалось, глупо служила? Что когда я заболела и утратила свои способности, они просто выбросили меня, как ненужный мусор? А когда у дочери сформировалась система чакры, стали использовать её, как чакродонора, почти ничего не давая взамен? — сама не заметила, как вскочила, разгорячившись, и повысила голос. В конце концов, Орочимару — тот человек, которому я никогда не умела врать. Долго сдерживаемые обида, горечь и злость хлынули из меня мощным потоком. — Она — Узумаки! Она — твоя дочь. У неё потрясающий потенциал! Но они специально не тренируют её, из страха, из зависти, из-за желания свести со мной счёты! Твари! Как же я их ненавижу! Я замолчала, стараясь обуздать бушующую в груди ярость. От этого выпада голова закружилась, а к горлу подступила тошнота. Не хватало ещё брякнуться в обморок. — А у самой у меня сейчас нет сил обучать её… — с тихой горечью, стараясь незаметно отдышаться, закончила я. — Почему ты не нашла меня? Почему не сказала о ребёнке? Ещё раз глубоко вдохнув, я прямо посмотрела ему в глаза. — Я хотела. Правда хотела. Но к тому моменту ты уже стал нукенином. И тут случилось невероятное. Орочимару впервые на моей памяти отвёл взгляд. Сквозь тонкую белую кожу стало видно, как заиграли желваки. — Я не знаю, что произошло с тобой… Но я почему-то всё это время была уверена, что твоя деревня предала тебя так же, как и моя — меня… — остро захотелось обнять его, уткнуться лицом в плечо, и забыть о всех тех ужасах, которые мы с Карин пережили за последние пять лет. Впрочем, секундная слабость мгновенно испарилась, когда я услышала его ответ. — Отчасти это так. Но лишь отчасти. Я не святой, Кури. Я ставил смертельные эксперименты на людях, в том числе и на детях. — Н-но… Что?.. Не понимаю, — я глупо вытаращилась на него. Что? Получается, все те слухи это… правда? Но… Орочимару? Нет, немыслимо! Я замотала головой, отгоняя видения распотрошённых детских трупиков, не желая признавать тот факт, что единственный и неповторимый любимый человек занимался такими вещами. — Я был одержим, — безжалостно продолжил он. — Моё желание разучить все техники мира повело меня по неверному пути. Я потакал своим амбициям, и, в итоге, залез в такое болото, из которого было уже не выбраться. — Не надо! Замолчи! Я не хочу этого знать! — отвернулась я. — Я уже совсем сошёл с дороги, выбрав извилистую тропу, которая в итоге привела бы меня к бездне, — не обращая на меня внимания, говорил Орочимару. — Но я встретил людей, которые помогли мне ступить на верный путь. Нашли способ удовлетворить мои амбиции и в то же время не потерять человечность. Я долго смотрела в змеиные глаза, совершенно не понимая, к чему эти откровения. Взгляд Орочимару был почти непроницаем, я не могла понять, что он чувствует и о чём думает, впрочем, так было и раньше. Орочимару всегда был человеком-загадкой, его решения нельзя было предугадать, даже когда я могла чувствовать чакру. И только где-то в глубине мелькало то самое выражение, с которым он смотрел на меня когда-то давно… и на Карин — несколько минут назад. Сердце защемило. Я вдруг снова почувствовала себя той молодой, полной сил куноичи, повстречавшей удивительного человека и талантливого шиноби, который покорил меня навсегда. Я присела обратно на табурет и украдкой улыбнулась. — Знаешь, я почему-то уверена, что ты всё равно сошёл бы с той извилистой тропы. Рано или поздно это бы произошло. Ведь ты — хороший человек. Уголок его губ слегка дёрнулся. Мы долго сидели в тишине, показавшейся вдруг уютной. Но он пришёл сюда не просто так, и нужно было решить этот вопрос. — Орочимару, ты же здесь не для того, чтобы просто поболтать? Если тебе нужны мои