Красные глаза

      Это была зимняя ночь 1271 года.       Обширные территории, занесло снегом и леденеющими каплями, втыкаясь в землю как иглы, проникая вглубь и наполняя землю жидкостью, замерзающую за мгновения.       Ночное небо накрыло территорию, сверкая тусклым свечением луны и звёзд, которые постепенно закрывало серо-белыми тучами.       По дороге, заметённой снегом из-за метели, ехал на гнедом жеребце всадник, страшный с виду, возможно — наемник, или того хуже.       Он был одет в лёгкую кожаную куртку и брюки, на некоторых местах его одежды были видны царапины и дырки, через которые показывалась кольчуга, а под кольчугой, плотно прилегая к телу, была надета тканевая рубашка. На его руках красовались кожано-кольчужные перчатки с открытыми пальцами, а голову и спину всадника закрывал меховой плащ с капюшоном. За плащом был виден длинный меч.       Уж очень долго он ехал из Горс Велена на Запад, возможно в Цидарис, или в Бремервоорд, он, пока ещё, не решил. Заказы стали редкостью в последнее время, особенно спустя два года после войны с Нильфгаардом.       Скоро должно было начать светать, но буря бушевала не успокаиваясь, оглушая уши свистом и царапая кожу холодом льдинок.       «Надеюсь, с рассветом метель стихнет», — думал про себя таинственный всадник, закутываясь и поправляя плащ, начинающий мокнуть от количества прилипшего снега и инея.       С правой стороны от дороги расстилалась заснеженная лесная чаща. Ночью лес выглядел страшно, по крайней мере — для обычных путников, которых Странник по дороге редко встречал.       Когда уже первые лучики солнца начали показываться на горизонте, всадник ускорился, но через пару минут тут же остановился, повернув коня в сторону страшного лесного лабиринта.       Зайдя в лесную чащу примерно на десять метров, он слез с коня и встал во весь рост.       Он был высоким и не очень широкоплечим. На его голове росли ровные и не слишком длинные волосы, чёрные, как смола. Кожа его лица была бледноватой и очень сухой. Само лицо было ровным, выразительным и даже немного пугающим; также, у него были немного впалые глаза и щеки. На его лице были борода, ровная и чёрная, как и его волосы, шрам на правом виске, похожий на ожог и продолговатый шрам на левой части челюсти. Помимо этого, его лицо было покрыто другими мелкими шрамами, грязью, снежинками и выглядело уставшим.       Выделялась на его лице ещё одна деталь: глаза его были кроваво-красные, с кошачьими зрачками. Это был ведьмак.       Ведьмак, пройдя пару метров вглубь леса, надёжно привязал жеребца к ближайшей сосне. Достав из седельных сумок серебряный меч с эльфскими рунами, высеченными на лезвии, несколько флаконов со странной жидкостью и вынув из-под куртки медальон в виде оскалившейся кошки, он пошёл дальше. И чем дальше он шёл, тем сильнее дрожал его медальон и тем сильнее он прислушивался к звукам природы, выделяя из них несколько: учащенное дыхание ребёнка и высокий рёв чудовища.       «За ним гонится катакан», — сказал про себя ведьмак, засопев от напряжения.       Мигом осушив все три флакона, не обращая внимания на боль и деформацию лица, он приготовил серебряный меч к бою и побежал на крик ребёнка, и преследующего его чудовища, надеясь успеть.

***

      Шимко бежал что есть мочи, страх того, что из него высосут кровь до последней капли или разорвут на куски, заставлял бежать без остановки. Но как бы далеко и быстро он не бежал, то все равно он слышал рык ужасной твари, будто бы она наступала ему на пятки.       Когда Шимко понял, что рык, терзающий его с самой опушки начал отдаляться, в нём взыграла надежда на то, что он спасется, выбежит на другую сторону леса и найдёт помощь. Вдруг боль пронзила ногу: Шимко не заметил занесённый снегом валун, об который его нога ударилась подобно кораблю, нашедшему на риф.       Мальчик плакал от боли, пытаясь встать. Тут же он услышал рычание приближающегося существа.       — Мама, папа! — закричал он, что есть мочи, надеясь на хоть что-то.       Шимко хотел в тот момент быть с отцом на рыбалке или с матерью в поле, выловить на опарыша плотву и порадовать этим отца, хотел бы принести для матери свежего молока или земляники. Вновь испытывать счастье рядом с ними и делить с ними горе. Малец потерял надежду и закрыл глаза, чувствуя, как тварь приближается к нему.       В этот же момент, чужая рука легла на его плечо и в сердце вспыхнул огонёк надежды, разгоревшись в тот момент, как он услышал слова:       — Беги малыш, беги вперёд и не останавливайся!       Ведьмак поднял мальчика на ноги и направил его в сторону дороги, по которой он ехал на запад, искать новые заказы.       Шимко вновь бежал вперёд, не обращая внимания на боль, и только далеко позади он слышал свист меча, рассекающего воздух и плоть, и ужасный рык твари, который преследовал его с самой опушки.

