Коттедж «Рогоносец»

«Поезд тронулся, и Гарри пошёл рядом с ним по платформе, глядя на худенькое, горящее от возбуждения лицо сына. <…> - С ним всё будет в порядке, - тихо сказала Джинни. Взглянув на неё, Гарри рассеянно опустил руку и прикоснулся к шраму на лбу. - Конечно. Шрам не болел уже девятнадцать лет. Всё было хорошо». «Гарри Поттер и Дары Смерти» (в пер. «Росмэна») …Ну, или всё скоро будет хорошо. Всего через несколько мгновений всё будет даже лучше, чем хорошо. Будет просто фантастически-охренительно. Ему только и надо ещё разок ускользнуть от своей жены. Джинни провела ладонью по его руке, игриво взметнув медно-красные брови: - Может, хлопнем по стаканчику чего-нибудь, красавчик? Глаза мужчины расширились; Джинни и выпивка никогда не сочетались. Была бы она более внимательной ведьмой, наверняка бы заметила испуг и подобие отвращения во взгляде своего мужа. Но учитывая тот факт, что отсутствие проницательности и некоторая забывчивость Джинни шли Гарри только на руку, его всё устраивало. - О, извини любимая, - сказал он, старательно делая вид, будто сожалеет о том, что не может провести с ней время. – Сегодня мне нужно махнуть к Биллу, смазать скрипящие ворота в саду. - Нуу, - заныла рыжеволосая. – Почему Билл сам не может? Вечно ты к ним мотаешься по всяким пустякам. - Ты же знаешь своего брата, - пожал плечами Гарри. – Он может быть и мастер по снятию проклятий, но полная шляпа в том, что касается домашних бытовых чар. С этими словами он быстро «клюнул» жену в губы и обнял дочку Лили: - Буду после ужина. - Ужина? Уезжаешь так надолго из-за каких-то ворот? – удивилась Джинни. - Не забывай, речь идёт о Флёр, - сказал Гарри, обезоруживающе улыбаясь. – Она такая избалованная неженка, что ничего не может сделать самостоятельно. Стоит мне смазать ворота, как Флёр наверняка тут же попросит меня починить ей сломанную ножку стула или часы. - Если бы я не была в курсе событий, то подумала бы, что Флегма рассчитывает отбить моего мужа, - надула губки Джинни. Гарри ещё раз быстро поцеловал Джинни теперь уже в лоб. Страшно хотелось сказать, что она едва ли «в курсе». Чёрт, да было бы проще перечислить те вещи, о которых она вообще хоть что-то знала. - Не переживай, - успокоил он. – Флёр же училась в Шармбатоне, а там не преподают никакой бытовой магии. - Ты прав, - отозвалась Джинни, и её лицо прояснилось: тот факт, что она хоть в чём-то превосходит француженку, определённо радовал. На этом Гарри поспешил ретироваться, направляясь к вокзалу Кингз Кросс. Выходя из дома, он помахал рукой Рону и Гермионе, которые в свою очередь тоже были вовлечены в разговор. - После ужина? Почему так долго? Там и надо-то всего починить долбанные скрипучие ворота, - вопрошал Рон. - Рональд, мы же о Флёр говорим, - отвечала Гермиона, попеременно «одёргивая» мужа; - И следи за своим языком. Дурные слова показатель отсутствия самоуважения и плохих манер. Спустя три с половиной часа в коттедже «Ракушка»… Билл Уизли спал глубоким, неестественным сном на большом мягком стуле перед камином, а из его спальни доносились громкие стоны наслаждения. - Я, блядь, кончу! ОХ, МАТЬ ТВОЮ! Я, блядь, сейчас кончу! – вопила Гермиона. – Еби, ЕБИ МОЮ МОКРУЮ, ГОРЯЧУЮ ЩЁЛКУ! - Дурные слова – УХ - показатель плохих манер и – АХ - самоуважения, - всхлипывая и не сбавляя темпа, напомнил Гарри. Изголовье кровати качалось и билось о стену с каждым новым толчком. - Я сказала «отсутствия самоуважения», - поправила Гермиона. – А теперь заткнись на хрен и заполни мою киску своим членом! - Oui, трахай её