Лишенный покоя

— Мы нашли Дюнамес! Он возвращается! Тиэрия смог неровно выдохнуть от облегчения, но прежде чем вздохнуть снова, он заметил пугающее радиомолчание, которое было прервано лишь голосом робота и помехами. Локкон! Локкон! Локкон! Локкон! Локкон! Локкон! Его парализовало. Он не мог думать — все его сознание было заполнено ужасом и болью. Его действия ему не принадлежали — время для него словно остановилось на несколько мгновений, а затем продолжило свое слабое и неровное течение. Его дыхание было поверхностным, а сердце билось с ненормальной скоростью. Он мог только кричать. Звук не разнесся сколько-нибудь далеко — вибрации, прошедшие сквозь броню Вирта, не могли распространяться в космосе — но из-за его искренней силы, казалось, словно этот болезненный крик можно услышать на расстоянии нескольких световых лет, и Тиэрия не останавливался, хотя его горло стало болеть, и даже когда он больше не мог издать ни звука, он продолжал беззвучно кричать, пока не стал терять сознание. — Все что угодно, только не это, — умолял он, сам не зная, кого. Остальных? Себя? Вселенную? Высшие силы, в которые не верил? Это не имело значения, главное, чтобы его услышали. — Только не это… Пожалуйста, вернись..! — его голос был тих и сломлен из-за полученных от криков повреждений. — Пожалуйста, вернись! Пожалуйста… Но он хорошо понимал, что все это было бесполезно. Он мог кричать, мог рыдать, мог умолять до тех пор, пока Солнце не превратится в белого карлика — но это ничего не изменит. Его резко дернуло. Вирта атаковали? Он дернулся вперед… Звуки датчиков, сообщающих о вражеской атаке, смолкли, и вместо них раздался тихий успокаивающий гул системы жизнеобеспечения. Осознав, что чувствует руку на своем плече, он задрожал и словно рассыпался на части. — Это… это было сон, правда? Мы не мертвы, так? — Мертвы? Разумеется, нет. Тебе это приснилось? — спросил Локкон. Его голос был тих и мягок, и он выдохнул, словно усмехаясь. Тиэрия медленно начал расслабляться. — Все было очень… реально, — ответил он, кивнув. — Казалось слишком… вероятным. — Расскажешь мне? Тиэрия замер и отвел взгляд, снова становясь напряженным. Затем, почти неосознанно, он прижался к Локкону, сцепив руки у него за спиной, пытаясь сдержать слезы от воспоминаний. — Мы… встретили человека, организовавшего нападение, в котором погибла твоя семья. Ты, уже будучи раненным, стал с ним сражаться… Я пытался тебя остановить, но… Полагаю, ты решил… что либо отомстишь, либо умрешь, пытаясь. Локкон замер, его сердце пропустило удар. Затем он, немного колеблясь, прижал к себе Тиэрию, запустив руку ему в волосы. — Хорошо, что это был просто сон, так? Тиэрия не ответил, только молча вцепился в рубашку Локкона; его сердце все еще бешено билось в груди. У него ушло несколько секунд на то, чтобы снова заставить себя говорить. — Локкон? — Да? — Ты же не стал бы, правда? — Что? — Выбрасывать свою жизнь ради быстрой мести. На этот раз замолчал Локкон. Тиэрия неровно вздохнул, еще сильнее прижимая его к себе. — Эй, эй, расслабься. — Я не хочу тебя так потерять. Я не знаю, что делал бы без тебя. Пожалуйста… пообещай мне, что не сделаешь этого. — Тиэрия… — Можешь называть меня эгоистом, но… Не заставляй нас страдать из-за своей боли. Локкон снова замер, широко распахнув глаза. Его руки опустились на плечи Тиэрии, словно пытающегося сжаться в нервный комок. — В обмен, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты смог получить свой шанс отомстить. Но… Я хочу, чтобы ты тоже сделал все, что можешь, чтобы остаться с нами… со мной. Не оставляй меня. На этот раз Локкон усилил хватку и наклонился, чтобы поцеловать Тиэрию в лоб. — Спасибо. Я обещаю, что не буду безрассуден. Обещаю. Тиэрия выдохнул от облегчения и открыл глаза — чтобы найти себя обнимающим груду одеял, лежа на матрасе, больше похожем на мраморную плиту. Он перевернулся на спину и уставился в потолок, пытаясь сфокусироваться на раздражающем ощущении гравитации, прижимающей его к кровати, потому что насколько бы неприятным оно ни было, это было лучше, чем альтернатива. Он потянулся к очкам и телефону, лежащим на прикроватном столике. Было четыре утра, и ему пришло 15 оповещений о важных событиях в новостях. Он листал заголовки, говорящие приблизительно об одном и том же — договоренностях о мире, альянсах и слияниях. Все это были хорошие новости, но он не мог избавиться от давящего ощущения где-то в районе живота, что что-то было не так. Возможно, этим давящим ощущением была гравитация. (Или то, что Локкона не было рядом с ним под ее давлением.) Он стал смотреть местные новости, и нашел множество статей о гражданских беспорядках — преступления на почве ненависти, жестокость полицейских, дискриминация. Возможно, это была лишь иллюзия — у него не было энергии на то, чтобы встать и провести расчеты — но он не мог не заметить, что количество подобных мелких конфликтов стало возрастать. Разумеется, за этим надо будет проследить. Но у него больше не получалось использовать работу как способ отвлечься. Слезы заливали глаза, искажая зрение, до те пор, пока буквы на экране не поплыли. Все, чего он хотел — увидеть знакомое лицо, одно в особенности, но любое бы подошло сейчас. Но он слишком хорошо знал, что то, чего хочешь, и то, что получаешь — чаще всего разные вещи, и все что дала ему реальность — эту квартиру на Земле: маленькую, пыльную, шумную и, хуже всего прочего, пустую.