О завтраке и одежде

Его разбудили звон посуды и запах любимых блинчиков, доносящиеся с кухни. Скатившись с большой, но чересчур мягкой кровати, он как был босиком и в одном белье, по привычке презирая такие атрибуты домашнего обихода, как халат и тапочки, двинулся по медленно распространяющемуся в воздухе следу тяжелого аромата кофе, который с недавних пор стал постоянным жильцом этого места. Завернув по пути в ванную, Геральт преодолел порог отделанной темной плиткой кухоньки и замер: за старенькой, но еще очень добротной газовой плитой в пушистом махровом халате до отвращения яркого желтого цвета, делающего его похожим то ли на солнце, то ли на цыпленка, стоял Регис, мурлыкая себе под нос какую-то попсовую песенку, довольно громко звучащую из наушников, крепко сидящих на голове мужчины. Переворачивая деревянной лопаткой очередной блинчик, Регис пританцовывал бедрами, двигая головой в такт музыке. Наблюдавший за этой картиной Геральт растянул губы в глуповатой влюбленной улыбке и тихонько прыснул в кулак, когда вошедший в кураж Эмиель подкинул блинчик на сковородке и встал в победную стойку счастливого хомячка, поймав будущий завтрак обратно на раскаленную поверхность. В этом жутком халате (и откуда он только взялся в квартире Геральта?), в наушниках, забытых на прошлой неделе Цири, Регис выглядел до того потешно и уютно, что Геральт почувствовал почти физическую необходимость прикоснуться и обнять стоящего к нему спиной мужчину. Решив, что тянуть незачем, наблюдатель подобрался к своему повару, обхватывая того со спины и целуя в основание шеи. Регис улыбнулся, стянул с головы наушники и выключил газ: — Доброе утро. Я разбудил тебя, да? Геральт прошелся ладонями по бокам, скрытым яркой махровой тканью, остановился на узких бедрах: — Нет. Просто почуял кое-что вкусное, — Регис втянул воздух, когда зубы Геральта сомкнулись на мочке уха, а затем теплый язык провел дорожку по шее. — Я решил, — Геральт уже развязывал пояс халата, — что ты обрадуешься, если я приготовлю завтрак. Из меня так себе кулинар, но захотелось сделать тебе… Геральт, вынь руки из-под халата… приятное. — О, за это не беспокойся, — довольно промурлыкал мужчина, поглаживая бледное бедро. Мерзкий халат быстро лишился носителя, превратившись в сиротливую махровую гору на полу. Геральт вжимался грудью в голую спину Региса, лаская того через белье и ощущая, как его собственное начинает жутко мешать. Эмиель выгибался, прижимаясь к любовнику задом и заставляя того нетерпеливо рычать. Несмотря на такую красноречивую реакцию, Регис прекрасно знал, что Геральту это нравится. Знал и пользовался. А еще Геральту нравилось, когда Регис впивался губами и зубами в его шею, оставлял багровые отметины, сходившие потом несколько дней и с завидной регулярностью обновлявшиеся. Нравилось, когда Эмиель оставлял на его спине длинные полосы от ногтей, когда обхватывал его крепко всем своим существом: руками, ногами, телом, душой. Именно поэтому Регис позволил мужчине уложить себя грудью на кухонную столешницу, почти совсем не жалея раскиданные Геральтом в порыве баночки с натуральными травяными приправами. Нижнее белье обоих быстро оказалось соседом халата, и Эмиель увидел, как исчезла из его поля зрения стоящая невдалеке бутылка оливкового масла, а затем почувствовал ее содержимое уже стекающим по бедру. Хмыкнув, он сильнее выгнул спину, помогая любовнику. Тот, хорошенько смазав вход, протолкнул внутрь сразу два пальца. После событий прошлой ночи не было практического смысла в этих приготовлениях, но Геральту хотелось подразнить распростертого перед ним Региса, который, мягко постанывая, подался назад, помогая Геральту, добавившему третий палец. Поглаживая мужчину внутри и заставляя его цепляться за столешницу, Геральт провел второй, тоже испачканной маслом рукой по собственной каменной эрекции, чтобы упростить проникновение, а затем опустил ладонь к члену Региса, входя в один ритм с толчками внутри и снаружи. Тот застонал громче, костяшки пальцев побелели; Эмиель обернулся и посмотрел прямо в глаза Геральта своими, затуманенными, умоляющими, темными как два бездонных омута. И Геральт утонул в них, потерял голову, а когда осознал себя, был уже глубоко внутри любовника, прижимая его к блестящей мраморной поверхности, вылизывая шею и размашисто двигаясь в горячем узком пространстве. Регис прикусил ребро собственной ладони в попытке заглушить стон, когда жемчужное семя испачкало ладонь Геральта и дверцу кухонного ящика. Геральта подтолкнул оргазм любовника, сопровождающийся ритмичной внутренней пульсацией, и он, отпустив себя, излился в содрогающееся под ним тело. Они сидели на полу кухни, уставшие, но довольные, подстелив для мягкости желтое порождение больного мозга дизайнера. Регис разместился между бедер Геральта, прижимаясь к его груди и выравнивая дыхание. — А вот теперь, — сказал Геральт, оставляя на виске Эмиеля мягкий поцелуй, — можно и позавтракать.

***

Покончив с блинчиками, Геральт отложил столовые приборы и задал мучивший его вопрос: — Регис, скажи, откуда у нас взялся этот халат? — Нашел его в недрах твоего шкафа. Он был в подарочной упаковке и с открыткой от Лютика. — А. Теперь все ясно.