Не-невинность

      — Нет, я не могу! — Имс отдернул руки, для верности сжимая пальцы в кулаки и закрывая глаза. — Я не могу, я не педофил!       Артур громко застонал и треснул Имса по лбу. Рука у него, конечно, была не такая тяжелая, как прежде, но навыки никуда не делись, и Имс схватился за голову, ойкнув от боли.       — Ты меня сейчас ребенком назвал? — сердито спросил Артур, стоило Имсу только открыть глаза.       Характер у него тоже изменился, и не в лучшую сторону, но Имс скорее язык бы себе откусил, чем сказал это вслух. Хватало того, что Артур был таким юным. Ребенком, безжалостно поправлял внутренний голос, хотя это была неправда. Артур не был ребенком. На самом деле Артур был все тем же Артуром, только с телом пятнадцатилетки. Или четырнадцати — Имс не был уверен, а сам Артур утверждал, что так он выглядел именно в пятнадцать. С него сталось бы приврать.       Все это, само собой, была магия. Имс не верил в магию, но другого рационального объяснения у него не было, поэтому пока приходилось придерживаться магической теории. Они испытывали новый прибор (таинственный магический амулет, а не прибор, гаденько напомнил внутренний голос), заснули, проснулись, а Артур был… Артур был ребенком.       Вот проклятье.       Тогда, конечно, все забегали, принялись орать на Юсуфа — особенно Артур, и тут Имс не стал бы винить его подурневший характер, кто сдержится? — а Юсуф клялся, что ничего не подмешивал и вообще не при чем… Имс тогда сказал что-то остроумное, чтобы разрядить обстановку, они все немного успокоились и решили разойтись по домам — ну, на случай, если все само по себе исправится, и Имс тогда еще верил, что кто-нибудь щелкнет пальцами, и Артур вернется в свое тело.       Но не тут-то было.       Артур неплохо держался. Дома он нашел самую маленькую футболку и самые тесные штаны, переоделся, поел, пока Имс старался не пялиться то и дело на его детское, странно-наивное лицо, на тонкие руки и отросшие вьющиеся волосы, на все это такое знакомое и такое чужое, что ему становилось жутко.       А что, если Артур не вернется? Не станет как прежде?       Имс старался об этом не думать.       Но настоящие проблемы начались, когда пришла пора ложиться спать. Имс был слишком взбудоражен и слишком устал, чтобы о чем-нибудь размышлять, поэтому он просто забрался под одеяло и закрыл глаза — и вздрогнул, когда Артур пододвинулся и обнял его за талию. С закрытыми глазами Имсу казалось, он в постели с незнакомцем. Имс лежал, напряженный и неподвижный, пока дыхание Артура не стало глубоким и размеренным. А потом осторожно высвободился и отодвинулся, и только после этого смог наконец заснуть.       Чтобы проснуться утром с каменным стояком. Дрейфуя между сном и явью, Имс улыбнулся, чувствуя, как волосы Артура щекочут висок, а колено давит на живот в опасной близости от дискомфорта в трусах. Несколько секунд Имс предавался блаженным грезам о чудесном утреннем минете, а потом в голову постучались несоответствия: слишком уж острым было колено, слишком пушистыми волосы, а рука Артура, обхватившая Имса поперек груди, казалась слишком легкой. С вскриком подскочив, Имс вспомнил все.       Он в одной койке с ребенком! У него стоит на ребенка!       Артур к морали Имса отнесся безо всякого понимания. Небольшая ссора закончилась, когда Имс позорно заперся в ванной и врубил холодный душ, потому что, закрывая глаза, он все еще видел эти кудряшки.       Господи, он извращенец.       В тот день Артур так и не вернулся в нормальное состояние. Как и на следующий день, и на следующий, и еще через день. Через три дня Артур взял какую-то работу, не требующую личного присутствия, и весь день сидел, уткнувшись в свой компьютер. Его лицо, непривычно мягкое, было таким сосредоточенным и угрюмым, что почти повзрослело.       