способности, то я боюсь тебя разочаровать. Моя система циркуляции чакры нарушена, я даже не смогла почувствовать, кто стоит за дверью. В бою от меня также не будет никакого проку. А дочь… Она ещё слишком мала и слаба, я не позволю использовать её в бою. — Я и не собирался использовать Карин, — хмыкнул он, показывая, что оценил мой деловой тон. — Но ты права, нам нужен мощный сенсор. И, как ты уже поняла, все эти годы я занимался исследованиями и много чего создал. Он достал из подсумка свиток и распечатал часть содержимого. — Что это? — Это особые боевые пилюли. Они мобилизуют скрытые потенциалы организма, восстанавливают объёмы чакры и улучшают циркуляцию. Вот эти, — он ткнул на светло-зелёные плоские таблетки, — более слабые, но рассчитаны на длительное время. У этих, — указал он уже на другие, буро-зелёные продолговатые пилюли, — эффект мощный, но кратковременный. А вот эти помогут унять боль, — третий вид круглых драже походил на орешки в розовой сахарной глазури. — Хочешь сказать, эти таблетки позволят мне сражаться? Но… Орочимару, я даже передвигаюсь с трудом. Ты уверен, что это сработает? — высказала свои сомнения и удивления я. — Абсолютно. Я даже не раздумывала. Лучше красиво и ярко сгореть, чем медленно тлеть, подобно угасающему угольку, выброшенному из костра. Погибнуть в бою, как шиноби, что может быть прекрасней? Разве что спокойная размеренная жизнь рядом со своей дочерью, в безопасности, но этому не бывать. Я умирала и прекрасно понимала это. И ничто уже не могло мне помочь и вылечить. Так что… из двух зол, как говорится. Ни к чему мне сейчас бессмысленные сожаления. — Я всё сделаю, если ты пообещаешь мне позаботиться о Карин. И обучить её, чтобы она могла защитить себя, — поставила я вопрос ребром. — Это… даже не обсуждается, Кури. Я бы в любом случае взял её с собой. Она моя дочь, — вздёрнул бровь Орочимару, показывая, что я сказала несусветную глупость. Вот что ты делаешь, а? Мне и так плохо, а ты ещё сильнее сердце рвёшь! Какая же я была дура, что предпочла жизни с тобой долг деревне, которая это совсем не оценила. — Кури, я пришёл просить тебя о помощи, а не выменивать на что-то твои способности. Безусловно, изначально мы собирались нанять тебя, заплатив как за миссию соответствующего ранга. Но, в связи со вскрывшимися обстоятельствами, ты можешь отказаться, если не хочешь. — Ты же знаешь, что я не откажусь. Если это нечто, с чем ты не можешь справиться сам и тебе понадобились мои сенсорные техники, значит, противник действительно силён и непредсказуем. Услуга за услугу. Я не хочу быть никому обузой и в итоге умереть с невыполненным гири за душой. А теперь расскажи, с кем нам предстоит сражаться и как? Следующие двадцать минут Орочимару сосредоточенно, до мельчайших деталей, посвящал меня в курс дела. Я внимательно слушала и кивала, соглашаясь с тем, что у врага действительно немыслимые способности. Но если ко мне вернутся мои силы, я смогу его обнаружить и даже в бою пригожусь. А тот факт, что тот, против кого мы будем сражаться, действительно Враг с большой буквы, а не просто прихоть Орочимару, или кто-то, кто встал у него на пути, окрылял ещё больше. — Когда пить таблетки? — Можно прямо сейчас. — Какие там сначала надо?.. — Сейчас одну вот эту, светло-зелёную, и вот эту. Я взяла две пилюли и проглотила. И только сейчас обратила внимание на бурливший всё это время чайник. Хорошо ещё, что он был наполнен до самого верха и не успел полностью выкипеть. Я поднялась со стула, долила воды и с удивлением отметила про себя, что движения больше не причиняют боли. Тут же на меня хлынул поток информации, от которого я уже успела отвыкнуть. С