***
Следующим утром Эддисон Миллер тихо открыл входную дверь и, словно сделавший пакость школьник, прошмыгнул в квартиру. Однако манипуляции парня не помогли ему избежать громогласного маминого: — Эддичка, ты где был? Проклиная всё и вся, тот самый Эддичка сейчас как раз развязывал шнурки на сникерсах и, в порыве гнева, не удержался и швырнул обувь в стену. После чего подскочил с места от очередного и уже более громкого крика: — Эддичка, что ты там творишь? Опять кроссовками кидаешься? Сколько раз я тебе уже говорила, обувь надо беречь! Это тебя твоя красно… — Мам! У моей невесты есть имя! — в очередной раз взвыл парень. — Невеста, Эддичка?! — запищала женщина и, судя по звукам, встала со стула и отправилась к сыну. — Я тебе покажу, невеста! Она обберет тебя и всех нас до нитки, слышишь?! Ничего не оставит! — гневаясь верещала будущая свекровь. Вспомнив парочку отборных ругательств, бедный парень удрученно съехал вниз по стене, обхватив голову как какой-нибудь страдалец. Видимо, он слышал такую реакцию не впервые. Не повезло бедолаге, что тут еще скажешь. — Она же ненормальная! Бросила университет, без образования и, — сделав драматическую паузу кричала мама Эдди, — играет в группе! — словно свинья взвизгнула женщина в халате, которая только что появилась в прихожей и посмотрела на сына. Парень сильно сжал кулаки, стараясь не выйти из себя еще больше. — Я же тебя не для того растила, Эддичка! И твой отец не для того тебе учебу оплачивал и помогал устроить на работу, чтобы ты на этой женился! — на последние два слове мать сделала особенный акцент, будто речь шла не о живом человеке, а о некой совершенно омерзительной вещи. — Я же тебя знакомила с такими замечательными девочками, все умницы-разумницы! Вспомни хоть Кэтрин, Гарвард закон… — вдруг замолчала женщина в халатике и странно поглядела на сына. — Что-то не так, Эддичка? — опасливо спросила она, положив руку на плечо жениху-бедолаге. — Что-то не так? — резко выпрямившись и скинув руку, проорал парень. — Ты не так! — угрожающе блеснул глазами полными злобы Эдди. — Я счастлив с Патрисией! И мне глубоко плевать, закончила она Гарвард, как твоя обожаемая Кэтрин, или нет! — мать испугано прижала ладони ко рту. — И мне насрать на твоё мнение! — прозвучал заключительный аккорд речи ущемленной стороны. После этой яркой сцены, Эддисон, все еще прибывая в ярости, надел сникерсы и вышел из дома, так громко хлопнув дверью, что любопытные соседки прильнули к своим «глазкам» на дверях. Парень шагал по пустующей аллее, шаркая обувью. Ему было глубоко плевать, что собиралась гроза. В голове было пусто. Именно пустота. Он в данный момент не мог ни о чем думать. Не знаю, знакомо ли вам это чувство. Когда тебе хочется порвать на части первого встречного, но ты бессилен. Психологически. Некое дежавю. Когда каждый шаг — словно предыдущий на повторе. Твое кино поставили на паузу. И ты пытаешься нажать на заветный «пуск». Однако против системы идти — как известно — бессмысленно. И ты лишь продолжаешь перематывать секунды. Вперед — назад, вперед — назад. И даже гроза будто застыла на месте. Всё, как в тумане. Пойми, в таких ситуациях ты бессилен до того момента, пока не сломаешь систему.***
Силуэт стройной красноволосой девушки был еле различим сквозь пелену дождя и серость невысоких домиков окраины города. Крупные капли падали с чернильно-черного небо, разбиваясь о тротуар. Черные ботинки прохожей с хлюпаньем стучали по мокрому асфальту. Гремел гром. В уголке тёмного затянутого тучами неба блеснули молнии, расчертив его своими сполохами-нитями. Черная кофта героини, находящейся в такую погоду на улице, насквозь промокла, как и серые джинсы, потемневшие от впитавшейся в них воды. В такую погоду несложно догадаться, о чем думает девушка. Конечно, она мечтает о горячем черном чае, клетчатом пледе, укрывающем озябшие от уличных холода и сырости руки и ноги, и хорошей книге, которая своей атмосферой заглушила бы унылость погоды. Уверенно шагая по темному от ливня тротуару, девушка завернула к невысокому домику, попутно доставая из кармана джинсов ключи. Вдруг ее привлекла одна странная деталь: в окне дома горел свет. — Странно, — чуть слышно сквозь шум дождя и грохот грома произнесла хозяйка. — Эдди же сегодня пошел к себе. Подойдя к черным массивным дверям, девушка вставила ключ в замочную скважину, повернула пару раз и вошла в дом. Свет из прихожей осветил ее взволнованное лицо. Дверь снова закрылась.