Очередной промах.

       Она в очередной раз оступилась, не собиралась этого признавать, но Он предупреждал ее. Пытался вразумить, указывая на предыдущие ошибки, открывая глаза на то как этот «самый самый» удивительно похож на предшествующих претендентов. Но нет же, Она никогда не хотела признаваться в том, что Он лучше неё самой знает, кто больше подходит. Для нее это был приступ гордости, которая всегда наступала на разум, не давая лишний раз соглашаться с Его мнением. Она никогда не понимала, почему Он до сих пор терпит, почему не закрывает перед носом дверь, когда Она в очередной раз появляется на пороге с бутылкой красного и с потекшей тушью на заплаканных распухших глазах. Да, Он ее друг, но у всякого друга когда-нибудь кончается терпение. Какой же порог у него? Насколько Она близка к нему?        Сейчас Она сидит на полу его комнаты, которая стала для роднее, чем то место, где она ночует. Такая знакомая, будто заученная, поза: ноги вытянуты, и кончики пальцев едва касаются комода с вещами на противоположной стороне, спиной Она опирается на деревянную односпальную кровать, голова запрокинута, глаза закрыты, в одной руке бокал, другая перебирает его волосы. Вот она, дружба. У Них она есть, так почему же люди ее отрицают, почему не хотят открыть глаза, а лишь отрицательно мотают коробочками с мозгами, словно маленькие дети, отказывающиеся от правды про Санта Клауса?        Вот и «самый» устраивал истерики, жаловался, что Она проводит больше времени с Другом, нежели с ним. Он пытался уличить её в измене с человеком, который ближе, чем родная мать. Что за чушь? В чем смысл, осуждать, когда сам спишь с подругой детства, которую недавно пригласил на день рождения девушки с целью «познакомить двух дорогих ему женщин»?        Она усмехается, вспоминая, как с интересом слушала их истории из детства, как подруга «по-дружески» обнимала и целовала ее парня. Внезапным проявлением настроения, Она заставляет дремавшего парня открыть глаза и с вопросом посмотреть на неё. Он не говорит ни слова, но Она уже выучила его наизусть и знает, что готова целая речь на тему её ветрености и того, что Она не умеет выбирать себе партию, все это Он как обычно подкрепит фактом, что старше на пять лет. Не пьет вместе с ней, но возле стоит полный бокал, Он знает, что этим помогает ей не чувствовать себя алкоголиком.        Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Она, после очередного глотка, делает попытку начать разговор и получается это не с первого раза, тяжело напрягать связки, которыми до этого не пользовались добрые шестьдесят минут:        — Они ведь были друзьями, я никогда бы не смогла подумать, что он станет спать именно с ней. Это даже как-то обидно… —, печальный вздох вырывается раньше, чем Она осознает его появление.        Молчание начало затягиваться. Минута, две, три… десять. Она уже решила, что Он уснул и что ничего от него не услышит, как вдруг Он начинает подавать признаки жизни: голова, еще секунду назад покоившаяся на ее ногах подымается, заставляя пальцы выскользнуть из сетей его шевелюры, спина выпрямляется, оперевшись на кровать, а ноги перемещаются, ложась параллельно ее и сгибаясь в коленях, все-таки Он не только старше, но и выше. Несмотря на нее, Он перемещает взгляд на все тот же комод, будто вспоминая, что в каком ящике находится. Тишина присутствует еще минуту после смены положения, но прерывается хрипловатым низким голосом:        -Как думаешь, — Он все еще смотрел на этот деревянный ящик, — есть дружба между мужчиной и женщиной?        Она была в немом замешательстве. Не осознанно, прокручивая вопрос в голове и стараясь уловить суть. Она понимала, что молчание затягивается и Он, будто призывая её поторопиться, опускает взгляд своих голубых глаз на нее, не забывая при этом выгнуть бровь. Понимая, что пора найтись с ответом, Она неуверенно, но весело выдает мысль:       — Ну да, мы же дружим! —, будто подмечая неприкрытую истину, Она смотрит на него и вздергивает бровями, ведь сколько Она не пыталась повторить его жест бровью, ничего не получалось, кроме кривляний.       — Может, я жду, пока ты напьешься…—, задумчиво бросает Он и наконец-то отпивает из своего, до этого времени, нетронутого бокала.        Она не поняла, была ли это очередная шутка или своего рода признание, но Она усвоила одно, в каждой шутке есть доля правды, а в его, так кладезь истинных размышлений.        Может завтра, Она будет корить себя, не сможет с прежней легкостью смотреть ему в глаза, не сможет с прежней яростью защищать свою прежнюю точку зрения на счет разнополой дружбы, но сейчас, когда в ней была половина той бутылки, с которой Она к нему завалилась, когда сердце искало утешения, а губы напротив так привлекательно и призывающе изогнулись в усмешке, Она ни о чем не жалеет, а лишь больше углубляет поцелуй и ближе притягивает «Друга».