***
Часы показывали шесть вечера, а Чанёль показывал свою нервозность, заламывая пальцы и нарезая круги по комнате. Он и сам не понимал, почему так нервничал перед встречей с Бён Бекхёном. Чанёль никогда не считал себя неуверенным человеком. Трудно быть таковым, когда работаешь на главу корейской мафии. Но сейчас он сидел перед открытым настежь шкафом и, словно барышня, не мог выбрать, что же надеть на эту знаменательную встречу. А иначе, как знаменательной, её не назовёшь. Он знал, что произвёл на господина Бёна впечатление, судя по взгляду, которым Бекхён его одарил. Также он знал, что господин Бён полностью отдаёт себя работе и никогда не заводит серьёзных отношений (Кёнсу иногда очень разговорчив, особенно после крепкого скотча с не менее крепкой сигарой). А ещё Чанёль боялся ошибиться, когда будет рассказывать о сигарах. Не потому, что он плохо знает свою работу, а из-за господина Бёна, который уже не один месяц будоражит его сознание. Чанёль впервые увидел Бекхёна полгода назад в том самом клубе. Он прошёл мимо, тогда ещё обычного бармена, даже не взглянув на Пака. Зато Чанёль конкретно так подвис, даже выронил бутылку дорогущего глинтвейна, которую держал в руках. Тогда ему влетело от администратора и он лишился кругленькой суммы на своём банковском счёте, зато его заметил директор клуба. После этого случая жизнь Пака пошла в гору, если можно так выразиться, если тебя «пригласил» на работу глава мафии. Он начал зарабатывать приличные деньги на своем любимом деле. Сигары — это его страсть, он знает запах каждой марки, может определить по одному только виду, как долго табак сушился на солнце и сколько этапов ферментации он прошел. Проще говоря, Чанёль знает о сигарах всё. И если раньше это было тайным увлечением, то теперь он упивался тем, что мог показать себя и свои способности в полной мере. Благодаря Кёнсу Пак узнал, что человека, изменившего его судьбу, зовут Бён Бекхён, он правая рука главы, в его власти находятся многие наркобароны города, также он содержит несколько публичных домов, а ещё больше любит мальчиков, чем девочек и, как выяснилось, не заводит долгих отношений и полностью отдает себя работе. Бён часто мелькал перед глазами Чанёля в клубе, но Пак никогда не рисковал подойти и познакомиться, всегда в тени, краем глаза наблюдая за ним. Вчера судьба, очевидно, над ним сжалилась (хотя, Чанёль готов отдать руку на отсечение, что сжалилась над ним вовсе не судьба, а До Кёнсу, которому надоело смотреть на парня, пускающего слюни на его друга). Еще вчера утром он и не мог мечтать, что познакомится с Бекхёном, а уж тем более, что будет на него работать. Кёнсу одарил его этой новостью в обед. Чанёлю понадобилась три часа, чтобы отойти от шока и понять, что его не разыграли. К вечеру он был готов достойно, не ударив в грязь лицом, познакомиться с героем своих мокрых снов. И вот когда Чанёль, намотав сопли на кулак, вошел в комнату, он понял, что выиграл. Бекхён окинул его таким взглядом, что Пак почувствовал себя голым. Он стойко выдержал знакомство, но легкое касание с тонкими пальцами Бекхёна выбило весь самоконтроль к чертям, и Чанёль готов поспорить, что его уши в тот момент напоминали по цвету сочную клубнику. Вообще, Чанёль не был стеснительным и уж тем более нерешительным человеком. Его работа требовала от него умения находить с каждым клиентом общий язык. Уж поверьте, работая с главой мафии, разнообразием клиентов грешить не будешь. Но рядом с Бекхёном все слова будто забывались, застревали в горле и непонятными звуками выходили наружу. Чанёль молил всех богов, чтобы сегодня вечером, один на один с Бекхёном, он смог собраться с мыслями и не налажать. До часа X оставалось совсем чуть-чуть, а Пак до сих пор метался между классической белой рубашкой и атласной черной. Всё-таки решив, что чёрный отлично сочетается с цветом его волос, он остановился на атласной. На этот раз Чанёль решил играть по-крупному, поэтому через полчаса перед зеркалом стоял не парень в майке-алкоголичке, растянутых штанах и с курятником на голове, а элегантный, красивый молодой человек в черной атласной рубашке, зауженных бордовых брюках