Встреча с Корво Аттано

У меня откровенно паршивая работа, если говорить начистоту. Десять лет назад, будучи юным и неоперившимся выпускником военной академии, я мечтал о доблестной защите простых граждан, о почёте, который должен сопутствовать моей нелёгкой профессии, и сейчас даже смешно вспоминать о своей наивности. Меня определили в городскую стражу — так делали почти со всеми выпускниками, на словах это было для того, чтобы отточить навыки и набраться опыта, но я уверен, что это делалось для того, чтобы юнцы расстались с иллюзиями. О, эти иллюзии разбились вдребезги — работа была грязной, жестокой, однообразной и в то же время достаточно опасной для того, чтобы не расслабляться, потому что с тех пор, как страну захлестнула чума, на улицах было не протолкнуться от бандитов, заболевших людей, больше похожих на потерявших человечность зомби, и вездесущих крыс, от которых совершенно не было спасу. Мне иногда казалось, что я живу в одном длинном, нескончаемом дне — пасмурном, хмуром, полном окриков моих коллег, перекликающихся на постах, и день этот сопровождался неизменным попискиванием крыс, к чему слух уже почти привык. Поначалу я с остервенением давил всех крыс, которых только мог услышать, но очень быстро их стало так много, что я бросил эту затею, вымещая злость только на тех наглых особях, которые попадались мне под ноги. На улицах и так было достаточно неспокойно, чтобы отвлекаться ещё и на каждую пискнувшую тварь... Всё стало ещё хуже, когда убили императрицу — убил сам лорд-защитник, это крысиное отродье, Корр-рво Аттано, я всегда про себя немного тяну его имя, представляя, как с этим рыком всажу ему пулю в лоб или сталь под рёбра. Власть никогда не была идеальной, но императрицу действительно любили, она заботилась о своём народе как могла и отдавала всю себя попыткам справиться с эпидемией чумы, она не заслужила участи быть зарезанной, как скот, собственным телохранителем. А ведь упорно ходили слухи, что у них любовь... Меч в спину — вот и все отношения. Имя Корво Аттано стало практически нарицательным, поймать его мечтают абсолютно все, но он сбежал из тюрьмы и сгинул, как призрак, будто его никогда и не было. В этом загнивающем и задыхающемся от чумы мире самым справедливым было бы только одно событие — смерть Корво, никаких заключений в тюрьму, чтобы не дать ему даже призрачного шанса сбежать, но вряд ли рядовому стражнику это вообще под силу. Корво не за красивые глаза был лордом-защитником столько времени, он слишком умён, чтобы попасться обычной страже. Самой сложной ежедневной проблемой моих дежурств были даже не бандиты и воры, которых развелось неимоверное количество, а мертвяки, как мы их привыкли называть, намеренно не используя термин «плакальщики». Называть живых людей мертвецами достаточно цинично, но мы не могли позволить себе жалость — заболевшие чумой люди были обречены на ужасную смерть, и мы не могли им помочь — мы могли только не дать чуме распространиться дальше. Я насмотрелся на кровавые слёзы из глаз, на шаркающую походку, на безумные, нелогичные действия, наслушался хриплых завываний и могу сказать с уверенностью — справляться с плакальщиками это самое ужасное, что только есть в моей работе. Несмотря на то, что они когда-то были людьми, приходилось безжалостно их уничтожать, хотя с каждым разом это становилось пугающе легче. Многие из моего отряда пили, не гнушаясь даже отвратительного, некачественного самогона, но я успокаивал нервы только сигаретами, хотя курил их довольно много. Мне, наверное, просто не повезло жить в такое непростое время, но я не жаловался, после десяти лет службы я разительно отличался от того наивного мальчика, который мечтал защищать невинных. Не скажу, что стал циником, но, пожалуй, могу назвать себя хорошим и даже образцовым представителем городской стражи. Несмотря на прощание с детскими мечтами, менять свою работу я не хотел, поскольку очень ясно понимал — в такое сложное время катастрофически нужны те, кто будет поддерживать порядок, или страну просто раздерут на части болезнь и кровавые разборки. *** Этот день не обещал никаких отличий от предыдущих — моросил нудный дождь, мои доблестные коллеги