Золотой лис.

Месяц назад в Конохе была свадьба Мадары и Акари – Учиха все-же выбрал себе в жены младшую из сестер-принцесс Узумаки. Но я на той свадьбе не присутствовал – я в тот-же день мир с Цучикаге, что явился в Коноху, от лица Хокаге заключал. И хоть лидер молодой деревни Камня и был недоволен тем, что с ним договаривался о мире демон, мирное соглашение все-же подписал, ведь за тем и явился. А после того дня ничего более интересного не происходило и меня снова начало терзать нехорошее предчувствие. Словно птичка мозгоклюйка одна и та-же мысль «Что-то не так» стучала в моем мозгу не давая мне уже даже спокойно спать. Но… Но не смотря на это треклятое нехорошее предчувствие ничего плохого (по крайней мере в Конохе и около нее) не случалось, но это дурное предчувствие все не спешило меня отпускать, из-за чего я стал довольно раздражительным и мог разозлиться даже из-за пустяка. А когда я злился, успокоить меня мог только Мура и потому, зная это, кот совсем перестал оставлять меня в одиночестве, за что я был демону безмерно благодарен. Хотя… Меня, наверно, мог успокоить не только кот-демон, но могла успокоить и Хаши, но она… Она стала сторониться меня после того, как увидела меня в компании с Мито. Сенджу даже почти перестала общаться со мной из-за чего мне было вдвойне тошно. Вскоре я стал срываться даже на Мурасаме, за что после сильно себя корил, и видеть врага в каждом, кто прибывал в Коноху, даже если этих людей и знал. Медленно но верно плохое предчувствие превратилось в банальную паранойю, зло и несдержанность – в тупую ненависть ко всему и всем, что меня окружало и окружали, и от всего этого я мог спастись только в лесу – странно, но около реки все это ненадолго отпускало меня, и вскоре я почти перестал покидать дуб, что был около реки, и на котором я отсиживался, когда мне становилось совсем невыносимо и я начинал подозревать и опасаться даже тех людей, кого считал своими друзьями. «Кажется я просто схожу с ума…»- в очередной раз спрятавшись почти от всего мира на дереве, что было мне уже чуть-ли не вторым домом, мрачно и устало подумал я, словно ненадолго вернув себе здравый рассудок. Журчание реки, мурлыканье кота под боком и шепот ветра в листве дуба успокаивали меня, словно возвращая в реальность из странного темного вязкого омута безумия в который я медленно, но верно погружался, стоило мне только отсюда уйти. А здесь и сейчас мне все вокруг казалось таким мирным, что я даже позволил себе расслабиться и придремать (в последнее время мне удавалось выспаться лишь здесь), но уснуть, наверно к счастью, не успел. Дрема слетела с меня, когда вдруг, не так уж и далеко от себя, я почувствовал чужую, но довольно знакомую мне, чакру – чакру биджуу Двуххвостой Мататаби, а так-же совсем незнакомую мне чакру, что явно принадлежала человеку, в котором Мататаби была запечатана. Почему я подумал именно так? А потому что чакра человека словно тонкой пеленой обволакивала большую часть чакры демона, но в то-же время была и сама в чакре биджуу, что давало мне понять, что человек (который точно был Джинчуурики – иначе демон в его тело попасть не мог) либо сам в режиме биджуу, либо же Мататаби медленно, но верно захватывает тело своего слабого носителя. И второе мое предположение мне почему-то казалось более верным, из-за чего я, разбудив своего верного друга демона-кота и посадив его к себе на плечи, покинул свой любимый дуб и отправился к Джинчуурики кошки, желая узнать, что-же все-же с ним происходит,и, в случае чего, помочь ему или ей. И стоило мне только покинуть дерево и отправиться к Джинчуурики Ниби, как… Как странное плохое предчувствие, ставшее моей паранойей и моим безумием, отпустило меня, словно оно касалось именно этого дня и этого события. И хоть я и был сейчас чертовски сосредоточен, на сердце у меня вдруг стало почему-то очень спокойно и легко, что было до безобразия странно, но… Но приятно. Я словно сбросил стальные оковы, что сковывали меня и мог теперь жить и дышать свободно, как раньше. «Но сначала я должен сделать то, что я обязан сделать»- ухмыльнувшись, на бегу подумал я и прибавил ходу, а после запрыгнул на дерево и замер там, затихнув, ведь был уже неподалеку от носителя демона, что двигался в мою сторону, и не хотел пока, чтобы он меня обнаружил. Я даже чакру свою предельно скрыл, хотя и не был уверен, что это поможет мне спрятаться от другого биджуу или Джинчуурики. Мура тоже притих. И вот из-за кустов и деревьев стремительно вынырнул носитель хвостатого, тело которого было покрыто демонической чакрой, а за спиной у него развивалось оба хвоста демоницы-кошки, хотя человек еще и не стал окончательно похож на Мататаби. В его, а точнее – в