chatte пока она не обкончается, - проворковала Флёр, огибая обнажённое тело Гермионы и добираясь до гариной задницы, чтобы хорошенько сжать её рукой, а затем ещё раз склониться над подругой и начать посасывать мочку уха шатенки. Спустя несколько минут оргазмирующая Гермиона извергла из себя поток таких ругательств, от которых покраснел бы любой сапожник; её естество обильно истекало соками, пачкая простыни. - Когда же ты кончишь, mon amour? – поинтересовалась Флёр, наблюдая за тем, как Гарри продолжает насаживать на себя давнюю подругу. – А то я бы тоже хотела, - сказала она, отбрасывая со лба пропитанный потом золотистый локон. Гарри всхлипнул и сжал зубы. - Plaindre, я снова жажду твоего члена, - скромно улыбнулась блондинка. - Я уже не так молод, - промолвил он, тяжело дыша. - Девятнадцать лет тому назад ты бы оттрахал Гермиону и тут же запрыгнул на меня. - Девятнадцать лет тому назад он так и сделал, - хихикнула Гермиона. - Ах, я помню всё, как будто это было вчера, - заметил Гарри. Внезапно всё вокруг стало размытым, словно перед глазами любовников вдруг материализовались маленькие водопадики. - Merde! Что происходит? - Не переживай, - успокаивающе произнесла Гермиона. – Это просто флэшбэк. Такое часто бывает. - А, ясно. И троица перенеслась к тому судьбоносному дню… Девятнадцать лет и пару месяцев назад в коттедже «Ракушка»… А начиналась история с акта доброжелательности и сострадания. Флёр нашла Гарри в саду сразу после того, как он похоронил Добби: он сидел на кушетке и плакал, пока его друзья отдыхали в гостевой комнате. Француженка отвела его в свою спальню, чтобы помочь отмыть с рук засохшую грязь. Бедняжка выглядел таким несчастным и потерянным; она только хотела успокоить его, проявить своё сострадание и вовсе не намеревалась целовать, но всё получилось само собой. *** Гермиона никак не могла уснуть, но вовсе не из-за пыток, которые ей довелось перенести несколько часов назад. Дело было в Роне; он так храпел - стропила под крышей громыхали. Шатенка отметила для себя, что ей, по всей видимости, нужно уже сейчас начинать мириться с этим его храпом вкупе с множеством других малоприятных особенностей. С такими мыслями она отбросила одеяла прочь, встала с постели и, аккуратно перешагнув Луну (не обращающую никакого внимания на храп и спящую на полу глубоким сном ребёнка), отправилась в гостиную. К своему вящему смущению, в гостиной Гермиона расслышала явные отзвуки стонов Флёр: они доносились даже через закрытую дверь спальни. Видимо блондинка с мужем решили расслабиться. Спустя мгновения Гермиону поразил новый приступ смущения: ей определённо нравились стоны Флёр – так они были музыкальны. Девушка настолько прониклась, что в голову закралась мысль начать подслушивать у самой двери. Соблазн был велик, но ей не хотелось чувствовать себя грязной извращенкой, и она поспешила удалиться. - Привет, Гермиона, - окликнул голос. – Я думал, ты отдыхаешь. - Билл? – слегка испугавшись от неожиданности, отозвалась она. Рыжеволосый мужчина в шрамах присел на корточки, намереваясь заняться садом. - Что ты здесь делаешь? – спросила она неуверенно. - А, дёргаю сорняки и всё такое, - ответил он. – Я вдохновился тем, как усердно Гарри работал над могилой того домового эльфа и решил прополоть посадки с розами и бегониями. Гермиона уставилась на Билла, всё ещё пребывая в шоке. Она определённо слышала, как Флёр стонет от удовольствия. Но муж француженки был, очевидно, ни при чём. Ведомая порывом, Гермиона заглянула в живописное окно главной спальни, и то, что