и с великолепной укладкой, на которую ушло неимоверное количество лака. Часы показывали, что у Чанёля осталось всего сорок минут, а дорога до особняка Бекхёна занимает не меньше полутора часов. Чертыхнувшись и проклиная себя за рассеянность, Пак распихал по карманам нужные и не очень вещи и, быстро прыгнув в классические черные туфли, резво помчался к своей машине, моля бога не застрять в пробке. Видимо, удача сегодня была на его стороне, потому что через сорок минут он уже въезжал на территорию особняка Бекхёна. И хотя Пак явно заработал себе парочку штрафов за превышение скорости, зато Бекхён будет считать его пунктуальным. Выйдя из машины, Чанёль так и замер, от удивления приоткрывая рот. Перед его глазами стояло просто огромного размера имение в готическом стиле. Честно говоря, Чанёль мог бы даже назвать его замком. От трехэтажного здания из темного камня веяло мрачностью, но многовековые деревья вокруг периметра поместья придавали общему виду аристократичность и величие. Впервые Чанёль понял, с кем связался. «Ну не думал же ты, что правая рука мафии живет в комнатушке метр-на-метр», — с досадой подумал Пак, отгоняя непрошеные мысли и быстрым шагом направляясь к входу. Тяжелые массивные двери с тихим скрипом открылись, и на Чанёля с безразличием глянула молодая девушка в деловом костюме. — Вы Пак Чанёль? — спросила она и, дождавшись кивка Пака, впустила его в дом. Благо, изнутри особняк был отделан в современном стиле, и Паку теперь не казалось, что он резко оказался в средневековье. — Проходите, Господин Бён ждет вас на третьем этаже. Вверх по лестнице, четвертая дверь слева. Чанёль еще раз рассеяно кивнул и направился к лестинице. С каждым шагом сердце, казалось, стучало всё быстрей. Его мысли были заняты всяким бредом, отвлекая от главного — через минуту он увидит Бекхёна. И вот Пак стоит напротив нужной двери, размышляя, постучать ему или не стоит. Ведь его, вроде, ждут, но вдруг Бекхён занят там чем-то непристойным (фантазия услужливо подкинула пару картин с участием Бёна). Всё же остановившись на том, что нужно быть вежливым, Пак постучал. Послышалось тихое «Войдите», и Чанёль, набрав в легкие побольше воздуха, нажал на ручку. Бекхён сидел за барной стойкой, закинув ногу на ногу и с нетерпением ожидая своего особенного гостя. Как только послышался стук, Бён выпрямился, мельком посмотрел в большое зеркало напротив и разрешил войти. Тихо скрипнула дверь, пропуская Чанёля в комнату, и Бекхён не смог сдержать удивленное «ох» при виде гостя. Пак явно хотел произвести впечатление, и у него это получилось. Рубашка выгодно подчеркивала рельефные мышцы груди, а эти невозможные ноги просто сводили с ума. Чанёль походил на дьявола во плоти, на личного дьявола Бён Бекхёна. Пак сделал пару шагов вперед и поклонился, он всегда был вежливым мальчиком. Несмотря на то, что от вида Бекхёна в полурасстегнутой белой рубашке и в черных узких брюках Чанёль перестал думать своей большой головой, а начал маленькой, ему удалось вытащить из себя сдавленное «Добрый вечер, господин Бён». — Здравствуй, Чанёль, — поднимаясь с насиженного места, произнес Бекхён. — Проходи за барную стойку, там находится всё, что нужно. Пока Пак, глазея по сторонам, шел к указанному месту, Бён направился к комоду, на котором лежали какие-то бумаги, прихватив их и ручку, он вернулся к барной стойке и стоящему за ней Чанёлю. — Так, тебе нужно расписаться в этом документе. Это что-то типа договора о приеме на работу, в двух экземплярах, один из них твой, — с этими словами Бекхён протянул парню напротив ручку. Чанёль правда старался прочитать, что написано в договоре, но буквы плыли перед глазами, то ли из-за того, что он нервничал, то ли из-за пальцев Бекхёна, которые невесомо поглаживали его локоть. Размашисто поставив свою подпись на всех бумагах, Пак вернул ручку и с замиранием сердца стал ждать следующих слов Бёна. Бекхён кивнул сам себе, забрал один экземпляр, а другой придвинул Паку. — Итак, приступим к главному. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о своей работе и показал, как обрезаешь сигары. Первая поставка уже скоро и я должен удостовериться, что ты можешь, и главное, достоин, выполнять работу, которая тебе предстоит. Всё нужное находится внизу в шкафчиках. С этими словами Бекхён откинулся на спинку высокого стула и серьезным взглядом посмотрел на Чанёля. Замешкавшись на пару секунд, Пак кивнул и заглянул в нижние шкафы стойки. — О господи, — тихо произнес Чанёль, открыв дверцы. Там был его Рай. На полках лежали различные марки сигар, начиная от Cohiba и заканчивая Bolivar. Некоторые сигары он и не мечтал увидеть хоть раз в своей жизни. Рядом с различными марками лежали несколько каттеров для обрезания и пара зажигалок. Полкой ниже стояли бутылки с алкоголем. Пак сразу заметил, что дешевого пойла здесь нет. Исключительно дорогие и элитные виды коньяка, скотча, портвейна и прочего. Восторг Чанёля было не описать словами. Он хотел сейчас же вдохнуть запах каждой сигары, почувствовать на языке легкий вкус покровного листа. И тут ему на глаза попалась она. Сигара Partagas Lusitanias лежала прямо посередине, она была одна, в отличие от других марок. Чанёль знает об этой сигаре всё. Но ему никогда не удавалось достать хотя бы одну. Эта марка не была редкостью, и Пак мог себе позволить её купить. Но всё, что он заказывал, было не то. Никак не подходили под описание. Он давно искал идеальный вкус, идеальную крепость, идеальный запах. Идеальную сигару. Прямо сейчас она лежала напротив него, притягивала взгляд и Пак не мог решиться взять её. Бекхён, будто почувствовав смятение и восторг парня, встал со своего места, обошел барную стойку и встал аккурат позади замершего Пака. Одного взгляда хватило, чтобы понять, в чем дело. О, эта сигара приводила в восторг не только Чанёля. Бекхён лично заказывал у своего знакомого мастера эти сигары, именно эту марку. — Ты можешь взять её, — тихо прошептал Бекхён на ушко Чанёлю. Пак вздрогнул от столь горячего шепота. Бекхён, словно демон-искуситель, провел своей ладошкой по руке Чанёля, начиная от локтя, взял его запястье и осторожно протянул к сигаре. — Возьми её. Я хочу, чтобы ты показал мне, как обрезать и раскурить эту сигару, — томный шепот на ухо полностью захватил Чанёля. Словно под гипнозом, Пак взял в руку сигару. О, это чувство. Ощущая плотность сигары, гладкую поверхность покровного листа под пальцами, Чанёль, словно завороженный, поднес её к носу и вдохнул еле уловимый шоколадно-ореховый запах. Бекхён, довольный произведенным эффектом, повернул Пака спиной к стойке, заставляя облокотиться о неё. — Нужно обрезать её. В этом заключается твоя работа. Покажи мне. Бекхён говорил тихо, смотря прямо в глаза Чанёлю. В его глазах плясали черти, а на губах была будоражащая сознание ухмылка. Чанёль оторвал взгляд от сигары и посмотрел на Бекхёна, который стоял непозволительно близко. Ему нужно было рассказать об обрезании, но слова застряли в глотке. — Правильно обрезать сигару — настоящее искусство. Срез должен напоминать работу хирурга, всё четко и никаких погрешностей, — тихо произнес Пак, смотря точно в глаза Бекхёна, — перед тем, как начать обрезание сигары, нужно намочить её кончик, чтобы сигарный лист стал влажным и более эластичным. Это делается, чтобы покровный лист не лопнул при обрезании. Пока Чанёль говорил, Бекхён забрал сигару из его рук и поднес к своему рту. Высунув язык, он мучительно медленно провел им по кончику сигары, не разрывая зрительного контакта с Паком. Чанёль же просто не мог оторвать свой взгляд от этого зрелища. Он наблюдал как губы Бекхёна невесомо обхватили край сигары на секунду, а затем юркий язычок прошелся по плоской головке. — Этого достаточно, — хрипло произнес Пак, чувствуя тяжесть внизу живота, — сигара готова к обрезанию. Мне нужен каттер. Бекхён без лишних слов нагнулся к нижним шкафам, чтобы достать каттер, невзначай касаясь паха Чанёля. Пак шумно втянул воздух. Ему нужно взять себя в руки, иначе не получится сделать ровный срез и его компетентность будет под вопросом. Бён, наконец, протянул ему каттер и сигару, пристально наблюдая за последующими действиями Чанёля. Закрыв на пару мгновений глаза, Пак взял в одну руку сигару, в другую каттер и сосредоточился на работе. Ему нужно было, чтобы