ее, глазах плескалось животное безумие и страх, тело носительницы биджуу было покрыто не только чакрой, но и многочисленными резаными и колотыми ранами, которые медленно, но верно затягивались. Глядя на нее, вдруг замершую и принявшуюся испуганно озираться по сторонам, словно она что-то неладное почуяла, я почувствовал не так уж и далеко, но еще на приличном расстоянии от меня и Джинчуурики Ниби, чакру пятерых людей, которые уверенно двигались по тому-же пути, который прошла куноичи-Джинчуурики, из-за чего я смог сделать вывод, что они преследовали ее и преследовали явно не из добрых побуждений. Возможно, это именно они ее и порезали, наверняка пожелав либо схватить ее, либо просто убить, что было менее вероятно. Охотятся на Джинчуурики по большей части из-за биджуу, а биджуу умрет, если будет в теле Джинчуурики, которого убьют. И хоть девушка-Джинчуурики и чувствовала, я видел это по ее глазам, все сильнее наливающимся страхам, приближение врагов, убегать она уже не стала, ведь жутко устала, что тоже было видно по ней. Вместо бегства она лишь приготовилась к бою, припав на четвереньки и яростно зашипев, когда враги наконец добрались до нее. Добрались и сразу-же (как и девушка не заметив притаившихся меня и Муру) атаковали, бросив в нее с десяток кунаев и сюрикенов, но не попали в нее – девушка ловко увернулась от железяк, но тут-же рухнула на землю, получив увесистого пинка по ребрам от одного из нападавших. Прокатившись по земле и потеряв демонический покров (чакра биджуу исчезла, потухла вернувшись в тело девушки, стоило врагу только пнуть ее), девушка с трудом вновь поднялась на четвереньки, и попробовала встать на ноги, но не смогла, вновь рухнув на четыре конечности и болезненно зарычав, как настоящая кошка, загнанная в угол озлобленным псом. А ее враги, явно подумав, что они победили, ехидно заухмылялись, а после двое из них создали по небольшому огненному шару и запустили в Джинчуурики, явно пожелав окончательно добить ее, но при этом оставить ее в живых. Но я не дал им этого сделать. Спрыгнув прямо перед девушкой, я ударом одного из своих хвостов ловко отбил огненные шары, которые, словно мячи отлетели обратно в тех, кто создал их, но так в этих ребяток и не попали – шиноби, с протекторами деревни Песка, успели отпрыгнуть в стороны, увернувшись от огненных «мячей». Отпрыгнув, они не сказали ни слова (лишь один из них грязно выругался, но я не принял этого в расчет), а потом вновь атаковали, но уже не девушку, а меня, но вскоре сильно пожалели об этом, когда двое из них сгорели в моем лисьем огне, а еще одного я порвал напополам своими когтями. Оставшаяся парочка, явно поняв, что их атака попросту захлебнулась, попробовали сбежать и одному из них это даже почти удалось, но я настиг его, но не убил, как первого из этой пары, а оставил в живых, лишь слегка его покалечив – все-же надо будет допросить хотя-бы кого-то еще кроме самой Джинчуурики, чтобы узнать, что это вообще за драку они устроили. Выжившего Песчанника я отдал Мурасаме, который, хоть и был небольшого размера, вмиг умчался с этим шиноби на спине в сторону Конохи, а сам я вернулся к Джинчуурики Ниби, которая уже, к моему величайшему сожалению, потеряла сознание. Но, наверно, это было даже и к лучшему. По крайней мере, я наконец-то смог ее рассмотреть. У девушки, которую я поднял на руки с земли, были короткие пепельного цвета волосы, смуглая кожа, черное тату в виде розы на правой щеке, желтые глаза (это я увидел, когда она была еще в сознании) и повязанный на лбу хетай деревни Облака, который я заметил сразу, как только увидел Джинчуурики кошки. А еще: эта биджуунутая незнакомка была до безобразия легкой и миниатюрной, хотя и не особо худой, что наводило меня на мысль, что она еще совсем ребенок, хотя и похожа уже на настоящую девушку. И она Джинчуурики, а Джинчуурики своей деревни Облачники должны были защищать, как зеницу ока, но от врагов она отбивалась одна, из-за чего я мог предположить, что ее либо предали свои, либо ее защитников просто убили. Оба эти варианта мне не особо нравились, но иначе быть просто не могло, но как-бы там не было, эту куноичи я должен был доставить в Коноху, где ей непременно помогут и защитят – я сам позабочусь об этом. И потому я понес ее в деревню скрытую в Листве, желая поскорее скрыться там, где я не буду один против врагов, в случае чего. А врагов у меня теперь может оказаться не мало – целая деревня. Да, Суна вряд-ли простит мне убийство своих шиноби, если узнают, что это я их убил. Хотя… Хотя их могут посчитать и просто без вести пропавшими, если их тела не будут найдены. Надо будет Муре приказать позаботиться об этом… Мы ведь не хотим лишних проблем, верно?