Разбуди меня

Леонард проснулся посреди ночи от шевеления под боком. Он любил просыпаться так, когда кудрявая голова упиралась в его подбородок, а теплый нос утыкался во впадину между ключицами, опаляя ее размеренным теплым дыханием. Он любил, когда Пашины руки обвивали его тело, выводя узоры на спине, начиная от ребер и заканчивая у копчика. Вот и сейчас обладатель этих рук осторожно подоткнулся под одеяло к Маккою, стараясь не разбудить мужчину, чего у него никогда не получалось. Леонард мягко улыбнулся, не открывая глаз. - Ты всегда хочешь остаться незамеченным, - прошептал он заплетающимся спросонья языком, ласково огладив обнаженный бок Чехова. Паша невинно улыбнулся, уткнувшись носом в ключицу Боунса. - Я надеюсь, что у меня начнет получаться. - Тебе придется долго тренироваться, - усмехнулся он, крепко прижав к себе парня. Ощущение теплой кожи на своей коже согревало и успокаивало. Сон накатывал с новой силой, делая веки еще тяжелее, а дыхание глубже. Едва пересилив себя, Леонард приоткрыл глаза. Перед ним предстала любимая макушка, которую он не раз трепал и зацеловывал в порывах нежности. В слабом ночном освещении витые локоны чуть поблескивали, мерцая медью и позолотой, и Боунс не отказал себе в желании запустить в них пальцы, растрепывая. Паша прижался к нему еще крепче, улыбаясь куда-то в шею, перед этим пометив ее теплым легким поцелуем. - Почему они тебе так нравятся? – спросил он едва слышно, млея под пропитанными любовью ласками. - Потому что в них весь ты, - ответил Боунс, усмехнувшись, - такие же милые, мягкие, взбалмошные, такие же золотые, как и ты. Ты – мое золото… Чехов фыркнул, не скрывая удовольствия от полученных слов в свой адрес. Леонард знал, что тот любил, когда он как-то до невозможности ласково называл его, когда говорил ему эти глупые нежности, заставляющие его краснеть до кончиков ушей. - А ты – олимпийский чемпион? - Нет, - Маккой мотнул головой отрицательно, едва сдержав рвущийся наружу зевок, - я просто чертов везунчик. В ответ на это Паша счастливо промычал что-то ему в шею, заелозив на месте. Он буквально светился счастьем, которое распирало его изнутри, грозясь пролиться и захлестнуть все окружающее пространство. Леонард любил делать его счастливым. Леонард любил его. Осторожно чмокнув любимую макушку, он улегся удобнее, прижимая к себе Чехова еще ближе, и почти заснул, уплывая в морфеево царство.

***

Боунс проснулся от холода, от которого не спасало даже шерстяное одеяло. Сон ушел, оставив от себя только обрывки воспоминаний и тягостную горечь, засевшую в груди возле сердца. Вот уже два месяца никто не будит Леонарда по ночам. И ему никогда больше не хочется просыпаться.