ей довелось лицезреть, поразило её до глубины души. *** Флёр хотела было его оттолкнуть, но не смогла. Пока они целовались, ей вспомнилось, как в детстве она впервые попробовала мёд. Попробовала и не сумела остановиться, раз за разом погружая пальцы в банку и слизывая с них лакомство, пока в итоге не съела всё до последней капли. Сейчас, во время поцелуя с Гарри, её переполняли те же ощущения: она не могла насытиться. Его губы заставляли сердце биться чаще, разжигали пламя у неё в животе, да так, что пальцы на ногах поджимались от удовольствия. Гарри тоже сосредоточился на этом поцелуе, раскрываясь и выплёскивая в нём все свои горести, страхи, счастье и надежду. Страсти разгорались с каждой секундой: их зубы неприятно столкнулись, и они инстинктивно углубили контакт. Парочка даже не заметила, как покинула ванную и остановилась аккурат перед большим выходящим на сад окном спальни: Флёр явно увлеклась, исследуя каждый квадратный сантиметр рта Гарри. *** Первым порывом Гермионы было желание предупредить Билла о разворачивающейся прямо за его спиной измене, но она вовремя задумалась о последствиях: адский эмоциональный взрыв окончательно уничтожил бы Гарри морально. А возможно и физически: Билл бы разорался и, вполне вероятно, отдубасил Гарри за подобные вольности. Гермионе вовсе этого не хотелось, и не только потому, что Гарри был её лучшим другом, но и потому, что несчастный молодой человек недавно перенёс весьма тяжёлые испытания. Словесные и физические нападки только бы усугубили дело. Кроме всего прочего, прерывать контакт было бы просто преступлением, потому что Гарри определённо мастерски целовался. Данный факт был неоспорим уже исходя из невероятной музыкальности стонов, которые издавала заметно раскрасневшаяся француженка. Гермиона почувствовала, как «вспыхнуло» её собственное лицо, и подумала, что оно, возможно, приобрело идентичный с Флёр оттенок. Причина такой бурной реакции заключалась в действиях Гарри: не теряя времени, он приспустил топ девушки, оголяя её восхитительные прелести. *** Гарри сжал обнажившуюся грудь, и Флёр ещё громче застонала прямо ему в рот; так приятно мозолистые руки ложились на чувствительную кожу. Набухший сосок дразнил его ладонь, пока он с особым рвением стягивал ненужный топ. Когда с верхней одеждой было покончено, свободная рука Гарри двинулась к трусикам, и жар, исходящий от женского естества согрел ему руку. *** Гермиона не могла не признать, что Флёр являлась обладательницей роскошных грудей: они были ни маленькими, ни большими, чтобы назвать их «дынями». Они как раз умещались в ладонь… ну, как минимум в большую ладонь Гарри. У девушки были идеально круглые ореолы и большие соски, на которые, определённо, можно было повесить по вешалке. Вскоре Гермионе довелось разглядеть грудь Флёр совсем уж близко: Гарри развернул блондинку к окну и прижал её к стеклу. - Божечки мои, - пробормотала Гермиона, пристально разглядывая прелести француженки. Губы Флёр приоткрылись, и девушка почти услышала её чудесный стон, когда Гарри принялся целовать и покусывать её шею сзади. Гермиона была так поглощена зрелищем, что едва ли заметила, как её руки принялись массировать собственную грудь. *** Флёр отстранилась прочь от стекла и развернулась лицом к Гарри. Природа и разбушевавшееся внутри пламя требовали большего. Она запустила руку к нему в брюки, намереваясь дотронуться до мужского достоинства, а сжав пальцы вокруг желаемого объекта, в непонимании сузила глаза. - Невозможно, - пробубнила она. Этого просто не могло быть; не чаяла