непривычки закружилась голова. Не обращая внимания на ненавистную, вонючую и грязную чакру шиноби Куса, я сосредоточилась на ауре Орочимару, закрывая глаза и погружаясь в неё с головой. Помню, какое немыслимое удовольствие раньше мне доставляло его присутствие. Не знаю, что он там говорил про эксперименты, но такая чакра просто не может быть у плохого человека. Несомненно, она изменилась, и была довольно холодной, но абсолютно не отталкивающей. Не замораживающей, а скорее приятно-прохладной. Чакра Орочимару светилась и переливалась невероятной силой, уводила в небеса. Эти уверенность и мощь когда-то пленили меня и пленяли снова. Я чётко поняла, что могу не переживать за свою дочь. Орочимару точно о ней позаботится. Я настолько погрузилась в себя, что абсолютно забылась, и очнулась только когда скрипнула дверь и к чакре Орочимару примешались ещё две. Родная, нежная, светлая — моего милого цветочка, любимой дочери. И ещё одна, тёплая сиреневая, того мальчика, Саске-куна. — Мы вернулись, — оповестил нас он. — Замечательно, — развернулась я к ним, улыбаясь. — Давайте же сядем, поедим. Карин, солнышко, сегодня мы уходим отсюда и никогда больше не вернёмся. Глаза дочери опять увеличились в размере, а на хмуром и отчего-то заплаканном личике появилось радостное выражение. Она по привычке начала хозяйничать на кухне, но я к ней присоединилась, улыбаясь и изредка поглаживая. Мы вместе накрыли на стол, налили чай, и все дружно поели. Не взяв ничего с собой, мы вышли из дома и отправились в путь, прочь из страны, которая предала мою верность.

* * *

Путь был долгим, но не изматывающим. Я совсем не устала, эти таблетки были настоящим чудом. Близилась ночь, и мы разбили лагерь. Поужинав, Орочимару сказал, что подежурит первым, и отправил меня и детей спать. Карин придвинула свой спальник к моему и, крепко прижавшись, вскоре уснула. Ко мне же сон не шёл ни в какую. Видимо, чудо-пилюли Орочимару слишком сильно на меня подействовали, ощущение бодрости бесцеремонно разливалось по телу, отбирая любую возможность даже подумать о сне. Впереди был бой, и мне определённо стоило поспать, но энергия била ключом. Обречённо вздохнув после очередной неудачной попытки заснуть, я тихо вылезла из спальника. В конце концов, сейчас — моя последняя возможность побыть с ним наедине. И мне очень не хотелось её упускать. Нет, ни о каком сексе я и не помышляла… Не время и не место, да и пусть меня на время «исцелили», болезнь подточила тело, стыдно раздеться: ни мышц, ни груди, одна кожа да кости. Да и моя внешность оставляла желать лучшего. Я сама с трудом могла смотреть на себя в зеркало, даже глаза поблёкли и выцвели, стали какими-то неопределённо-серыми, а некогда длинные и красивые волосы приходилось подстригать очень коротко, чтобы не находить целые пряди на подушке. Но… хотя бы подышать его чакрой напоследок. Он сидел у костра и смотрел в небо. Я неслышно подошла и села неподалёку, заворожено разглядывая пляшущие язычки огня. — Твои таблетки слишком хороши, Орочимару. Я никак не могу уснуть. — Наверное, это из-за особенностей твоей чакры они имеют более стойкий эффект, — усмехнулся он в ответ. — Мы сильно продвинулись сегодня. Завтра к вечеру должны уже будем добраться до места. Сражение будет сразу по прибытии? — Не могу сказать, всё зависит от того, успела ли выполнить свою часть подготовки вторая команда. Точнее узнаем только утром. — Орочимару, я волнуюсь. Давай обсудим всё ещё раз. Последующий час мы обсуждали нашу непростую миссию. Вырабатывали множество стратегий на любые возможные и невозможные варианты событий. Ещё раз повторили, кто, что и как должен будет делать. В чём