Лабиринт

      Рассматривать её было невыносимо, однако Морис всё никак не могла отвести взгляд. Она уже изучила эту… это существо в мельчайших подробностях. И размалёванное лицо, в котором не осталось ничего от образа доброго клоуна, но было всё от самой тьмы и зла, и полупрозрачную одежду, что была призвана больше открывать, чем утаивать, и серьги-звёздочки, смотревшиеся отчего-то невыносимо пошло. Но дольше всего, конечно, Морис смотрела на две вещи — на очерченные сердечками соски, ярко выделявшиеся на бледной коже, и на чулки, буквально вшитые в ногу. Взгляд Морис беспомощно метался по кругу, подмечая всё новые нюансы — пирсинг на сосках, соединённый красной нитью — так символично и так бессмысленно одновременно, кровавые струйки от ранок, сквозь которые прошла красная же нитка, соединившая кожу и капрон, уже поползшие по верхней кайме чулка стрелки…       Лишь мельком Морис оценила длинные ногти на свободной от тёмно-красной перчатки руке, неестественные, кажущиеся пустыми белёсые глазницы и волосы, зачёсанные высоко над головой.       Отчего-то она понимала, что должна подойти. То ли проверить, жива ли… живо ли это существо, то ли чтобы стереть пальцами страшную улыбку. Но не могла двинуться с места, скованная ужасом, отвращением и внезапно завопившими внутри моральными принципами.       Они убеждали: «Отвернись, отвернись сейчас же, ты не должна на это смотреть!» Но Морис не могла их послушаться. Словно парализованная, она вглядывалась, изучала каждую складочку, каждую тень. Синевато-белая кожа казалась такой неживой… Была ли тому причиной пудра или же… Или…       Морис мечтала бы получить хоть какую-то определённость, а может, даже упасть в обморок, но не происходило ровным счётом ничего, что могло бы дать ей подсказку, ничего, что могло бы дать ей покой.       ***       Бурное веселье захватило Морис и потащило за собой. Этот парк аттракционов славился порой даже очень скандальными развлечениями, но именно потому Морис так хотелось сюда. Последние семь лет своей жизни она провела в закрытом пансионе, откуда даже на каникулы не часто могла выбраться — мать умерла, а отцу — дипломату — было некогда возиться с дочерью. Он всё время путешествовал, отдавая себя работе без остатка.       Но вчера заключению пришёл конец — Морис стала выпускницей. И побывать в этом уникальном парке её подбили Линда и Вик — лучшие подруги.       Они вступили сюда с опаской, а покупая входные билеты, едва не дрожали, но вскоре толпа уже понесла их от одной диковинки к другой. Разум сдался под натиском файер-шоу, крикливых клоунов, выступлений акробатов, людей на ходулях, танцующих собачек… Морис не успевала даже оценить то, что происходит. Это был калейдоскоп, лавина красок, звуков и запахов.       Вот подруги ели хот-доги, сдобренные кетчупом и горчицей, вот танцевали под звуки флейты и барабана, а вот уже взлетали ввысь в вагончике американских горок… Морис никогда не чувствовала себя более странно — это была смесь счастья со страхом, восторга с удивлением. Она потерялась, забылась, но при этом всё же была очень довольна.       Ах, что сказал бы отец, обнаружив её здесь!       День померк незаметно, но всюду были огни, потому ни Морис, ни Линда, ни Вик не следили за временем, не понимали, который час. А ларьки, ярмарочные развлечения и аттракционы вспыхивали огоньками и зазывали к себе так, точно никакого времени и вовсе не существовало.       Смеясь, почти захлёбываясь радостью, они пробились к скромному входу, который отчего-то не мигал, не переливался, никак не привлекал внимание, а оттого казался даже более привлекательным после долгих блужданий во вспышках цвета и света, музыкальной какофонии и диких криков зазывал. Рядом с дверью скучал мужчина во фраке и даже не оживился, когда они, хихикая, встали напротив.       — А что здесь такое? — спросила Вик, самая смелая из них.       — Лабиринт страхов и вожделений, — ответил мужчина. Его голос был хрипловатым, с присвистами, точно некогда ему распарывали горло. Из-под низко надвинутой шляпы было почти не видно лица, бросалась в глаза только неестественная бледность чисто выбритого подбородка да густая чернота накрашенных губ.       — Как интересно, — выдохнула Линда. В последние несколько часов это были её единственные слова.       Морис же молчала. Она уже поняла, что подруги обязательно потянут её с собой, даже если она будет сопротивляться. Отчаянное нежелание входить в зияющую чёрную дыру двери было слишком необоснованным, чтобы можно было объяснить им причину.       — Бесплатно для новичков, — он приглашающим жестом указал на вход. — Узнайте, чего боитесь и чего жаждете.       Линда засмеялась, Вик толкнула Морис в спину, и они вошли.       ***       Теперь Морис ожесточённо вцеплялась в воспоминания, стараясь хотя бы так убедить себя, что, каким бы ни был этот Лабиринт страхов и вожделений, это всего лишь аттракцион в большом сумасшедшем парке. Здесь не может быть ничего настоящего — зеркала, куклы, световые эффекты, грим на актёрах. Но то… та, что сидела перед ней… Разве эта кровь — ненастоящая?       Морис вспомнила, как ещё в детстве соседский парнишка взахлёб рассказывал:       — И они варили эту киношную кровь прямо у нас на кухне. Из клюквенного сока!       Она тогда не поверила, а после так и не удосужилась узнать, из клюквенного ли сока варят кровь для съёмки самых жутких сцен, но сейчас ей отчаянно мечталось, что девушка перед ней измазана именно клюквой.       Только бы не…       Где-то неподалёку раздался жуткий крик и так и не перешёл в смех. Морис словно оттаяла и сделала шаг вперёд. Касаться мертвеца не так страшно. А если это кукла, то бояться глупо вдвойне. А если она… жива…       Морис не додумала, осторожно прикоснувшись к шее девушки. Кожа её оказалась холодной, пачкалась пудрой, но где-то внутри бился пульс — очень медленный, очень тихий.       Морис выдохнула. В такой близости она видела, что глаза девушки затянуты белой плёнкой, а в глубине пухлых губ запеклась кровавая пенка. С ней явно что-то было не так, но кого звать на помощь?..       Испуганная, но уже не парализованная ужасом, Морис аккуратно прикоснулась к неровной строчке, где к коже был пришит чулок. Только секунду спустя она поняла, что это и в самом деле кровь.       ***       Сперва они шли вместе, держась за руки. Тёмный зев коридора вдали высвечивался сине-зелёным, и они ждали оказаться в комнате, напоминавшей склеп, но внезапно вышли в зал с таким высоким потолком, что его было не различить. Линда провалилась ногой в неожиданно податливый пол и завизжала, на Вик упал скелет, и она засмеялась. Морис же стояла между ними и почти до слёз мечтала вернуться назад.       И когда обернулась, поняла, что не сможет. Их коридора, из которого они выступили лишь на шаг, уже не было. Стена оказалась совершенно глухой, будто там никогда и не задумывалось никаких проходов.       Стало ясно, что придётся так или иначе проходить этот лабиринт до конца. Линда и Вик легкомысленно двинулись вперёд, а Морис шла следом, стараясь не выпустить подруг из виду.       Пока не поскользнулась.       Упав навзничь и ударившись головой, она зажмурилась от боли, а когда открыла глаза, то оказалась в тупике, где неприятно пахло и не было света. Лишь впереди мрак расступался, открывая мрачный коридор с кирпичными стенами, местами прокрашенными чёрной краской.       Морис поднялась и сделала шаг вперёд, тут же испугавшись мелькнувшего в поле бокового зрения существа. Оказалось, там висело зеркало, отразившее её бледное лицо искажённым, страдающим и несчастным. Морис быстро отвернулась и поспешила миновать кривое стекло. Она не любила комнаты страха и зеркальные лабиринты. Ненавидела замкнутые пространства. Но, оказавшись здесь, почувствовала, что сумеет это пережить.       По крайней мере, так показалось поначалу.       ***       Отпрянув от немёртвой, но и не живой девушки, которая больше всего напоминала сломанную куклу, забытую в углу, Морис куснула себя за губу, чтобы хоть немного прийти в чувство. Она уже давно перестала звать подруг, запуталась, сколько времени провела в этом жутком месте. Она даже не знала, действительно ли хочет выйти, или теперь более привлекательным кажется глубокий обморок.       Коридор, которым она пришла сюда, был совсем не освещён. Несколько лампочек, висевших друга от друга на большом расстоянии, не в силах были развеять мрак, а теперь и вовсе погасли. Кроме этого коридора было два других. Морис помнила правило лабиринта, которое советовало поворачивать всегда только в одну сторону, но теперь в наползающей темноте, с полутрупом за спиной, никак не могла сообразить, поворачивала влево или направо.       Принять решение было трудно, но она всё-таки тронулась с места, не в силах больше находиться на этом пятачке среди мусора и пыли. Выбранный ею проход оказался узковатым, но впереди брезжил свет, и уже это было хорошо.       