часть шапочки осталась по всей длине окружности сигары ровным кольцом, чтобы покровный лист во время курения не стал раскручиваться. Годы работы, идеальный глазомер и уверенность в себе никогда не подводили Пака. Осторожно поднеся каттер к сигаре, фумелье четко по влажным контурам профессионально, быстрым движением обрезал кончик. Осмотрев свою работу, Чанёль остался доволен. Идеальный срез. Бекхён очень внимательно наблюдал за действиями Пака, его завораживало, как длинные пальцы обхватывали сигару, как быстро и уверенно парень делал свою работу. — Я бы посоветовал сначала покурить в сырую, в незажженном состоянии. Можно ощутить достаточно широкий спектр вкусов во рту, — тихо произнес Чанёль. Бекхён без всяких слов забрал сигару из рук Пака и обхватил кончик губами. Слабая горчинка сразу ущипнула за язык, острая пряность повисла на нёбе, а легкий древесный привкус поселился во рту. Этот вкус был неповторим, идеален. — Ты тоже должен ощутить весь спектр, — приближаясь к лицу Пака, прошептал Бекхён и в ту же секунду втянул Чанёля в чувственный поцелуй с ореховым привкусом. Пак замер на мгновение, ошарашенный действием Бекхёна, но в следующий миг с неожиданным для самого себя рвением ответил, ощущая на языке легкий вкус сигары. Здравый смысл помахал ручкой, а весь самоконтроль сошел на нет. Пак, не разрывая поцелуя, резко развернул Бекхёна к стойке и тихо зарычал, когда Бён прокусил ему губу. С звонким чмоком Бекхён оторвался от Пака и с ухмылкой посмотрел на тяжело дышащего парня. — Ты должен разжечь сигару, — тихо приказал Бён, — мы раскурим её вместе. С этими словами он опустился на колени, аккурат напротив паха Чанёля. Заведя руку за спину, Бён достал зажигалку и протянул её Паку. — Разжигай. — Опять тихий приказ. Чанёлю не оставалось ничего другого, кроме как взять протянутую вещь и сигару, что лежала теперь на стойке. Бекхён тем временем быстро расстегнул чужие брюки и спустил их вместе с бельем. Перед его глазами был аккуратный, длинный, увитый венами член, который тут же захотелось ощутить у себя во рту, а Бекхён редко себе в чем-то отказывал. Знаете, очень трудно сосредоточиться на разжигании сигары, когда перед тобой на коленях стоит герой твоих мокрых снов и охренительно тебе отсасывает. Чанёль лишь мог наблюдать, как в такт двигается голова Бекхёна и издавать тихие стоны. Бекхён же всё быстрее двигал головой, работая языком, заглатывая настолько глубоко, насколько позволяло горло. В один момент Пак не выдержал и с утробным рыком опустил свою ладонь на макушку Бекхёна, задавая свой собственный темп. До разрядки оставалось совсем немного, но Бекхён с характерным звуком выпустил член из рта, напоследок проведя языком по всей длине, и поднялся с колен, тут же вовлекая Пака в новый поцелуй. — Ты так и не разжег сигару, — разорвав поцелуй, прямо в губы прошептал Бекхён и сделав пару шагов назад, начал расстегивать свою рубашку. Чанёль завороженным взглядом наблюдал за Бёном, который уже справился со своей рубашкой, но скидывать её с плеч не торопился. Зато брюки быстро покинули столь желанное сейчас тело. Сейчас перед Чанёлем стоял голый Бекхён, не считая рубашки, и хитро улыбался. Пак хотел было сделать шаг вперед и провести по соблазнительным изгибам, как Бён игриво покачал пальчиком и тихо прошептал: — Разжигай. Паку ничего не оставалось, кроме как взять сигару и поднести пламя зажигалки к её ножке, не забывая прокрутить сигару, чтобы получить идеальный розжиг. Сигара разгорелась равномерно, основательно. Теперь она была готова к долгому процессу курения. Как только сигара разгорелась, чуткий нос уловил яркий аромат с пряной доминантой, ореховым, животным и древесным привкусом. Чанёль жадно вдыхал аромат, пытаясь запомнить, отложить в своей памяти эти идеальные нотки. Бекхён, в свою очередь, аккуратно забрал сигару из рук Пака и сделал первую пробную затяжку. Атака на язык. Горькая древесина. Острая перчинка. Пряная мята. Вкус — будто спроецированный на язык аромат с теми же пряными, ореховыми, древесными и животными нотами. Идеальный вкус. Блаженно прикрыв глаза, Бекхен, чуть подержав дым во рту, выдохнул его прямо в