конкретно моя задача. Каковы основные цели и как этого добиться. Мне необходимо было как следует подготовиться. Всё должно пройти идеально, так как второго шанса помочь и оплатить долг у меня не будет. Когда, наконец, в голове всё как следует уложилось, я решила спросить его о том, о чём размышляла весь сегодняшний день. — Орочимару, сегодня утром, когда ты говорил: «Мы хотели нанять тебя», кого ты имел в виду? Это те же самые люди, что помогли тебе обрести верный путь? Мы будем сражаться вместе с ними? — Да, Кури, это они. А «мы» — это я, мои дети и клан, частью которого я теперь являюсь. — Дети? — я не верила своим ушам. Неужели у моей дочери будут братья и сестры?! — Да. Приёмные, но… как родные. Я не могла сдержать улыбки. На глаза наворачивались слёзы счастья. — Это замечательно… — прошептала я. — У Карин будет настоящая семья? Я наслаждалась купанием в его чакре, которая слегка изменилась и потеплела, когда мы заговорили о детях. Неожиданно Орочимару расхохотался. — Ты даже не представляешь, какая! Многочисленная и абсолютно сумасшедшая. И, что самое занимательное, состоящая в основном из детей, — он снова усмехнулся и покачал головой. — Наверное, это моё искупление. Несмотря на его ехидный тон, я чувствовала, с какой сердечностью он говорит о семье, и как на это отзывается его чакра. Узумаки Кури не обманешь. — Это потрясающе, Орочимару. Я рада, что ты счастлив. Он не сразу увидел, что я внимательно изучаю его смягчившееся лицо с проступившей на нём улыбкой. Но, заметив, сразу попытался исправить оплошность, вновь принимая серьёзный и независимый вид, и на сей раз была уже моя очередь ухмыляться. Так хорошо и уютно мне не было ещё никогда. Я чувствовала себя абсолютно счастливой. Моя дочь избавлена от участи влачить жалкое унизительное существование в этой убогой деревне, у неё будет большая семья и отец, который позаботится о том, чтобы она выросла сильной. Мужчина, которого я любила всем сердцем с самого первого дня нашего с ним знакомства, сейчас был рядом. Более того, он дал мне шанс умереть достойно, в бою, послужить высшей цели, а для меня это очень многое значило. Окружающий мир играл сегодня необычайными, давно забытыми красками. Всю дорогу я наслаждалась чакрой любимого человека и нашей дочери. Я так давно утратила свои способности, что совсем забыла, какой восхитительной была чакра моего милого цветочка, и сейчас просто не могла ею надышаться. Было и ещё одно давно позабытое чувство. Предвкушение боя. Грандиозной битвы, где я смогу показать всё, на что способна. Звёзды над головой улыбались, весь мир улыбался, и я вместе с ним. Две родных и ещё одна, сиреневая, чакры сливались воедино и кружились вокруг меня в чудесном танце. Насколько я выпала из реальности, не знаю. Обратно меня выдернул приятный низкий голос любимого человека: — Кури?.. Я открыла глаза и взглянула на него, смотрящего на меня в ответ с очень странным выражением лица, хотя, может, это всего лишь игра теней от костра. — М?.. — Я думал, ты уснула. — Нет, я… Просто задумалась. Орочимару еле заметно покивал, будто желая сказать что-то ещё. — Что? Он на минуту замешкался, после чего вздохнул и сказал: — Уже подошла твоя очередь дежурить. Мне нужно будет рано встать, чтобы связаться со второй командой. — Мне сказать Карин, чтобы разбудила тебя? — Нет, я уже предупредил Саске. — Хорошо, — я кивнула, пристально глядя в костёр. — Спокойной ночи, Орочимару. — Спокойной ночи, Кури. Я давно заметила, что пожелания спокойной ночи — это слова, напитанные какой-то особой магией. Вот и сейчас мы с ним будто вложили в них всё то, что не могли сказать друг другу вслух. Позади послышалось