Апельсиновый сок

Обычный супермаркет в десяти минутах ходьбы от маленькой квартиры — пустой и одинокой. Клубничное мороженое, арахисовая паста, кунжутные булочки и апельсиновый сок. Последнее — самое важное. Тупая очередь и тупой вечер, в котором многого не хватает. Маленькая кухня, совмещенная с гостиной-спальней, где уже не весит гирлянда, и не играет блюз. Зеркало, — грязное зеркало — которое я постоянно забываю при уборке. Кошка, теперь сидящая спокойно на коленях, не обижающаяся и не прятающаяся в коробке с письмами. Выключенный телевизор, который не хочется трогать даже ради необходимого фона. Слишком пусто и тихо, будто здесь должен кто-то быть, помимо меня. Все эти предложения с «теперь» жутко бесят, и не хочется даже вспоминать, как все было месяц назад. Но, черт возьми, воспоминания, будто отвратительная жевательная резинка, которая приклеилась к ботинку, — вроде даже ты и оторвал ее, но след и незначительные кусочки остались. Теплые вечера, когда было так холодно на улице и так тепло дома в объятиях маленького существа, которое жутко боялось щекотки и постоянно хотело апельсинового сока; танцы под блюз, когда безумные отражения в зеркале смеялись и бесились, изредка целуясь и изображая невесту с женихом; испугавшаяся слишком настойчивого тисканья кошка, пытающаяся выбраться из рук девчонки в забавных красных подтяжках; лечение вечно болеющего ребенка и попытки забрать клубничное мороженое из маленьких ручек; постоянное чтение в потемках и милые поцелуи в нос. Все моменты, будто я в какой-то машине воспоминаний, пронеслись, отчего стало не просто тоскливо — стало невыносимо больно. Будто миллион маленьких иголок одновременно ткнули в твое ослабевшее тело, забывшее любое тепло. Улыбка со слезами — худшее, что может только проявиться на лице человека. Ты будто пытаешься скрыть, что хотят твои гудящие от боли глаза, и показать себя сильной. Ужасная привычка — проверять телефон, когда никто уже не будет писать тебе простые сообщения, желая узнать, нормально ли ты доехала до дома и не забыла ли пообедать; ох, или когда уже полдень, и тебя будят милыми и забавными фразами, от которых смех появляется сам по себе. Почему так сложно перестать вспоминать твои маленькие буквы и частые смайлики с цветочками? Почему невозможно прекратить представлять твой образ — крошечный и воздушный? Помню, как ты бесилась, и лямки твоего маленького бюстгальтера постоянно спадали, когда ты пыталась найти свои шорты, ночью скинутые куда-то под кухонный стол или на лампу; помню, как ты хмурилась и прыгала, наровясь достать какую-нибудь книгу Брэдбери или комикс с верхней полки, не понимания, зачем вообще покупать высокую мебель; помню, как ты с криками будила меня, чтобы успеть купить свежие булочки, с которых ты первым делом съедала кунжут, и не ждать в очереди. Я помню все. Твои веснушки на плечах, которые ты терпеть не могла; опущенную нижнюю губу, когда в фильме что-то идет не так, как ты думала; хруст суставов, который раздражал бабушек в автобусе; песенки «orange house» во время готовки; подгоревшую выпечку, которая даже с гарью была вкусная; невольные улыбки, означающие, что ты вспоминаешь что-то милое и грустное одновременно. Черт возьми, чего же стоило мне принять то, что мне хотя бы остались воспоминания. Как ты говорила, что «воспоминания — это кусочек отношений людей, достаточно важный кусочек». Только теперь, потеряв свое маленькое юркое чудо, я смогла понять, что воспоминания — это последняя связь, которая и остается между людьми.