Часть 1
22 августа 2016 г. в 00:19
— Никогда больше не буду спорить с Циско. — смущённо бурчу я под аккомпанемент твоих весёлых смешков.
О моей боязни высоты в S.T.A.R. Labs. не знал только глухой. Потому что я до дрожи в коленках, до бешено колотящегося в груди сердца боялась любой мало-мальски существенной высоты. Данный факт не раз становился причиной дружеских насмешек среди команды.
Временами, было обидно. Временами, даже смешно. Но когда Циско, которому я проспорила желание, предложил съездить в парк аттракционов, я думала, что прибью его на месте, а когда эту идею поддержала вся команда, включая Харрисона Уэллса, оказалось, что выбора, как такового, у меня-то и нет.
Дальнейшее походило на какой-то странный заговор и театр абсурда одновременно. Циско, Кейтлин, Айрис и Барри в один момент изъявили желание прокатиться в машине Джо. Как итог, мне выпала честь прокатиться вдвоём с доктором Уэллсом на его машине. Это можно было бы считать совершенно неважной деталью, если бы ни одно «но». И имя этому «но»: Харрисон Уэллс.
Глядя на то, как аккуратно мужчина ведёт машину, я не могла разобраться в том, что же всё-таки испытываю по этому поводу. Доктор Уэллс был тем человеком, на которого действительно стоило бы ровняться. Уверенный в себе и своих силах, с несгибаемым стержнем внутри, он совершенно точно был тем, к кому хочется тянуться.
Вот только позволять себе этого я не могла. Потому что точно знала, что эта тяга может перерасти во что-то большее. Как любят писать в дешёвых романах: «в большое и светлое чувство». Хочется, конечно, да какой смысл, если безответно? Так что я старалась сделать всё, что было в моих силах, чтобы не допустить такого развития событий.
Да, мои действия были глупыми, не спорю. Да, всё это было на грани абсурда, ведь заставить себя не чувствовать симпатии к человеку, особенно к тому, с которым работаешь бок о бок не один год — нереально.
Да, нереально. Узнала опытным путём. Он улыбается, а у меня от этой улыбки перехватывает дыхание, кажется, будто я разом разучилась дышать. Он молчит, а у меня из головы никак не выходит его голос. Он тихо смеётся, а мне становится обидно. Ведь причина — мой страх. Боязнь, перебороть которую мне не под силу.
И вот теперь, он сидит за рулём. Слишком сосредоточенный, слишком серьёзный, слишком собранный. Смотрит исключительно на дорогу. И я знаю причину такого поведения. И до скрипа сжимаю зубы, потому что слишком много этого «слишком».
У Харрисона Уэллса есть как минимум один страх, который преследует его на протяжении вот уже пятнадцати лет. Авария оставила свой отпечаток. И он едет. Упрямо едет вперёд, крепко, до побелевших костяшек сжимая руль. Я молчу, прекрасно понимая, что доктору Уэллсу сейчас совсем не до разговоров. Он борется. Борется с собой. Это происходит почти ежедневно.
Только теперь я начинаю осознавать, что ситуация с собственным страхом воспринимается мной совершенно иначе. Я никогда не пробовала сделать хоть что-нибудь, чтобы справиться с ним, чтобы изменить это. В отличие от доктора, который раз за разом предпринимает новые попытки.
Но мне всё равно страшно. Стоит нам прибыть на место, Циско, Айрис, Кейтлин и Барри начинают спорить друг с другом о том, где мне стоит побывать в первую очередь. Они спорят, недовольно хмурятся, предлагают всё новые и новые варианты, а мне хочется сбежать. Сбежать, позорно поджав хвост.
В момент, когда мне на плечо ложится ладонь доктора Уэллса, я уже мысленно ищу пути к отступлению. Меня мягко, но тем не менее настойчиво, разворачивают к себе, хватают за руку и ведут куда-то сквозь толпу. Мне остаётся только следовать за высоким мужчиной, лавируя между прохожими, и надеяться на то, что сумасшедшая компашка, оставшаяся позади не найдёт меня ни при каких условиях.
Надеялась я, естественно, на спасение. Когда же меня привели к большущему колесу обозрения, моё сердце сначала, как мне показалось, подскочило к горлу, а потом упало в пятки. Я смотрела на эту махину и чувствовала, как меня начинает потряхивать.
Видя, что я готова сбежать, доктор Уэллс приобнял меня за плечо, чтобы я не вывернулась, и настойчиво повёл вперёд. Мне почему-то подумалось, что ему явно доставляет какое-то извращённое удовольствие наблюдать за мучениями других.
Стоило дождаться закрытия двери, как кабинку слабо тряхнуло, и мы стали подниматься. Я же уткнулась взглядом в пол, чувствуя, как мы плавно поднимаемся всё выше. Вот кабинку тряхнуло ещё раз, и она остановилась. Меня трясло. Я до боли прикусила губу и зажмурилась, мечтая, чтобы эта пытка закончилась, как можно быстрее.
Кажется, доктор Уэллс пересел на сидение рядом, но мне было совершенно не до этого. Я была на грани если не истерики, то слёз точно, с трудом соображая, что, вообще, происходит.
Крепкие руки осторожно развернули меня к себе, и я уткнулась Харрисону Уэллсу куда-то в плечо. Мы всё ещё поднимались вверх, мне всё ещё было страшно. Но почему-то рядом с этим человеком, который сейчас пытался меня успокоить, страх отступал. Доктор Уэллс что-то неразборчиво шептал, успокаивающе гладя меня по спине, а я вдыхала слабый запах его одеколона, медленно пытаясь восстановить то шаткое спокойствие, которое присутствовало ещё во время поездки.
Я смутно помню, как доктору Уэллсу удалось заставить меня посмотреть на вид из окна, но зато я очень хорошо помню тёплые шершавые ладони, ласково стирающие слёзы с моих щёк и ласковую улыбку на губах мужчины. Когда мы вышли с колеса обозрения, нас уже встречали. Как же мне было стыдно в тот момент. Хвала всем, кому только можно, что ребята не лезли ко мне с расспросами и не донимали насчёт моего состояния. Хоть в этот раз всё было более-менее спокойно.
— Никогда. — уверенно повторяю я.
— То же самое ты говорила в позапрошлом месяце. Не находишь в этом странную закономерность? — ты ласково целуешь меня в висок и чуть сильнее сжимаешь ладонь.