шуршание спальника, но вскоре всё стихло. Через какое-то время я поняла, что Орочимару заснул. До моего слуха доносилось дружное трио тихого сопения. Люди спали. Лес спал. И лишь я сидела и впитывала в себя этот мир. Я вновь подняла глаза к небу. Интересно, что там, по ту сторону? Какой он, Чистый Мир? Странно, но я совсем не чувствовала страха. Я смотрела в небо и изредка подкидывала дрова в маленький костерок. Даже не заметила, как прошло больше половины моего дежурства. Совсем скоро очередь Карин, и мне нужно всё ей объяснить. Оставшееся время я размышляла о том, что и как скажу дочери. Она ещё не в курсе и, наверное, думает, что мы идём с ней вместе к новой лучшей жизни. Моя бедная девочка, как же ей будет тяжело. Ей предстоит пережить смерть матери и очень крутые перемены в жизни. Но всё это меркнет в сравнении с тем, как всё могло бы обернуться… От разгулявшейся фантазии меня всю передёрнуло. Как же я немыслимо благодарна… Орочимару свалился на нас как благословение Рикудо. Мягко разбудив Карин, я всё ей объяснила. Естественно, ошарашенная такими новостями, она расплакалась. Я не смогла оставить её дежурить одну, да и всё равно спать мне не хотелось. Мы сидели у костра, обнявшись, и смотрели на потихоньку затухающий огонь. Немного поплакали ещё раз вместе из-за предстоящей разлуки. Когда смена Карин закончилась, мы разбудили Саске и легли спать, также в обнимку, стараясь успеть набыться друг с другом и запомнить. Когда я, наконец, провалилась в сон, в неясных тенях мне снился молодой человек. Сначала подумала, что это Саске, очень был похож. Но во сне чакра паренька воспринималась как фиолетовая, а у Саске она сиреневая. Этот снившийся мне черноволосый мальчик то пропадал, то вновь появлялся, и будто что-то говорил, но я не могла разобрать, что. И перед тем, как проснуться, я почувствовала чакру Карин, которая переплелась с его чакрой. Наскоро позавтракав, мы вновь отправились в путь. Орочимару выдал мне новый комплект таблеток и сообщил, что всё готово и сегодня вечером мы встретимся со второй командой. Мне всё покоя не давал этот сон. Кто был этот мальчик? Наверное, просто от переизбытка эмоций сознание отплатило мне таким вот вывертом. Карин шла рядом и крепко держала меня за руку. За весь путь, длившийся почти целый день, никто из нас не проронил ни слова. И вот мы уже почти на границе со страной Водопада. Орочимару ушёл, чтобы скоординировать действия с другой командой. Саске также деликатно оставил нас с Карин наедине, осматривая территорию. Я опустилась пред дочерью на коленки и крепко прижала к себе. — Не стоит грустить, моя милая, — я заглянула Карин в глаза. — У тебя впереди целая жизнь. У тебя будет семья. И пусть сегодня я сгорю, мой свет навсегда останется с тобой, — я положила руку ей на грудь, туда, где неистовой птичкой билось сейчас её сердце. — А я же обещаю гореть красиво и ярко. Сегодня ты увидишь, какой может быть твоя мама. И я надеюсь, ты будешь гордиться мной. Вновь заключила её в объятия: она дрожала в моих руках, но не плакала, зато я залила её всю слезами. Почувствовав приближение Орочимару, мы синхронно выпрямились и отстранились друг от друга. — Всё готово. Можем отправляться, — сказал он, быстро оценив обстановку. Ещё через час мы достигли места встречи. — Саске-кун, остаёшься здесь и защищаешь Карин-чан в случае непредвиденной ситуации, — совсем иным тоном отдал приказ Орочимару. — Понял, Орочимару-сан, — не стал возражать Саске, хотя я немного напрягалась, всё же — мальчишка. Наверное, тоже хочется поближе посмотреть на битву. — Долгое прощание — лишние слёзы, милая. Я люблю тебя, — я наклонилась к еле сдерживающейся, чтобы