были в ещё более скверном расположении духа, чем обычно, неподалёку постоянно пищали крысы, и вечерний патруль перед домом верховного смотрителя Кемпбелла обещал быть отвратительно унылым. Если улочки и тупики неподалёку почти всегда были без охраны, то сюда уже никто не рисковал соваться, и это было самое спокойное место для ежедневной службы, но расслабляться здесь тоже было нельзя. Верховный смотритель обладал склочным нравом и вдобавок страдал паранойей, так что если бы он заметил халатность в охране своей особы, мигом полетели бы головы. Что ещё досаднее, приходилось сотрудничать со смотрителями, чьи жуткие маски и фанатичные бормотания совсем не добавляли хорошего настроения, и приходилось сдерживаться, чтобы на презрительные замечания не нагрубить в ответ. Впрочем, среди смотрителей попадались вполне адекватные личности, но всё же больше как исключение, а не как правило. Одно было хорошо — вымощенная улица была широкой и довольно хорошо освещалась, равно как и двор перед резиденцией Кемпбелла, у нарушителей шансов пройти незамеченными не было. Именно на самом скучном дежурстве на свете это и случилось впервые — я почувствовал какой-то странный холод за спиной, почти потусторонний, будто мягкое дыхание зимы подкралось раньше на два месяца, и это было чертовски странно. Я никогда не обращал внимания на россказни о всякой чертовщине, страшилок и в реальности хватает, но на сей раз почувствовал словно пресловутую Бездну за спиной, выстуженную ледяными ветрами и подбиравшуюся всё ближе. Безотчётно занервничав, я резко изменил маршрут своего патрулирования, и на какое-то время это помогло — холод отступил, затаиваясь, но не исчез совсем. Было ощущение, что ко мне присматриваются, изучая каждое движение. - Эй, в чём дело? Смотритель, вынырнувший из-за массивной каменной колонны ворот, едва не заставил меня обнажить оружие, я в самый последний момент остановил себя огромным усилием воли. Несмотря на то, что многие смотрители были в целом нейтральны, они начинают зорко присматриваться к тем, кто ведёт себя странно, поскольку сразу подозревают в поклонении древним костяным артефактам и прочей ереси. К сожалению, с еретиками разговор у них очень короткий, поэтому я заставил себя слегка вымученно улыбнуться: - Живот скручивает. Проклятые повара в офицерской столовой, по-моему, уже начали крыс в еду подмешивать... - Может, тебе смениться? - в обычно ровном и чуть надменном голосе проскользнули отголоски эмоций, хотя трудно сказать, было ли это сочувствием или снисходительностью. Никогда не любил религиозных фанатиков. - Нет, я справлюсь, - махнув рукой, я направился к своему обычному маршруту патрулирования, на сей раз отойдя чуть подальше, мне жизненно необходимо было закурить. Сколько лет на службе, а каких-то мимолётных ощущений испугался! Язычок пламени лизнул дешёвую сигарету, я сделал первую затяжку, выдохнул дым и внезапно почувствовал холод совсем рядом, буквально за спиной. Ощущение было настолько внезапным, что я на секунду замер, и этой секунды хватило — шею захлестнул профессиональный захват удивительно горячих рук, сильно контрастировавших с аурой холода. Давление было полностью профессиональным, я не мог даже вскрикнуть, лишь в панике дёргался, хрипел, пытаясь ослабить хватку, но куда там! Меня всё же застали врасплох, предчувствия не обманули... С отчаянной мыслью, что умру хотя бы относительно безболезненно, я провалился во тьму. Очнулся я от того, что немилосердно болела голова, а в глаза било полуденное солнце. Застонав, я сначала подумал, что приятели меня всё же затащили на нелюбимую мной попойку, где я перебрал лишнего, но затем вспомнилось вчерашнее вечернее дежурство, стальной захват на шее, и я резко вскинулся, пытаясь перевернуться на бок. Голова закружилась, движение оборвалось на середине, и я сильно порадовался, что чувствую себя отвратительно — оказывается, я лежал на какой-то вентиляционной шахте метрах в трёх над землёй, а из-за резкого движения едва не полетел головой вниз. Шею, может, и не свернул бы, но шансы имелись. - О, ещё один очнулся, - мрачно хмыкнули откуда-то снизу. Вцепившись покрепче в металлический край вентиляции и