***
— Слушай, тебе ведь всегда нравились мои банановые оладьи! — сказал Йен, игриво чмокнув Милковича в щеку. Тот рассмеялся и направился за еще одной порцией, не забыв щедро полить ее сиропом. Рыжий сидел за столом рядом с ним, за обе щеки уплетая собственную стряпню. Он решил продолжить дразнить Милковича. — Или ты, на самом деле, просто без ума от этого сиропа? Микки, попытавшись включить нахала и что-то сказать, не смог этого сделать из-за набитого рта; не без усилий проглотив почти целую оладью, утопающую в сиропе, он положил еще несколько себе на тарелку. Йен, покачав головой, расплылся в улыбке. Он был очень горд: именинник по достоинству оценил его блюдо. Микки, разумеется, был чертовски доволен тем, что Йен решил что-нибудь приготовить для него и пытался воспользоваться этим, «заказав» ему одно из самых любимых блюд: сам он редко изощрялся в области еды, почти ежедневно завтракая жареным беконом или чем-то незамысловатым вроде этого. А еще ему до одури нравилось лицо рыжего, сияющее от счастья. Поставив тарелку на стол и дожевав последний оладушек, Микки потянулся к Йену и своим поцелуем оставил сладкий привкус сиропа на его губах. Румяные щеки Галлагера выглядели просто великолепно.***
Милкович наблюдал за Йеном, который, сделав надрыв собственными зубами, легко открыл пакетик горчицы и выдавил ее на хот-дог. — Почему ты постоянно открываешь все ртом, будто блядское животное? — спросил Микки с легкой усмешкой. — Не все. Только самое важное: презервативы и одноразовые упаковки соусов. Увидев, что Микки, не удержавшись, посягнул на его собственный обед, Йен начал сердито ворчать. Вскоре его ропот сменился самодовольной полуулыбкой. Милкович начал заливисто хохотать вместе с ним, и чуть не подавился кусочком хот-дога. Откашлявшись, он потянулся за баночкой содовой и, полностью осушив ее, посмотрел на Йена. Тот позволил себе немного позлорадствовать только в тот момент, когда полностью убедился в том, что Микки в порядке. Никто кроме рыжего не мог заставить его так, буквально, валяться со смеху. Даже его родные братья. Йен предложил Микки собственную картошку-фри в качестве извинения за то, что чуть не убил его. Тот ухмыльнулся и, забрав себе целую порцию, начал кормить рыжего с рук.***
Микки разглядывал Йена и Мэнди, сидящих рядом с ним на диване. Он точно мог поклясться: в них всех еще было что-то от тех самых несмышлёных подростков, бесконечно играющих в видеоигры и жующих пиццу. Потягивая пиво, брюнет перевел взгляд на лежащую у него на бедре руку Галлагера. Микки начал перекручивать в памяти одно из самых ярких своих воспоминаний: ту ночь, когда они наконец-то остались одни и могли без лимита времени изучать собственными касаниями тела друг друга без боязни быть пойманными. В тот вечер Йен осторожно начал водить своими пальцами по колену брюнета. Было щекотно, но эти ощущения доставляли Микки слишком большое удовольствие, поэтому тогда он не осмелился одернуть Галлагера. Вместо этого он так же положил свою руку на бедро рыжего, стараясь выглядеть так, будто сделал это совершенно неосознанно, будучи вовлеченным в то, что происходит на экране. Все происходило практически так же, как и сегодня. Микки заключил их руки в замок и, глотнув пива, начал охотно обмениваться комментариями по поводу фильма с Йеном и Мэнди.***
— Он с ванильно-шоколадной прослойкой. Разрежь, и будет выглядеть как Ви и Кев в миссионерской позе, — с улыбкой сказала Светлана, поставив на стол небольшой торт с воткнутыми в него двумя свечами. Микки недовольно кивнул: его невероятно раздражало частое упоминание тех обстоятельств, по которым Светлана все еще находится в стране. В любом случае, она выглядела счастливой, и флаг ей в руки. Ее жизнь — ее правила, как она созерцательно когда-то сказала Микки в далеком прошлом. — Где ты остальные свечки потеряла? — спросил он, когда Светлана пыталась поджечь фитили своей еле работающей зажигалкой. Она пожала плечами, осторожно усаживая Евгения рядом. Никто и не заметил, как быстро пролетело время: ребенок заметно окреп и вырос. — Можешь задувать! — улыбнулась Светлана, игриво пошевелив бровями. Микки, закатив глаза, ткнул пальцем в животик сына, и спросил: — Поможешь мне? Мальчик кивнул отцу. — Один, два, три!.. Милкович разом задул все свечи, смущенно подставляя лицо для поцелуев Ева и Светланы. — Желания только дети загадывают, да? — бросила Светлана, разрезая торт на части и протягивая первую тарелку сыну. — А у меня все есть, — улыбнулся Микки.***
Милкович в наслаждении закатил глаза, прижимая Йена ближе к себе. До крови прикусывая губу, он не мог сдерживать собственные стоны. — Посмотри на меня, — тяжело дыша прошептал Галлагер, стараясь держать медленный, но непоколебимый ритм. Он двигал ягодицами взад-вперед, пытаясь взять от длины своего члена максимум для того, чтобы задеть все самые чувствительные точки Микки. Тот блаженно извивался от удовольствия. Разведя колени и позволяя Йену войти еще глубже, Милкович незамедлительно услышал, как с губ рыжего срывается его имя. Микки приоткрыл глаза и сквозь пелену тумана увидел изумрудно-зеленые глаза, усыпанные веснушками скулы, лоб, по которому стекала капля пота, копну рыжих волос… Йен был действительно красив. Милкович приподнялся и горячо поцеловал его, их языки будто сплелись в страстном танце. Рыжий тяжело выдохнул и немного ускорил ритм, но даже это небольшое увеличение скорости мгновенно привело Микки к бурному оргазму. Он приоткрыл рот от удовольствия; откинув голову, его взгляд в миг стал абсолютно потерянным. По плечам пробежала сильная дрожь. Не отдышавшись, Милкович резко перевернул Йена на спину и уверенно положил собственную, еще слегка подрагивающую руку ему на грудь. Он медленно начал двигаться сверху на его члене, ритмично поднимая и опуская бедра до тех пор, пока не почувствовал силу, с которой Йен схватил его за ягодицы и незамедлительно кончил. Микки обессиленно упал на него, дыша так же тяжело, как и рыжий. Тот крепко обнял его. Галлагер осторожно повернулся на бок. Лежа напротив Микки, он, зарываясь ладонями в его волосы, начал беспорядочно целовать брюнета, оставляя мокрые дорожки на его лице и шее. Они целовались очень долго, совершенно не задумываясь о времени, будто они — все те же парни в ночном клубе, которые наконец-то смогли почувствовать свободу. — Я люблю тебя, — тихо сказал Йен, не сводя взгляда с глаз Милковича. Тот уже успел удобно устроиться рядом с ним. — Я тоже люблю тебя. — С днем рождения, Микки. Он быстро и легко заснул, уже по привычке лежа лицом к двери в объятиях Йена.