Имсу невыносимо хотелось секса. Он никогда не считал себя озабоченным, но именно теперь, когда каждое прикосновение было запретным, хотелось просто невозможно. И Артур совсем не помогал — напротив, он как будто поставил целью довести Имса до аневризмы. Или взрыва члена. Или чего-нибудь еще более гадкого — вроде распускания рук. Артур раздевался, выходил из душа голым, он будто бы нечаянно задевал Имса то рукой, то ногой, то бедром, он придвигался к Имсу ночью, а единственный раз, когда Имс собрался пойти спать на диван, Артур пообещал задушить его. Артуру в таких вещах можно было верить.       — Юсуф, ну сделай же уже что-нибудь! — молил Имс, прячась в ванной и врубая душ. Ледяной душ. Сил на угрозы уже не оставалось. — Верни его как было!         Но Юсуф по-прежнему понятия не имел, как это сделать — ну или так говорил. Через неделю напряжение достигло пика. Артур почти не разговаривал с Имсом, а тот — тот почти перестал верить в свою добродетель. Особенно когда Артур отжимался. Он был юным, да, но его тело не было телом ребенка, и даже трогательные локоны перестали отвлекать Имса от мускулистой спины и подтянутых ягодиц.       А потом Имс вернулся в гостиную, упал на диван и взял брошенный ноутбук Артура, чтобы забыться. И обнаружил, что Артур собирается снять квартиру.       — Артур? — крикнул Имс. Им овладела странная тревога, беспокойство сродни зуду, которое обычно предупреждало об опасности — или о том, что что-то в жизни пошло совсем не так, как надо. — Артур?!       Артур показался в дверях: волосы прилипли ко лбу, футболка в темных пятнах, и поникший было член Имса тут же вновь вспомнил, как давно у них ничего не было.       — Что? — спросил Артур.       — Ты ищешь квартиру? — сейчас Имс все равно не смог бы ходить вокруг да около. — Зачем?       Артур сжал губы, словно не хотел отвечать — а потом вдруг выпрямился и сказал бесцветно:       — Мы ведь расстанемся.       Имс выронил ноутбук. Тот упал на мягкое сидение дивана, но даже если бы он грохнулся на пол, Имс не заметил бы. Не каждый день такое слышишь.       — Почему? — пролепетал он, силясь придумать, что еще сказать и спросить, но обнаруживая в голове только полную, абсолютную пустоту. — Зачем?..       — Ты еще спрашиваешь, — Артур невесело усмехнулся. — Ты шарахаешься от меня, как от прокаженного. Как будто это, — он прижал руки к груди, — не я, а какой-то мальчик. А если я так и останусь? Ты что, меня усыновишь? Я теперь тебе кто? Тебе так важна внешность…       Он не договорил. Сжав губы, он развернулся и ушел в спальню, пока Имс сидел как громом пораженный.       Он так и не подумал, что будет, если Артура не получится «расколдовать». Что они будут делать? А еще от него как-то ускользнуло, что у Артура тоже есть чувства — и ему может быть обидно, что отношение Имса так изменилось. Да, с новым телом, но он был все тем же Артуром…       Просто Имс отчего-то внушил себе, что он ребенок — только потому, что выглядел иначе.       Имс съежился на диване, слушая, как стукнула дверь ванной и зашумел душ.       Надо было что-то делать. Имс не собирался терять Артура из-за какой-то там дурацкой магии, в которую он даже не верил.       Решительно поднявшись на ноги, Имс стянул футболку и протопал в спальню. Подумал снять еще и штаны, но, поколебавшись, оставил. Не все сразу. Сначала надо убедиться, что Артур все еще с ним разговаривает.       — Я был не прав, — твердо сказал он, когда дверь распахнулась, и Артур — целомудренно замотанный в полотенце, — показался в облаке пара. — Прости меня.         — Я не могу, я не педофил, — простонал он пять минут спустя, ненавидя себя за дурацкие комплексы и страхи.       — Ты назвал меня ребенком, — сквозь гнев в голосе Артура явственно проступала печаль. Кивнув, он отодвинулся, садясь рядом — но так, чтобы не касаться Имса. Обычно спокойное, его лицо отразило сначала раздражение, потом разочарование, а потом твердую решимость. — Я понял. Ладно, я…       Ничего он не понял, ничего!       — Нет! — ощущение беспомощности и отчаяния захлестнуло Имса. Схватив Артура за руку, он потянул его к себе — чтобы уложить на кровать и склониться сверху. — Нет, ты не понял, Артур. Дело не в тебе! Не в твоем теле, какое бы оно ни было. Точнее, и в теле тоже, но я знаю, что ты — это ты. Просто…       Он замолчал. Бережно коснулся пальцами щеки Артура — тот смотрел на него широко раскрытыми глазами, такими невинными, такими… Когда Имс познакомился с Артуром, тот уже был опытным — может, даже чуточку слишком опытным, и Имс раньше не предполагал, что с ним могут сделать эти глаза и эти волосы, этот запах невинности, фальшивый, но все равно влекущий. Он почти боялся себя и своих чувств — и того, как будет смотреть в глаза Артуру, когда тот вернется в нормальное состояние, как будет стоять перед Артуром с обнаженной душой и всеми своими желаниями.       — Просто что? — шепотом спросил Артур.       Имс задержал дыхание.       — Просто это тело, — он провел ладонью по шее, плечу, скользнул по груди, — его никто раньше не трогал. Ты так уверен, что хочешь…       — Что, Имс? — Артур поймал его руку в районе живота и сжал пальцы до боли, но лицо больше не было злым или огорченным. — Испортить его? Меня? Осквернить? Еще что-нибудь, столь же бредовое?       — Я хотел сказать, поторопиться, — мягко перебил Имс.       Артур неожиданно покраснел. Пятна вспыхнули на щеках, перетекли на подбородок, спустились на шею, плечи и даже грудь, а Имс следил с пересохшим ртом, гадая, где они остановятся.       — Я бы поторопился, Имс, — и теперь голос Артура тоже звучал мягко и почти нежно.       Имс поцеловал его. Пусть, пусть за это он будет гореть в аду, но он поцеловал Артура и едва не кончил от одного только поцелуя. Будто это он тут был подростком.       — Я так хочу тебя, так хочу, — шептал он, повторял, как мантру, снова и снова, — так хочу, что схожу с ума, но ты такой юный, но я все равно хочу, господи, Артур, у меня голова кружится…       Артур отпихнул его, ухмыляясь прямо в лицо.       — Кровь от мозга отлила? — спросил он — и, не дожидаясь ответа, отбросил подальше полотенце, прижимаясь к Имсу всем телом, кожей к коже, обхватывая руками за шею и сжимая. — Мне надоело дрочить в ванной, так что мне тебя не жалко.       Жестокость и бесстыдство, в этом весь Артур, независимо от оленьих глаз и самых трогательных на свете локонов.       — Расскажи мне, — потребовал Имс, избавляясь от штанов, лишая себя последнего барьера — и ладно, кого он обманывает, как будто сейчас он смог бы остановиться, — расскажи подробно, что ты делал?       Дыхание Артур прервалось, а румянец — похоже, он возникал сам по себе, — снова растекся по лицу.       — Я могу показать.       Завороженный зрелищем, Имс смотрел, как Артур тщательно, по одному облизывает пальцы, обводит костяшки языком, посасывает, вытягивая губы. С таким непорочным лицом это все был чистый, голый секс, и Имс точно знал, что до конца этого представления не выдержит. А потом Артур вытащил пальцы, провел ими по груди, задевая соски — и обхватил член. Тот был немного меньше, чем Имс помнил, но от одного только вида пересохший было рот Имса наполнился слюной.       — Я беру себя… вот так, — Артур застонал, раскидывая колени, на лице появился чистый экстаз, — и думаю, что в любую минуту ты можешь зайти, — он двигал рукой вверх-вниз, подаваясь бедрами в такт, — и тогда мне не придется… заниматься этим в одиночку…       В голове у Имса что-то бабахнуло, и на этом связные мысли закончились. Опрокинувшись на спину, он дернул Артура на себя, усаживая сверху, обхватывая за бедра и вжимая пахом в себя, целуя так неистово, словно это был их самый первый или самый последний поцелуй.       — Не дразни меня, — от трения в животе у Имса скручивалась раскаленная пружина, спину сводило, а ноги слабели, и это было так обалденно, что ему отказывал язык. Вместо членораздельных слов выходила какая-то белиберда. Главное… главное не кончить прежде Артура, это Имс помнил, и тогда он сжал ладонями напряженные ягодицы, развел их и протиснул один палец внутрь, прямо в тесное, сопротивляющееся тепло.       Артур крупно вздрогнул — и вдруг без предупреждения скорчился в судороге, прижимаясь к Имсу до хруста костей. Одно мгновение это было больно, а потом Имс накрыло собственным оргазмом.       — Артур, — прохрипел Имс, когда снова смог соображать. Осторожно, медленно он опустил Артура на кровать рядом. — Артур… клянусь, там ты девственник.       Артур несколько секунд смотрел на него совершенно бессмысленным взглядом.       — Тогда нам понадобится много смазки, — наконец сказал он. Как нечто само собой разумеющееся.         Им понадобилось полчаса неторопливой, тщательной подготовки, но оно того стоило — о, оно того стоило, думал Имс, стискивая тонкую талию Артура и погружаясь до самого основания, чувствуя, как мышцы Артура сжимают его — до искр перед глазами и полуболезненных-полуэйфорических стонов. — Я люблю тебя, — признавался он с каждым движением, каждым выдохом, — я люблю тебя.       А потом, когда Артур трахал его, — потому что они решили закрыть вопрос девственности раз и навсегда, — Имс уже не мог говорить. Но он знал, что Артур все равно его слышит.         После они просто лежали рядом под одеялом, и Имс не хотел говорить, и в то же время хотел, а вопросы крутились на языке и не давали спать — вопросы, ответы на которые он должен был получить.       — Ты думал о том, что это все не просто так? — тихо спросил он. — Что это может быть… шанс?       Артур молчал в темноте, молчал так долго, что Имс перестал ждать ответа.       — Шанс на что? — тон был легким, но Имс сразу понял — Артур думал. О шансе, о том, почему все это случилось и почему именно с ним, а еще о том, как им жить дальше.       — На новую жизнь, — Имсу было страшно произносить это. Эгоист в нем требовал молчать, заткнуться, не портить момент и не наводить Артура на опасные мысли. Но вторая половина, та, для которой у Имса не было названия, но которая любила Артура больше, чем самого Имса, все произносила и произносила слова. — Начать все сначала, новую жизнь — без криминала, без оружия, без опасностей и риска, без… без всего этого.       — Без тебя, — безжалостно закончил Артур.       Его голос почти не отличался от обычного, но Имс знал, что стоит открыть глаза, как он увидит свой приговор. Свою правду.       — Без меня, — повторил он.       Артур шевельнулся в темноте, а потом вдруг теплая ладонь прижалась к щеке Имса, подушечка большого пальца — мягкая и шершавая одновременно — огладила губы.       — Нет, Имс, — спокойно сказал Артур. — Не думал.       Имс даже не знал, что задерживал дыхание, но грудь заболела, и он осторожно выпустил воздух. Может, это было и неправильно, но эгоист в нем был счастлив. И тот, второй, — тоже.       — Но теперь у нас почти двадцать лет разницы в возрасте.       Артур хлопнул его ладонью по лбу, попал по носу, но даже не извинился, засранец.       — Ты точно педофил!       И под смех Имса — смех облегчения, — он отвернулся спиной, натягивая одеяло на голову.         Четыре дня спустя Артур вернулся во взрослое состояние. Имс заметил только через несколько часов.       — Может, отрастишь волосы? — предложил он так невинно, как только мог.       — Да иди ты! — возмутился Артур.       Но Имс видел, что тот улыбается.