***

      Катакан надеялся быстро с этим покончить, напрыгнув спасителю мальчика на спину и впиться в его гадкую, мерзкую шею, высосать всё до последней капли. Но ведьмак был быстрее. Он кинул в сторону катакана бомбу с серебряными опилками, наложил знак Ирден и отпрыгнул влево.       Серебряные опилки опадали как снежинки, показывая силуэт огромного нетопыря. Когда же бестия попала в круг из магических рун, показалась вся ее наружность, всё её уродство и одновременно — природная естественность.       Воспользовавшись замешательством твари, ведьмак атаковал её пируэтом сверху, от левого плеча и заведя меч к ноге, ударил снизу, от правого бедра, рассекая плоть на спине вампира. Бестию это не на шутку разозлило и та, мощным и быстрым рывком, подобно настоящему нетопырю, кинулась на свою жертву, собираясь сбить её с ног.       «Шустрая, упертая сволочь», — говорил про себя ведьмак, быстро отскакивая в сторону, и молниеносно отбивая быстрые и хаотичные удары вампира. Взбешенное чудовище, не выдержав вынужденной игры с жертвой, выбило правой лапой меч из крепкой руки, а левой ударило ведьмака, прорвав его лицо от правого уха до губы, буквально разодрав ушную раковину и щёку. Хорошо, что ведьмак успел отскочить в тот момент на пару шагов, а не то лишился бы челюсти вместе с языком.       Монстр набросился на обезоруженного ведьмака, повалив его на заснеженную землю и впился в его шею пастью, насыщаясь вкусом крови. Тут же вампир почувствовал ужасную боль в когтях правой лапы, которой разодрал лицо ведьмака. В этот же момент язвы начали покрывать пасть и глотку вампира. Из вампирьей пасти полились кровь и гной.       Ведьмак незамедлительно воспользовался возможностью, подняв со снега серебряное лезвие и вгоняя его под бок монстра, с шипением пронизывая того насквозь. Левой рукой ведьмак сложил пальцы и телекинетическая волна снесла чудовище с ног, поднимая снег с земли и окутывая чудовище. Влетев в ближайшую сосну, вампир с трудом поднялся на лапы, но лишь для того, чтобы увидеть перед своей кончиной ведьмака, занёсшего над ним меч.       Ведьмак покончил с этим кошмаром, нанеся по твари мощный удар в прыжке. Вздохнув, он достал разделочный нож и начал аккуратно отрезать вампирью голову. Закончив, путник сказал про себя: «За эту тварь, должно быть, неплохо заплатят».       Выпив «Ласточку», он почувствовал, как его рана на правой части лица стала понемногу заживать, но рваный шрам от неё, всё же, останется.       Вдруг, ведьмак вновь услышал сердцебиение и учащенное дыхание ребёнка. Он обернулся.       — Малыш, я же сказал тебе бежать, — сказал ведьмак, глядя на то, как этот мальчишка стоит рядом и трясется. Мальчик не мог издать и малейшего писка. Ведьмак подошел ближе и продолжил:       — Я понимаю, тебе страшно, — положив руку на плечо ребёнка, ведьмак успокаивающее произнёс, — не бойся, я буду с тобой.       Взяв мальчика и посадив его перед собой на седло жеребца, они двинулись вперёд, навстречу рассвету.       Обычный и не единственный момент из его жизни. Такие были ранее, такие будут и дальше.       Рискуя жизнью из раза в раз.