аккуратно глянув за него, я обозрел унылую картину своей смены примерно в одинаковом состоянии — плохо скрываемая головная боль, общая помятость, кто-то вообще лежал в теньке, некоторые бродили по залитой солнцем каменной площади и подбирали валявшиеся на земле мечи. Капитан нашего отряда, внушительный сильный мужчина лет сорока, был в отвратительном расположении духа, кустистые брови нахмурены, короткие волосы торчали во все стороны, напоминая старое воронье гнездо, а форма изрядно помята, в некоторых местах даже покрыта бурыми пятнами грязи. - Чего уставился? - буркнул он мне. - Слезай давай, скалолаз! - Прищурив водянистые серо-голубые глаза, он внезапно усмехнулся: - Вот же шутник хренов. - Я?.. - кажется, временное удушение плохо влияло на умственные способности, я ни черта не понимал, и, видя мою растерянность, капитан быстро забыл о снисходительности: - А ну живо вниз!! Команды — это привычно и понятно, повторять дважды не пришлось, я чуть ли не кубарем скатился с вентиляционной шахты, повис на краю и спрыгнул, группируясь для мягкого приземления. Невыносимая головная боль и затёкшее тело не очень способствовали ловкости, но земли я достиг в целости и сохранности, даже голова на время перестала так раскалываться, но зато я обратил внимание, что саднила шея. Значит, мне ничего не привиделось тем странным дождливым вечером... - А ну построиться, ленивые псы! - гаркнул капитан на всю площадь. Чего-чего, а мощности лёгких у него было с избытком, может именно поэтому он до сих пор на этой должности, хотя его давно уже могли повысить. - Я вижу не городскую стражу, а разбойничий сброд! Мы служили под его командованием достаточно давно и знали, когда можно позволить себе вольности, а когда лучше не стоило, так что спустя полминуты перед капитаном выстроилась шеренга мучающихся головной болью бойцов, будто вернувшихся с грандиозной попойки. Тот зорким глазом обвёл строй, без труда понял, что на сей раз больше искать по закоулкам никого не придётся, и окончательно убедился в том, что все живы, что только запутывало ситуацию. - Значит, так, - внезапно понизив голос, высказался командир, не пряча взгляда и сохраняя военную выправку. - Никто не знает, что произошло и кто это сделал, в этом мы со смотрителями в одинаковом положении. Есть кому что добавить? Мёртвая тишина говорила сама за себя, а я наконец-то начал хоть что-то понимать. Судя по всему, в моём положении оказались все — непонятные враги застали нас врасплох, точно рассчитанным движением придушили, и никто не понял, как это случилось. Более того, то же самое произошло и со смотрителями, а уж об их параноидальной осторожности легенды слагать начали. Да кем были эти нарушители, крысы их сожри?! - Смотрители навязывают нам тактику молчания, сохраняя свои задницы. Если они признаются, что кто-то с лёгкостью вырубил их одного за другим, их сгноят, да и нас по головке не погладят, так что я согласился с их версией произошедшего. Никто ничего не видел, патрули шли как обычно, точка. Если кто-то ухитрился проскользнуть — значит, было мало людей или сама Пустота прошла мимо. При упоминании Пустоты я непроизвольно поёжился и немедленно замер, потому что на мне тут же остановился цепкий взгляд капитана. - Есть что сказать, Инри? - мрачный тон совсем не располагал к разговору, тем более о неясных предчувствиях странного холода за спиной. - Никак нет, капитан, - отчеканил я. - Так не дёргайся, как чумной паралитик, - отрезал он, теряя ко мне интерес и снова оглядывая строй. - Мы задержались на посту, справляясь с зомби, в остальном дежурство было без происшествий. Вопросы есть? Снова тишина была ему ответом, полный провал непосредственных служебных обязанностей сильно давил на психику, в этом неспокойном городе и без невидимых врагов было тошно, а как не повторять коллективный промах, никто не знал. - Для тех, кому сегодня отшибло память - эликсир Соколова по-прежнему обязателен. Узнаю, что кто-то продаёт свою порцию вместо того, чтобы пить — убью лично. Тодд, Ренард, Парельсон — в четыре ко мне на уточнение обстоятельств сегодняшнего дежурства. Свободны. Нестройной толпой мы направились по наполовину забаррикадированным