Между Мабоном и Самхейном.

Между Мабоном и Самхейном не долог путь в гнилой траве, Туманен зыбкий отзвук плясок, что проводились в той поре. Забыты Боги, Духи спят, молчат старинные напевы, никто не будет пировать, И не помянутые души весь год не станут лютовать. Но где то в чаще, что за краем, где явь и сон смешали быт, Сокрыв лицо, храня загадку, мелькает темный силуэт. Тот путник, что его увидит, услышит ночью стук копыт, И черный конь заржет у окон, и страх в душе тот час сгорит. Увидит он, тот путник бледный, как ведьмы пляшут у костра, И как на флейтах им играют фавны и хор русалочий поет. Как ведьмы входят в круг запретный, чертя во мраке письмена, И Боги, что забыты были, глядят с улыбкой их полет. Увидит он как феи леса, спешат на праздник с лешаком, Как волки встанут в круг поляны, скрывая праздник от забот, А рыжие плутовки лисы, сверкнув во тьме янтарным глазом, Бессмертья яд нальют на хвост. И сердце тут забьется чаще, заметит он одну из них, Из тех колдуний, что танцуют, смешавшись с отблеском огня, Чей взгляд наполнен ярым гневом, чья кровь бурлит, как океан, Сверкнет она звездой порочной, и вдруг исчезнет в свете дня... Холодный воздух, свет нещадный, больная белизна перин, Прошло как сон, веселье Духов, оставив черный шрам в душе, Привычный мир, что так постылен, что превратился в склад руин, Да рыжену косы той ведьмы, что танцевала в неглиже. Тоска закроет свет не милый, шуршание листьев слаще струн, И даже после многих книг мудрёных, советов, "истин" и врачей, Прогулок под листами клена, что нечисть жжет лишь раз году, Ты не забудешь ту осеннюю промозглую пору.