она такого счастья. Одним ловким рывком она высвободила из плена штанов Гаррины набухающие причиндалы, и её глаза чуть не выскочили из орбит. - Merde! *** - Так вот почему он вечно ходит в таких свободных брюках, - отстранённо прокомментировала Гермиона. *** - Merde! – повторила Флёр в шоке. Назвать ту штуку, которая была у неё в руке, пенисом было бы просто оскорбительно. С таким же успехом можно было назвать Мону Лизу детскими каракулями. Она ещё никогда в жизни не видела ничего подобного. И «это» всё ещё росло. *** От одного вида длинного и толстого, призывно загибающегося достоинства Гарри, Гермиона ощутила напряжение в определённых местах. *** - Merde! - Есть много других интересных вещей, которые ты могла бы сделать своим ртом вместо того чтобы повторять одно и тоже, - заметил Гарри. Флёр улыбнулась ему. Улыбка не сходила с её губ и когда она опустилась перед ним на колени. *** - Ну, думаю, на сегодня я закончил, - вставая и отряхивая землю с рук, сказал Билл. Хвала небесам, он стоял к окну спиной. - Что?! – задохнулась Гермиона. В этот самый миг как раз за плечом Билла разворачивалась следующая картина: Флёр накрыла своими пухлыми красными губами большую пурпурную головку члена Гарри, явно не осознавая, что муж всего в паре футов от неё. - Я достаточно хорошо поработал, - удовлетворённо сказал он. Сперва, когда Гермиона увидела Гарри и Флёр целующимися, она была обеспокоена возможным проявлением агрессии со стороны Билла, но теперь, когда Флёр «целовала» Гарри кардинально иным образом, Гермиона была просто уверена, что Билл прибегнет к насилию. - Ты сделал ещё не всё, - поспешно заметила шатенка. Она изо всех сил пыталась смотреть Биллу в глаза, но образ Флёр развлекающейся с внушительным достоинством Гарри завладел всеми её мыслями. - Разве? – спросил покрытый шрамами волшебник, поворачиваясь и медленно осматривая растения и цветы. Он уже собирался посмотреть на те цветы, которые росли прямо под окном спальни, как Гермиона выкрикнула: - НЕТ! Она схватила Билла за плечи и насильно повернула его к грядке с розами, которые росли в дальнем конце сада. - Те розы все в шипах! - Конечно они в шипах. Это же розовый куст. - А что если твоя невероятно горячая жёнушка попытается сорвать один цветок? – спросила девушка, наблюдая за тем, как вышеупомянутая «невероятно горячая жёнушка» втянула в рот ещё несколько дюймов Гарриного ствола. - Она же может пораниться членом… Гермиона побледнела: - Э-э-э… я имела ввиду, шипом. Ты же не хочешь, чтобы она поранилась шипом! - Понятия не имею, почему я сказала «членом» вместо «шипом», - нервно рассмеявшись, пролепетала она спустя секунду. Ясное дело, прилежно обсасываемая Флёр причина её небольшой оговорочки «по Фрейду» была не далее, чем по ту сторону окна. - Думаю, ты права, - отозвался Билл, оценивая колючий розовый куст - возможную угрозу для нежных рук жены, - и расправив плечи, двинулся в сад, дабы разделаться с проблемой. Как только волшебник отвернулся, Гермиона едва слышно «бросила» в куст чары принуждения, тем самым гарантируя себе, что Билл не сойдёт с места, пока не избавится от последнего, даже самого маленького шипа. Для полной уверенности в том, что дела займут его на вполне определённое время, девушка заколдовала ещё и растущее в пятидесяти ярдах от дома дерево боярышника. По её расчётам, удаление шипов и всех острых веточек должно будет отнять у Билла как минимум три часа. Теперь, когда мужчина был «обезврежен», пришло время заняться собой. И одно Гермиона знала точно – Рон в её планы не входил.