не заплакать, дочери и поцеловала её в лоб. Орочимару потянул меня за рукав, мы быстро развернулись и ушли. Было тяжело. Следовало собраться и подготовиться к схватке, но сердце никак не могло успокоиться. Мы скрылись с глаз детей за выступом скалы. Орочимару достал тот свиток и распечатал боевые пилюли. Протянув мне три буро-зелёных и три розовых, запечатал остальное обратно. Я наспех их проглотила, стараясь обуздать эмоции. — С ней всё будет хорошо, Кури. Я обещаю. От этих слов чувства вновь захлестнули меня с головой. Он смотрел на меня точно так же, как раньше: тепло и по-особенному. — Орочимару… — я была в замешательстве, не зная, что делать и говорить. Но магнетизм его глаз был слишком сильным, я не сдержалась и порывисто обняла его, обхватив руками за шею и крепко прижав к себе. — Орочимару, пообещай мне, что обязательно будешь счастлив. Что бы ни случилось. И… не зацикливайся на мне, ладно? — Обещаю… — через несколько мгновений прозвучал глухой ответ, и я почувствовала, как крепкие руки на миг прижали меня к себе в ответном жесте. — Спасибо. Я отступила и улыбнулась. К нам приближались ещё четыре источника приятной чакры, по всей видимости, вторая команда. Я развернулась и двинулась вперёд навстречу шиноби. — Ну что, повеселимся? — я размяла плечи, чувствуя, как по жилам заструилась сила. — Я же обещала Карин гореть ярко.

* * *

Когда мы встретились с другой командой, состоящей из взрослого сильного шиноби, светловолосого мальчишки лет десяти и молодых парня с девушкой не старше семнадцати, Орочимару через змею призвали ещё одного парня лет четырнадцати. Прямо детский сад! Хотя, конечно, Орочимару говорил, что детей много, но неужели сражаться будут они?! Блондин младше Карин, хотя, конечно, от него ощущается мощная чакра. И такая приятная, светлая… хотя внутри что-то… — Кури-сан, — ко мне подошёл призванный Орочимару мальчик, — я буду вас прикрывать. Увидев его близко, я замерла, открыв рот. Это был тот самый паренёк из моего сна, с фиолетовой чакрой! И он, безусловно, был похож на Саске-куна. Видимо, они были братьями. Через некоторое время после того, как мы всемером оказались на поляне, я почувствовала под землёй неприятные душные шевеления. — Идёт, — предупредила я. Девушка, взрослый шиноби и светловолосый мальчишка были в барьерной команде, и их задачей было не дать нашему врагу смыться. Орочимару, двое темноволосых парней и я должны были сражаться. Враг двигался рывками, ныряя в землю, словно рыба. Когда он пересёк условную черту, я подала сигнал, и наша ловушка захлопнулась. Я почувствовала, как чакра девушки окружила нас и застыла со всех сторон затвердевшим розовым стеклом. Изнутри оно засветилось фуиндзюцу силового барьера. Пусть я и Узумаки, но так вышло, что я мало смыслю в печатях, впрочем, сложно не узнать определённые блоки и связки, которые некогда применял мой клан. Похоже, барьер был в основном направлен против техник телепортации и различных нелинейных перемещений. Орочимару вместе с пареньком постарше, который тоже владел техниками земли, пытались выкурить странную тварь у нас из-под ног. Насколько я чувствовала, глубина под нами, как и высота, тоже были перекрыты стеклом, так что особо деваться этому существу было некуда. Даже слова, как его назвать, сложно было подобрать. Отвратительная чакра и какая-то старая… тошнотворно воняющая жжёными костями и гнилой травой. Никогда подобного не встречала. Это был явно не человек, а какой-то жуткий мутант. Я ни на секунду не ослабляла контроль, каждый раз предупреждая, куда движется и откуда может выскочить враг. Поначалу все свои силы он направил на то, чтобы разрушить