Морис почти побежала, хотя понимала, что её не хватит надолго. Вылетев в круг, очерченный холодным мерцанием лампы на стене, она замерла, вслушиваясь в окружающий мир. Откуда-то слышалась музыка — очень далёкая и искажённая, она одновременно и дарила надежду и смеялась над нею. Неподалёку кто-то безостановочно стонал.       Сжавшись, Морис постаралась преодолеть навалившуюся внезапно паническую атаку. Прежде она не испытывала ничего подобного, и теперь ей показалось, что она едва ли не умирает. И тут музыка стала громче, в ней прорезались нотки безбашенного веселья, как на старых ярмарках. Морис стало ещё хуже, ещё страшнее. Она видела — всего в двух шагах от неё этот коридор пересекается с другим. Музыка катилась прямиком оттуда и уже не обещала указать выход, нет, она всё усиливалась, рокотала, смеялась и издевалась. Морис понимала, что сейчас появится что-то невообразимое.       Она прикрыла глаза, стараясь дышать глубже, и тут же вздрогнула, услышав истерический смех.       Как же хотелось не открывать глаз, переждать, сжавшись в уголке, пока то, что катилось по коридору, не исчезнет, но Морис понимала, что так ничего не сработает. Она всё-таки вгляделась в развилку перед собой и едва не закричала.       Два механических клоуна, вышагивающих медленно и чуть покачиваясь, вели по коридору Линду. Та шла, словно одурманенная, иногда смеялась, всплескивала руками. Некогда бежевое платье теперь казалось грязно-серым, было испещрено непонятными пятнами и разорвано у ворота. Глаза Линды были закрыты. Из груди клоунов доносилась музыка, теперь уже потерявшая всякую прелесть.       Морис понимала, что не может помочь. Она боялась этих механических кукол, не зная, на что они могут быть способны, но ещё больше боялась, что Линда сошла с ума. И в таком случае помогать уже некому.       Наконец процессия миновала её и стала удаляться, звук довольно быстро заблудился в коридорах и затих. Морис поднялась с пола и пошла вперёд, решив, что попробует пройти тем же путём. Может, механические куклы бросят Линду где-нибудь?..       Поворачивая, она уже не помнила о правилах прохождения лабиринтов и, конечно, свернула совсем не туда, куда прежде решила.       Коридор резко сужался, его стены были кирпичными без какой-либо отделки. Морис старалась не прикасаться к ним — в свете неярких ламп, закреплённых под потолком, кирпичная поверхность словно лоснилась и должна была быть жирной на ощупь. В воздухе стоял запах гниения и машинного масла. Морис поражалась себе — раньше не прошло бы и десяти минут, как её вывернуло бы наизнанку от такого отвратительного сочетания, но сейчас она шла и шла вперёд, ничуть не мучимая рвотными позывами.       Она надеялась заслышать отголоски музыки, но та исчезла вместе с механическими клоунами, и вокруг стояла оглушающая тишина. Морис уже была бы рада хоть каким-нибудь привычным звукам, но кроме собственных шагов не слышала совсем ничего.       По правой стене узкого коридорчика вдруг чёрной пастью нарисовался провал. Остановившись рядом, Морис задумчиво посмотрела туда, но в темноте трудно было что-то разобрать. Поворачивать ли? Куда направилась Линда?       В голове Морис уже всё смешалось, и она никак не могла решить, что делать дальше. Но тут из зияющего провала потянуло свежим воздухом. «Должно быть, там выход», — подсказал внутренний голос, и Морис тут же шагнула во мрак. Под ногами неприятно чавкало, но она старалась не обращать внимания. Здесь ей всё-таки пришлось коснуться стен, потому что в тяжёлом, холодном мраке, обступившем её, Морис совсем не могла сориентироваться, а прикосновение к стене словно возвращало её в реальность. На ощупь камень был шершавым и мокрым, он резко пах металлом и почему-то кровью, но раздумывать об этом Морис не стала. Что бы это ни было, ей просто нужно найти выход и убираться отсюда к чёрту.       Тьма словно поредела, и Морис ускорила шаг, почти не опасаясь обо что-то споткнуться. Рассеянный свет явно не мог исходить от лампы, он был слишком мягким, призрачным, точно лунным, и от надежды сердце стало биться быстрее.       Коридор чуть поворачивал, и когда Морис выскочила из-за угла, то едва не расплакалась от осознания истины — здесь был тупик, а высоко под потолком зияло небольшое окошко, сквозь которое в лабиринт действительно заглядывала луна. У Морис не было никаких шансов добраться до окна, но даже если бы она сумела подняться по стене, проём был слишком узким, так что отсюда невозможно было бы выбраться.       