улицам в гарнизон, предоставляя начальству разбираться с теми, кто собирался нас сменить — их придётся инструктировать так же, потому что они не слепые щенки и прекрасно видели, в каком состоянии мы утром находились, не способные на смену караула. Интересно, как капитан собрался останавливать слухи, которые всё равно расползутся быстрее самой свирепой чумы? - Вот же шутник, да? - меня хлопнул по плечу близкий приятель, Дайрен. Я неплохо ладил с людьми, но ближе всего сошёлся почему-то с этим странным рыжеволосым парнем, который вроде бы был типичным компанейским балагуром, но иногда странно отдалялся от всех. Поговаривали, что он из богатого аристократического рода, по какой-то причине разорвал с родными все связи и поступил в военную академию бесправным простым человеком, однако мне было безразлично его прошлое. Дайрен был в меру весел, уравновешен и надёжен, большего мне не требовалось. - В смысле? - я покосился на лихо съехавший набок шлем Дайрена, но потом сообразил, что у него порван ремень под подбородком — вероятно, результат борьбы с непонятными душителями. - Капитан тоже о шутниках упомянул... - А, ты же последним очухался, - фыркнул он. - Скорее всего, шутник один, мы утром успели обсудить произошедшее, пока остальные приходили в себя. Накрыло не всех разом, нас устраняли по одному, внимательно, терпеливо и чисто. Мы замечали, что патрулей всё меньше, начинали беспокоиться, но всё было тихо, ни тел, ни трупов, ничего! - То есть, мало того, что мы ничего не заметили, это ещё и один человек провернул? - я недоверчиво поморщился: - Это уже явный перебор! - Инри, ты опять за своё, - нетерпеливо махнул рукой Дайрен, я совершенно машинально отметил некоторую изящность движения, никак не сочетающуюся с поведением простых вояк. Вполне возможно, что насчёт аристократического прошлого слухи всё же были правы, но я никогда не спрошу об этом. - Всегда делаешь выводы, не дослушав! Во-первых, чем больше нападавших, тем больше вероятность, что мы бы всё-таки хоть одного заметили — не слепые же мы, в самом деле, да и они вряд ли невидимки! А во-вторых, мы рассчитывали время, когда каждого из нас видели последним, и вышло, что убирали нас строго по одному с достаточным промежутком времени, чтобы передвигаться от одного к другому, хотя куда быстрее было бы убирать одновременно нескольких. А шутник — потому что почерк один: стоит отойти чуть подальше, выйти из поля зрения других, или хотя бы просто остановиться, неизвестный этим пользовался, после чего изобретательно прятал тело, чтобы не поднялась тревога. Тебе ещё повезло, на вентиляции оказался, хотя я ума не приложу, как нападавший тебя туда затащил, а вот Тодд, например, проснулся на холодных трубах канализации в стороне от главных ворот, сильно застудил спину. Хорошо ещё пузом вниз не лежал, - усмешка. - А капитан очнулся в мусорной урне с заботливо закрытой крышкой, злой был как берсерк, но поделать ничего не мог. - Весёлость слегка поугасла, сменившись некоторой озабоченностью: - Я не знаю, как будут заминать это дело, но, надеюсь, отстранение от службы нам не грозит. В конце концов, эти напыщенные смотрители попались так же, как мы, а уж они-то вообще никогда халатно к патрулированию не относятся! - Значит, у всех абсолютно одинаковая ситуация — подступивший холод, никого вокруг и внезапные руки на шее? - Ну, про холод это ты загнул, конечно, - рассмеялся Дайрен, стаскивая шлем и лохматя слегка влажные рыжие волосы — конец осени иногда дарил весьма жаркие деньки из-за того, что солнце было всё ещё горячим. - Но в остальном всё именно так, ни единой полезной подробности. - То есть ты действительно не ощущал холода перед тем, как тебя оглушили? - Дайрен мог посмеяться надо мной, когда мы были наедине, но точно не поднимет на смех в коллективе, за это его невозможно было не ценить. И, если начистоту, то Дайрен мне вообще нравился, но он был убеждённый натурал, так что я просто не позволял себе как следует увлечься. Симпатия, к счастью, была не настолько большой, чтобы бесконтрольно перерасти в тягу. - Ты точно на своей вентиляции перезагорал после сегодняшнего! - приятель от души одной рукой приобнял меня