лицо Паку, соблазнительно улыбаясь. — Раздевайся. — И снова тихий приказ. Чанёль медленно начал расстегивать свою рубашку, не отрывая взгляд от Бёна, который делал частые и мелкие затяжки. Пак знает, что первая часть сигары не слишком вкусная, весь спектр, вся пряность раскроется в самой последней части. И как же Чанёль хотел ощутить на языке этот идеальный вкус. Почти также, как хотел ощутить в себе Бекхёна. Рубашка, как и прочая одежда, покинули тело Чанёля, который в своем полном великолепии стоял сейчас напротив Бекхёна. Бён развратным взглядом окинул тело парня с ног до головы и грациозной походкой приблизился к нему. Положив сигарету на стоящую рядом пепельницу, Бекхён обхватил шею Пака руками и притянул к себе, с нетерпением, с жадностью целуя. С губ он медленными, короткими поцелуями перешел на шею, оставив там алеющий засос, к ключицам, к чувствительным соскам. Руки Пака блуждали по гладкой спине, оглаживая упругие ягодицы, с губ непроизвольно слетали громкие стоны. — Развернись. Этот тихий шепот сводил его с ума. Развернувшись, Чанёль облокотился на стойку, разведя ноги в сторону, раскрываясь. Бекхён удовлетворительно хмыкнул, провел ладонью по спине и сжал ягодицу, тут же звонко ударяя по ней, оставляя след от ладони. — Господин Бён, пожалуйста, — похоже на всхлип. — Что? — словно издеваясь, прошептал Бён, доставая с нижней полки смазку. Вместо ответа Бекхён услышал громкий стон, когда один палец погрузился в горячее нутро, оглаживая нежные стенки ануса. — Кто-то готовился, да? — с некоторым удивлением в голосе спросил Бён, чувствуя, что второй палец входит без проблем. — Я…аах…- по комнате разнесся громкий стон, стоило Бекхёну согнуть пальцы и нащупать заветную точку. — Тебе ведь нравится, как я трахаю тебя своими пальцами, тебе хочется больше, хочется, чтобы я вошел в тебя и выдрал, как последнюю шлюху, — горячий шепот на ухо и возбуждение Пака вырастает в геометрической прогрессии, хотя куда уже. Когда четыре пальца свободно входят в растянутое отверстие, Бекхён вынимает их, слыша разочарованный стон, но тут же одним плавным толчком заполняя дрожащее под ним тело. Бён не двигается пару минут, давая привыкнуть к своему размеру. — Ну же. — В нетерпении просит Чанёль. Бекхён делает глубокие, медленные толчки, выходя почти полностью, оставляя внутри только головку и снова погружаясь внутрь. Пак стонет, просит быстрее, жестче. Бек выходит из желанного тела и поворачивает Чанёля к себе лицом, заставляет опуститься на пол, опускается следом и тут же снова заполняет его. Он ловит громкий стон губами, начиная двигаться быстрее. Слегка меняя угол, Бекхён бьет точно по простате, заставляя Чанёля задыхаться от удовольствия. По комнате разлетаются звучные стоны и пошлые шлепки. Чанёль просит большего и Бекхён, снова беря в руки сигару, толкается особенно глубоко, проезжаясь аккурат по простате и в это же время стряхивая горячий пепел на живот Пака. От контраста боли и наслаждения пальцы на ногах поджимаются, а вместо стонов из горла вырываются тихие хрипы. Ещё пара минут этой сладкой пытки и Чанёль кончает себе на живот, закатывая от удовольствия глаза и на пару мгновений теряясь в реальности. Бекхёну хватает еще пары толчков, чтобы кончить следом глубоко в Чанёля. Бён, тяжело дыша, выходит из Пака и ложится рядом, поднимает с пола забытую сигару и делает затяжку, выдыхая дым колечком. — Говорят, что сигары и алкоголь — хорошее сочетание, — хрипло произносит Бекхён. — Но секс и сигары — определенно лучше. Пак мысленно с ним соглашается, делая первую затяжку идеальной сигары. Это ли не Рай?***
Кёнсу поставил аккуратную подпись в документе и протянул его Бекхёну. — Теперь этот клуб твой, — с улыбкой произнес До, — напомни мне больше никогда с тобой не спорить. Бекхён тихо хмыкнул, не скрывая своей торжествующей улыбки. Кажется, он взял из этой ситуации всё. У него появился еще один источник дохода, решилась проблема с товаром и наладилась личная жизнь. Чанёль теперь зовёт его «папочкой», а Бён готов сделать всё, чтобы его детка ни в чем не нуждалась. Любовь? Бекхён не знает. Им хорошо друг с другом — это всё, что сейчас важно.