Только мгновением позже она оглядела комнатку, которая являлась завершением тупика. В правом углу тут стояла старинная кровать с балдахином. Морис, всё ещё рыдая, подумала, что можно хотя бы немного посидеть на старом матрасе. Почти истлевший балдахин как будто бы не мог никого спрятать, так что она, очевидно, была здесь совсем одна.       Подойдя ближе, Морис села на край постели, снова взглянув на высокое окно, сквозь которое вдруг дохнуло свежим ветром. Что-то позади неё зашуршало, и почти в тот же момент на плечи Морис легли тёплые и мягкие ладони.       Она рванулась, но эти чужие руки удержали её, и только тогда она решилась оглянуться. На неё смотрела девушка, раскрашенная под клоуна. У этой глаза не были затянуты плёнкой, напротив, сияли живо и ярко. Одежда же была в ещё большем беспорядке, и Морис едва не покраснела, увидев вызывающе обнажённую слегка припудренную грудь с крупными коричневыми ореолами сосков.       Девушка ничего не говорила и оказалась очень сильной, Морис не могла ей сопротивляться, к тому же тёплые ладони было приятно ощущать на замёрзшей в этих катакомбах коже. Когда же проворные пальцы клоунессы добрались до застёжки её блузки, Морис поняла, что происходит. Она рванулась ещё раз, но это уже не было полноценным сопротивлением. Вопреки тому, где это происходило, с кем и как, она чувствовала разгорающийся жар внизу живота — возбуждение поднималось изнутри, точно это был единственный ответ стрессу.       — Нет, нет! — сдавленно прошептала она, когда губы незнакомки принялись терзать её соски, но на самом деле ей уже не хотелось возражать, а клоунесса, похоже, прекрасно это понимала.       Очень скоро Морис осталась без белья, в расстёгнутой блузке и задранной к поясу юбке. Её любовница оказалась старательной и точно знала, что делать. Её ловкие пальцы, жадный язык и требовательные губы изучали тело Морис с такой тщательностью, что она могла только постанывать. В голове стучала единственная мысль, что нужно бежать, спасаться, но тело отказывалось повиноваться, послушно раскрываясь чужим рукам. Морис словно со стороны увидела, как раздвигает бёдра, пошло приподнимаясь на пахнущей застарелой сыростью кровати, а клоунесса опускает голову, чтобы войти языком…       Прикрыв глаза, Морис едва не заплакала от противоречия между поддавшимся телом и жаждавшим выбраться разумом. Когда кто-то завёл её запястья за голову, она не сразу поняла, что что-то не так. Только мгновением позже ей стало ясно — клоунесса по-прежнему работает языком… удерживая её ноги за лодыжки!       Морис крикнула, распахивая глаза и дёргаясь. Над ней стоял высокий обнажённый мужчина, его вздувшийся член оказался в десяти сантиметрах от её лица.       Быть может, вид этого внушительного органа в такой близости придал ей сил, а может, тело, мгновением назад почти выгнувшееся в оргазме, наконец-то поддалось внутреннему контролю, но Морис всё-таки вырвалась из хватки его рук и ударила ногой клоунессу, разбив её накрашенную губу.       Забыв о трусиках, она бросилась прочь из комнаты, не зная, погонятся ли за ней. Юбка соскользнула вниз, и Морис упала неподалёку от входа, больно раня колени. Испуганно сжавшись, она вдруг услышала, что парочка, секунду назад занимавшаяся ею, уже нашла себе дело поинтереснее — женские стоны и характерные шлепки уверили Морис, что им больше нет до неё дела.       Кое-как поправив одежду, она побрела дальше, всхлипывая и чувствуя себя невероятно грязной. Ей всё время казалось теперь, что из темноты кто-то таращится, шипя и посмеиваясь. Кто-то, видевший, как она выгибалась, как клоунесса облизывала её соски. Кто-то, знающий, что под порванной юбкой нет совсем ничего.       ***       Линда заливисто смеялась, её лицо в ореоле выпавших из причёски прядей сияло восторгом, щёки разрумянились, а глаза сияли небесной голубизной. Морис всегда считала, что Линда красивее их всех, лучше всех девчонок их выпуска.       — И я бы подкатила к во-о-он тому парню! — она показывала рукой куда-то в толпу, и Вик кивала, точно поняла, о ком речь. Морис же смотрела на Линду с удивлением.       — Зачем тебе этот парень?       — Он красавчик!       …Теперь воспоминания о том, как начиналась прогулка, казались насмешкой. Морис стояла перед широким каналом, в котором текла маслянисто-чёрная вода. На поверхности среди пластиковых бутылок, обёрток от шоколадок и лакомств, изорванных билетиков и газет танцевали блики от неярких ламп. Сточные воды.       Морис не знала, как перебраться на другую сторону, и не хотела идти вдоль канала. Она уже слишком устала, и сесть на землю ей мешало только то, что она без белья. Униженная, потасканная и грязная, она уже не могла вспомнить, какой была, когда только вошла в этот парк.       — Морис?! — с той стороны канала послышался знакомый голос, и пришлось оторваться от созерцания грязной бегущей воды. Вик замерла у выхода. Даже отсюда было заметно, что её одежда в беспорядке, а волосы растрепались и словно стали короче. Под глазами у неё залегли огромные тени.       — Вик! — Морис едва не расплакалась.       — Ты… ты жива! — и недоверие, и радость сразу слышались в этом голосе. — Ты всё-таки жива!       — Как и ты, — теперь Морис оглядывалась, пытаясь найти способ перебраться к подруге.       — Здесь недалеко есть мост, — закричала Вик. — Иди направо!       — Ладно, — согласилась Морис, потому что ей было, в сущности, всё равно. Идти было лучше, чем стоять, а надежда давала хоть сколько-то сил.       Вик медленно побрела по другому берегу, иногда обхватывая себя руками, точно мёрзла. Морис никак не могла рассмотреть, не было ли у подруги заметных ран, но почему-то хотела верить, что с ней не произошло ничего ужасного. А ещё надеялась, что Виктория ни за что не догадается, какие ужасы пришлось переживать самой Морис.       — Мне придётся стричься, — сказала Вик, поднимая голову. — Я опалила волосы, когда… Опалила волосы, хорошо, что успела…       Было понятно, что она не желает вспоминать, что именно случилось, хоть и хочет пожаловаться.       — А я мечтаю о ванной, — поддержала, как могла, это невесёлый разговор Морис. — Здесь всё такое грязное. Кажется, из меня никогда не выйдет эта грязь.       — Да, кажется, — согласилась Вик, и они наверняка чувствовали одно и то же.       — Я видела Линду, — зачем-то брякнула Морис после. — Но её увели…       — Я тоже её видела, — Вик замерла, но сразу же нагнала Морис, точно было жизненно важно идти шаг в шаг, пусть и по разным берегам. — Но до неё не добраться.       Морис посмотрела на неё с удивлением. На самом деле Вик всегда отличалась отменной памятью. Она отлично ориентировалась даже там, где была всего лишь однажды. У неё был дар к этому, она даже участвовала в соревнованиях, пока ей не наскучило.       — Ты знаешь, где она? — Морис сжала кулаки.       — Ну конечно, знаю, — Вик мотнула головой. — Ты права, вдвоём мы можем попробовать. Если с мостом ничего не случилось и я смогу перебраться к тебе.       — А не я к тебе?       — Там, — Вик махнула рукой, — нет выхода, это точно.       Морис было легче поверить, тем более что не хотелось больше думать и решать. Если Вик может взять на себя руководство, то почему бы не позволить ей это? Она действительно лучше соображает, всегда соображала лучше.       Канал описал плавную дугу, и Морис увидела мост. А на мосту того самого — или же очень похожего — мужчину, что раньше удерживал её запястья. Он по-прежнему стоял нагим, опираясь мощными бёдрами о каменные перила. Его правая ладонь покоилась на члене, а вторая рука безвольно повисла, точно на самом деле его выключили и забыли, как страшную куклу.       Вик тоже заметила его и засмеялась истерически, чуть всхлипывая. Морис не успела спросить, в чём дело, потому что мужчина ожил и повернул голову на звук. Виктория стояла, пошатываясь, словно ожидая чего-то, Морис уже хотела крикнуть: «Беги», но тут мужчина усмехнулся.       Вик пошла вперёд, и оставалось только беспомощно наблюдать за ней. Она была в голубом костюме, что удивительно шёл её тёмным волосам. Сейчас пиджак был разорван, а блузка выбилась из-под юбки. И Морис поняла, что Вик точно знает, чего ожидать от замершего на мосту.       — Дай мне пройти, ты уже взял с меня плату! — выкрикнула она. Мужчина почти сразу же поймал её и посадил на парапет, отчего юбка непристойно задралась. Вик попыталась отпихнуть его, но было понятно, что ей это не по силам. — Отпусти, ты уже…       Морис сразу поняла, что уже произошло. Вскрикнув, расплакавшись, она бросилась к подруге и сильно толкнула насильника в бок. Он обернулся к ней, рассматривая так удивлённо, точно раньше ему никогда не оказывали сопротивления. Вик воспользовалась моментом и тотчас спрыгнула, поправляя юбку.       — Беги! — всё-таки выкрикнула Морис, намереваясь задержать собой это чудовище в мужском обличье, но Вик была умнее и схватила её за руку.       Они рванули по мосту, хоть за ними никто и не погнался, и юркнули в первый попавшийся — как подумала Морис — проход. Виктория не давала ей остановиться и отдышаться, а тащила вперёд, пока не споткнулась. Теперь уже Морис удержала её от падения.       — Ничего, он не будет гнаться за нами, — Вик вытерла потный лоб, размазав грязь по лицу. — Невыносимо…       — Ты ещё можешь понять, где мы? — без надежды в голосе спросила Морис.       — Да, — и Вик огляделась, хотя они стояли в тёмном проходе, где не было никаких ориентиров. — Идём, — она сорвала с себя пиджак и бросила под ноги, оставшись только в тонкой блузке. Но Морис не стала спрашивать, почему Вик так поступает. Если бы было возможно, она сорвала бы с себя кожу и осталась бы только в мышцах, она бы хотела сорвать с себя всё, что возможно, только бы забыть этот день.       ***       Блуждая во мраке коридоров, Морис старалась не выпускать ладонь Вик. Но мысли её теперь были заняты не выживанием, она снова и снова вспоминала Линду — то серьёзной на уроках, то счастливой в день восемнадцатилетия, то смеющейся при входе в парк, а иногда — и той, ступающей будто в трансе, окружённой механическими куклами.       Она понимала, что нездоровое любопытство уже поднимает голову, но вряд ли осмелилась бы спросить о том, что пережила Вик или Линда. А в случае Линды ей казалось, что подруга не сможет ответить. Сможет ли она вообще говорить?..       Страшно было сознавать, что из весёлой прогулки их путешествие превратилось в блуждание по лабиринту, где им угрожали реальные опасности, унижение и бесчестие, насилие и… Морис хрипло вздохнула, Вик обернулась — в темноте было заметно, только как блестят её глаза.       — Что? — спросила она шёпотом.       — Я в порядке, — отозвалась Морис. — Насколько можно.       Вик кивнула и снова потянула её за собой.       Поворот, ещё один, и вдруг они оказались перед обрывом. Раскрывшийся перед ними широкий и глубокий котлован освещался внизу настоящими факелами, тускло поблёскивала вода на дне. Вик присмотрелась, а затем указала влево:       — Там лестница.       — Мы должны туда спуститься?! — ужаснулась Морис. На первый взгляд казалось, что котлован падает вниз на десяток метров.       — Да, приглядись, — Вик вздохнула. — Видишь, там выход.       И действительно чёрная дыра неподалёку от лестницы была выходом — или входом. Морис поёжилась. Видя её нежелание, Виктория объяснила:       — Последний раз я видела Линду там.       — Почему ты не попыталась ей помочь? — спросила Морис, больше желая оттянуть необходимость спускаться по лестнице без перил.       — Одной там не справиться, я сомневаюсь, что мы и вдвоём сможем, но нужно попробовать, — Вик качнула головой. — Нужно.       Морис кивнула и первой прошла к лестнице. Стоило переупрямить себя, хотя усталость уже не позволяла реально оценивать опасность. Руки и ноги словно налились свинцом, в горле саднило, виски сдавливало болью.       — Мы постараемся, — сказала она, опуская ногу на первую ступеньку.       Спускались в молчании, только что-то в воде бурлило и чавкало. Морис не хотела представлять, что для пущего ужаса там могут оказаться живые крокодилы или какие-нибудь подобные твари. Сосредоточившись на собственных движениях, она уже почти не могла думать. Когда же наконец оказалась на одном уровне с тёмным лазом, едва не улыбнулась, испытав мгновенное облегчение.       — Здесь осторожнее, — предупредила Вик. И только тогда Морис заметила слабо поблёскивающую проволоку, протянутую через выход.       Дальше коридор был сухим и тёмным. В нём не пахло нечистотами и было тепло. Морис даже согрелась, правда после подумала, что это, может быть, на самом деле температура. Виктория шла чуть впереди, её узкие плечи иногда странно дёргались, точно она слышала шум, но думать об этом Морис тоже не желала. Наверняка она и сама выглядит совершенно сумасшедшей.       Вот они повернули направо и оказались в небольшом зале, разделённом стеклянной перегородкой. За ней, прикованная к стене, обвисла на цепях полуобнажённая Линда. Морис посмотрела на Вик.       — Как мы до неё доберёмся?       — Перегородка отодвигается, — вздохнула Виктория. — Проблема в том, что в одиночку я ничего не смогла сделать с цепями, а ключ… Он у охраны.       — Охраны? — Морис похолодела. — И где они?       — В соседней комнате, — Вик указала на дверь неподалёку от Линды.       Нужно было что-то придумать, но в первую очередь убедиться, что с Линдой всё более-менее в порядке. Не размышляя больше, потому что каждая мысль приносила ужас, Морис шагнула к стеклу и с силой толкнула его. С неожиданной лёгкостью оно уехало в стену.       Кинувшись к Линде, Морис больше всего на свете боялась, что обнаружит её… мёртвой. Но нет, слабый пульс был ровным и спокойным. Морис тут же принялась тормошить подругу, бить её по щекам. Через некоторое время Линда открыла глаза, и Морис пришлось отпрянуть, едва сдерживая ужас. Глаза Линды были затянуты белёсой плёнкой.       — Что это такое? — выдохнула Вик и выругалась.       Морис беспомощно оглянулась на неё.       — Мне кажется, это из-за какого-то наркотика.       — Надеюсь, ты права, — проворчала Вик. — Линда, ты слышишь нас?..       Но она не реагировала на голос, только слепо таращилась вперёд. Морис оглянулась на дверь и вдруг решилась.       — Посмотрю, что там, — сказала она и прокралась к двери. Приоткрыв её, она вгляделась в полумрак.       У дальней стены открывшейся взгляду комнаты стоял высокий механический клоун. Его глаза не светились, не играла музыка. Казалось, он уже никогда не будет двигаться. На поясе у него поблёскивала связка ключей.       Морис размышляла, стоит ли рискнуть. Механическая кукла могла оказаться агрессивной, запрограммированной как-нибудь… особенно жутко. Но одного взгляда на Линду ей хватило, чтобы всё-таки попробовать. Она скользнула в щель и тут же прижалась к стене. Но в комнате ничто не отреагировало на вторжение.       Морис ничего не знала о датчиках движения, тепловых или звуковых системах, которые могли бы поднять тревогу. Она только надеялась, что хотя бы сейчас ей по-настоящему повезёт. Вжимаясь в стену, точно это могло помочь, она маленькими шажками приближалась к страшному клоуну. Вот осталось только протянуть руку… Морис сглотнула и постаралась нормализовать дыхание. Сердце у неё билось как сумасшедшее.       Едва она коснулась металлического кольца, чуть потянув связку на себя, чтобы снять с хитроумного крючка, как глаза механического стража засветились. Внутри него раздался негромкий рокот, будто заводился мотор, что-то щёлкнуло.       Морис сдёрнула ключи и рванулась к двери, за её спиной раздалась знакомая музыка. Влетев обратно в зал, она тут же захлопнула двери и принялась пристраивать ключи к замку, надеясь, что быстро отыщет подходящий. Вик сразу поняла, что происходит, и бросилась к ней на помощь. Вдвоём они всё-таки нашли нужный ключ и успели один раз повернуть его в замке, когда раздался грохот тяжёлых кулаков. Механическая кукла теперь стучалась к ним.       — Долго дверь не выдержит, — прикинула Виктория. — Скорее!       Морис тут же рванулась к Линде, ключи от цепей нашлись не так легко, и всё это время в дверь стучал клоун и раздавалась музыка, теперь почти сводившая с ума.       Но вот Линда повалилась вперёд, Вик едва успела поймать её.       — Теперь надо бежать!       Дверь действительно уже пошатывалась в петлях, сыпалась белёсая пыль — механическая кукла не знала усталости.       Вик всё-таки потянула стекло, и то внезапно подалось и встало на место. Конечно, оно их точно не защитило бы, но так было почему-то спокойнее. Будто бы одна хрупкая преграда станет достаточной задержкой.       Линда едва переставляла ноги, но ни у Морис, ни у Вик не было сил нести её. В коридоре им пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Здесь удары и музыка слышались уже не так сильно.       — Как отсюда выйти? — спросила Морис, полагая, что Вик не станет отвечать.       — Выйти! — повторила вдруг Линда, выпрямляясь. Её глаза всё так же пугали белёсой пустотой, на губах расцвела слишком широкая улыбка. — Выйти!       Вик остановила Морис жестом и спокойно произнесла:       — Где выход?       — Выход! — Линда повернулась вокруг своей оси, а затем уверенно пошла в стену. Морис подумала, что сейчас она со всего маху приложится головой, но Линда нажала на один из камней, отчего часть стены тут же словно провалилась.       Вик схватила Морис за руку и потащила за Линдой, уже спокойно идущей по едва освещённому коридору.       ***       Эту часть Морис всегда вспоминала рывками. Линда уверенно шла вперёд, иногда касаясь стен и приводя в движение скрытые механизмы, иногда замирая, давая возможность кому-то пройти мимо. Это продолжалось почти бесконечно, но и Вик, и Морис понимали, что у них всё равно нет никакой надежды.       В какой-то миг Морис узнала коридор, в котором столкнулась с первой девушкой-клоунессой. Там уже никого не оказалось. С другой стороны, Морис не могла бы поручиться, что здесь только один такой коридор. Честно говоря, все они казались ей слишком похожими.       А потом Линда замерла и словно выключилась, мгновенно напомнив механическую куклу. Виктория озадаченно огляделась. Они стояли в комнате, что была освещена лучше прочих, здесь было чисто и даже уютно.       — Где мы? — спросила Морис, словно кто-то мог прояснить им происходящее. Линда на это не отреагировала, она стояла, глядя прямо перед собой жуткими белыми глазами.       — Странная комната, — Вик прошлась вдоль стены, гадая, где может оказаться ещё одна дверь. Та нашлась за портьерой, пусть и потасканной, но из очень дорогой ткани.       Морис тоже подошла к деревянной створке и принялась подбирать ключи, надеясь, что теперь-то они выйдут не в новый виток лабиринта. Но не успела она найти нужный, как из коридора, по которому они пришли, вышел тот же самый человек, что впустил их в лабиринт.       — Отлично, Линда, можешь отдохнуть, — бросил он сходу.       Линда кивнула и опустилась на пол, усаживаясь в позу лотоса. Морис сглотнула, задрожавшие пальцы упустили связку ключей.       — Что ж, вы действительно нашли выход, — засмеялся мужчина, снимая шляпу. — Не всем это удаётся.       — Это… Это что, шутка? Вы думаете, это похоже на аттракцион?! — вспылила Вик.       Он глянул на неё с насмешливой улыбкой, особенно жутко смотревшейся из-за иссиня-чёрных губ.       — Ну конечно же, аттракцион. Разве можно думать иначе?       — Думать иначе, — повторила Виктория, словно угасая.       — Думать иначе, — улыбнулась Линда.       Морис вжалась в дверь, не понимая, откуда у него такая власть над её подругами.       — А ты не поддаёшься, да… Мои дети жаловались на это, — он пригляделся, щурясь, точно был близорук. — Ты имеешь право уйти.       — Я не могу их оставить! — крикнула Морис.       — Можешь и оставишь, — он засмеялся.       В то же мгновение дверь распахнулась, Морис схватили за плечи и поволокли во тьму.       ***       Она очнулась дома и долго смотрела в потолок, где тени от листвы и веток нарисовали чёрные точки и линии. Неужели такой дикий кошмар мог бы ей присниться?! Но отчего тогда так болит всё тело?..       Морис посмотрела на свои ладони и заметила, что ногти обломаны, хоть и чисты. Рывком она села на постели, осматривая себя. Она никогда не спала обнажённой, но этот момент сейчас её почти не занимал. Вокруг была привычная обстановка, но на её теле всё же оставались следы — синяки, сбитые колени, царапины… Она была в лабиринте, без всяких сомнений.       Поднявшись, Морис оглядела комнату пристальнее, но не нашла вчерашней одежды. Те, кто притащил её сюда, вероятно забрали обрывки, в которые превратился выходной костюм, с собой.       Морис отыскала мобильный и позвонила Вик. Никто не взял трубку. С Линдой повторилась та же история. Чувствуя нарастающее напряжение, она вытащила из шкафа первый попавшийся спортивный костюм и натянула его, немало не заботясь о том, что он слишком стар и давно уже плохо сидит.       Она выбежала из комнаты и помчалась по лестнице вниз. Но тут ей навстречу выступил отец.       — Морис? — удивился он. — Ты куда собралась?       Первым порывом было всё ему рассказать, но потом Морис качнула головой.       — Я…       — Понимаю, после ссоры с Вик и Линдой тебе нелегко…       — Ссоры?!       — Да, ссоры в парке, — отец подал ей руку, помогая одолеть последние ступеньки лестницы. — Тебе, должно быть, тяжело потерять сразу двух подруг.       Морис ничего не понимала, но кивнула на всякий случай, а отец охотно рассказывал, как они поссорились. По его словам, ни Вик, ни Линда больше не хотели встречаться или созваниваться с ней.       В голове Морис всё смешалось в кучу.       — Ты уверен, что с ними всё хорошо? — спросила она, даже не надеясь на ответ.       — С ними всё хорошо, я уточнял у их родителей, — похлопал он её по плечу.       Морис прикрыла глаза. Она никак не могла сразиться с этой ложью. Ей слишком хотелось принять её.       ***       В Лабиринте страха и вожделений открыли глаза две новые клоунессы.