ловушку, в которую попал. Когда это нечто поняло, что ему не выбраться, то просто взбесилось. Мутант бился, будто в припадке, стараясь любой ценой разрушить гигантский полый кристалл, в который нас заточили вместе с ним. От концентрации на чакре этого монстра становилось дурно. Барьер и кристалл выстояли, хотя я подозревала, что тем, кто их поддерживал, приходится несладко. Нам нужно было покончить с этим как можно быстрее. Все сражались на пределе своих возможностей. Вновь ощутив, где именно спряталось это существо, я метко ударила в то место цепями чакры, вытащив его на свет и блокируя движения. Враг заметался, его гнусная чакра заструилась ко мне… и на мгновение я потеряла контроль. Тварь ощутила это и, воспользовавшись возможностью вырваться, разрушила цепи и разделилась на две части. Теперь перед нами их было двое: чёрный и белый. Источником душащей чакры с привкусом травы оказалась белая часть. От чёрной же… исходили такие потоки ненависти, чакра его была такой чёрной, густой и ядовитой, что я даже попыталась ненадолго отгородиться от чакры этого чудовища. Главную угрозу представляет именно эта чёрная часть, хотя и белая была очень опасна. Я подала напарникам знаки. Мы разделились. Орочимару и паренёк постарше взяли на себя белого, мы же с моим напарником бросились на чёрного. После долгих безуспешных попыток схватить, изворотливых увёрток и гадких непонятных речей, льющихся изо рта врага, я наконец снова смогла пленить его цепями чакры, посылая в эту атаку почти все свои силы. Мой напарник в этом бою применил какую-то абсолютно невероятную технику. Всё вокруг запылало ярким фиолетовым светом, и посреди поля появилась верхняя часть туловища исполинского самурая. Тот взмахнул мечом, пронзив чёрную часть твари, которую начало стремительно затягивать в оружие. Я поспешно отступила. Каким-то образом мальчишка смог запечатать это ужасное, полное немыслимой густой ненависти создание в гигантский оранжевый меч. Чувствуя, что моё время подходит к концу, я развернулась и побежала к Орочимару и его молодому напарнику. Их враг с какой-то жуткой скоростью делился на клонов, но я чувствовала их главный источник. Вновь применить цепи чакры не вышло, они даже не сформировались толком, так что на своих двоих я неистово рванула к врагу и с отчаянным криком нанесла ему удар, в который вложила всю свою силу, всю свою боль, всю свою жизнь. Приземлившись на ноги, я ощутила, как мир вспыхнул ярким фейерверком и рухнул. — Кури!.. — будто из-под толщи воды долетел до меня отчаянный возглас Орочимару. Я не почувствовала удара о землю, просто всё резко перевернулось. Зрение вдруг померкло, и впереди я различала лишь непонятные силуэты. Вот, похоже, и всё. Чудесное действие пилюль прекратилось, и я исчерпала все свои резервы. Впереди всё ещё маячили неясные фигуры, а значит, бой продолжался, но я была уже спокойна. Основную опасность представляла та, чёрная половина. С последними клонами они справятся. Напрягая последние силы, я потянулась к чакре своей девочки, отбрасывая всё остальное. Наконец, очень слабо, но я смогла ощутить её. — Карин, цветочек мой… Надеюсь, я горела ярко?.. Меня всё ещё охватывала эйфория битвы, к которой примешивалось ощущение чакры родной дочери. Закрывая глаза, я улыбалась. Перед глазами замелькали картинки, вновь этот мальчик что-то говорил мне. И опять его чакра переплелась с чакрой Карин. И перед тем, как провалиться в небытие, я поняла, что же это означает. Мироздание посылало мне знак, и я наконец разгадала его. Отпуская от себя этот мир, я вознеслась над землёй, устремляясь ввысь. Пусть мой свет останется с тобой. Будьте счастливы. И прощайте…