за плечи и встряхнул, игнорируя ненавязчивые попытки освободиться. - Но ты подал мне отличную идею, на следующем дежурстве я обязательно кого-нибудь разыграю. Ты первый в очереди! - Придурок, - беззлобно фыркнул я, отпихивая его от себя. - Тогда не обессудь, если я тебя сначала мечом проткну, а потом уже разбираться буду! Следующее дежурство в любом случае будет нервным. - Не-а, - Дайрен неожиданно широко зевнул, невольно щуря глаза от яркого света: несмотря на то, что почти всю ночь мы провели в бессознательном состоянии, это был далеко не сон, и нормально выспаться очень хотелось. - Я слышал, командир собирается назначить нас в другой район, оно и понятно — после такого-то провала... Хоть бы это была «Золотая кошка»! - он мечтательно зажмурился. - Слюной мундир не закапай, - поморщился я. Сам я «Золотую кошку» не жаловал, оно и понятно, почему. К тому же, даже если меня бы привлекали женщины, те уставшие от жизни ночные бабочки с потёками дешёвой туши на щеках не вызвали бы во мне ничего, кроме определённой жалости. Хотя вон аристократ наш совершенно не чурается подобных заведений... Странно. Может, холод мне и правда почудился, но проверять ещё раз почему-то желания не было. *** В Дайрене определённо прорезались пророческие способности, нас всю следующую неделю действительно назначили патрулировать «Золотую кошку», но оценить смену обстановки мы толком не успели — на второй день дежурства чертовщина повторилась снова. Отчётливое чувство холода, перемещавшееся где-то за спиной, начавшие исчезать патрульные, никакой паники — это нервировало меня неимоверно, но я никого не видел! Чтоб этого невидимку крысы загрызли, а оставшееся себе зомби на обед поджарили! Хуже всего было то, что причин поднимать тревогу не было, снова ни тел, ни криков, ни стонов, это уже начинало по-настоящему пугать, успокаивало только то, что в прошлый раз мы остались живы, все до единого. Однако когда мне предстояло в очередной раз пройтись вдоль дороги перед зданием «Золотой кошки», я уже знал, что обратно, похоже, просто не вернусь — я чувствовал на себе внимание непонятного холода, и вдобавок мой маршрут не всегда прослеживался моими коллегами, а, учитывая особенности непонятного незваного гостя, это было фатально. Нападавший точно был один, потому что если бы их было больше, я бы почувствовал их всех, сам даже не знаю, откуда у меня такая уверенность. Всё же я почти увидел его — смазанная тень исчезла из моего поля зрения быстрее, чем я смог её разглядеть, нападавший наверняка не ожидал, что я внезапно развернусь, почувствовав его за спиной, но тщательное обследование улицы не дало совершенно ничего, кроме ощущения пристального бесстрастного взгляда в спину. Я уже почти понадеялся на то, что нарушитель оставит меня в покое, если я вовремя буду оборачиваться и мешать ему подкрадываться, но недооценил его скорость. Холод подступил вплотную к спине всего за один удар сердца, и уже знакомые сильные руки сдавили мне горло раньше, чем я успел хоть как-то отреагировать. Проклятье! Я рванулся, слепо пытаясь ударить его в живот локтем, но удар вышел слишком слабым из-за удушья, и через секунду я отключился. А очнулся спустя несколько часов от того, что меня тянули за ногу, пыхтя от усердия — оказалось, шутник-душитель без особых церемоний отправил моё бездыханное тело возлежать на брезентовом навесе как раз недалеко от того места, где меня усыпил, а теперь меня пытался оттуда стащить Парельсон, стараясь не дёргать слишком резко, чтобы моя голова не повстречалась с булыжниками мостовой. Всё как обычно — нейтрализованы все, кто мог помешать, никто ничего не видел, тела педантично разложены по соседним крышам и козырькам киосков, все живы, только капитану почему-то снова не посчастливилось оказаться в мусорном баке, так что пока он успокаивался, мы откровенно его избегали, придумывая себе срочные дела, чтобы не попадаться ему лишний раз на глаза. Постепенно о неизвестном незнакомце, играючи проходившем мимо любой стражи, стало известно не только нашему гарнизону, он появлялся в совершенно непредсказуемое время и в непредсказуемом месте, его не останавливало ничто — ни новейшие электрические пилоны, ни сторожевые вышки, он мог заявиться средь бела дня и всё равно остаться незамеченным. Оглушённых он неизменно располагал преимущественно на высоте, и иной раз на достаточно приличной, мы уже привыкли не пытаться сгоряча дёргаться после того, как очнёмся. Я несколько раз успел убедиться в том, что решение нашего капитана не объявлять первым о массовой потере сознания было верным — у другой смены через какое-то время сдали нервы, они подняли вопрос открыто и их надолго упрятали под замок для допросов, выпустив только тогда, когда заявления подобного рода начали поступать фактически от всей городской стражи. Однако проблема была, а решение отсутствовало, количество стражников не имело никакого значения, и если незнакомцу куда-то нужно было попасть, он попросту убирал стражу со своего пути, незатейливо раскладывая тела по ближайшим возвышениям. Сначала я думал, что так удобнее прятать — никто не наткнётся, но затем понял, что есть и другая причина, хотя это было скорее неожиданным плюсом странных привычек нарушителя. Крысы. Они никогда не доберутся до тех, кто без сознания и не может за себя постоять. Хотя, если просыпаешься где-нибудь на печной трубе погребённым под художественной кучкой из тел собственной смены почти в полном составе, защита от крыс кажется не настолько важным плюсом! Тем не менее, голова об этом всём болела у начальства, а мы быстро привыкли не дёргаться лишний раз, поскольку и без этого крышелаза нам проблем хватало с избытком, так что зацикливаться на том, с чем не могли справиться, у нас просто не было времени. Через две недели нас отправили охранять Дануоллский мост, и, несмотря на постоянные жалобы коллег, я был рад этой перемене. Вообще периодически менять посты городской стражи местами считалось хорошей практикой — если долго охранять один участок, глаза привыкают к привычным очертаниям домов и проходам улиц, внимание снижается, и начинает казаться, что в такой привычной обстановке ничего необычного случиться уже не может. Вдобавок, каждый стражник обязан знать весь город на случай непредвиденных обстоятельств или блокады, времени осваиваться на новой местности может и не быть. Другое дело, что периодически перемещаться с места на место было утомительно, нужно было привыкать к новым маршрутам патрулей, запоминать наиболее охраняемые объекты, выверять по времени смены и ожидать любой опасности. Мост, патрулировать который нас назначили, полюбил, похоже, только я один — все остальные без перерыва жаловались на пронизывающий осенний ветер, на отсутствие нормальных кроватей, на мутировавших речных моллюсков, обосновавшихся под аркой одного из сегментов моста, а так как эти твари чрезвычайно живучи и опасны, нельзя было забывать при патруле огибать их территорию, а то запросто можно было сдохнуть от метких плевков кислотой. Меня не смущало ничто, я почему-то любил пространство и воду, даже холодный ветер не портил мне хороших впечатлений о дежурстве. Вдобавок, здесь было полно электрических пилонов, так что поддерживать порядок было достаточно легко. Даже вездесущий маньяк-душитель не объявлялся — видимо, мосты его совсем не интересовали... Без происшествий заканчивался уже шестой день дежурства, но, прогуливаясь вдоль невысоких стальных перил западной части моста, я почувствовал отголоски знакомого потустороннего холода и понял, что этого маньяка интересовало всё. Что ему могло понадобиться на этом злосчастном мосту — понятия не имею, но я почувствовал даже какую-то апатию, не хотелось дёргаться, нервничать, метаться из угла в угол, всё равно не поможет. За предыдущие разы я испробовал всё, даже упрямо занимал позицию спиной к стене, чтобы хоть увидеть этого неуловимого душителя, намеренно выбрал стратегически важное место, мимо которого пройти трудно. Первый раз я услышал громкий лязг металла о камень и рванулся на звук, ликуя, что нарушитель наконец-то допустил ошибку, но когда я на месте звука не нашёл ни следа живого существа, а на шее привычно сомкнулись сильные руки, я понял, что попался на самую элементарную, примитивную уловку, что совсем не делало мне чести. Второй раз я был умнее и вообще не реагировал на посторонние звуки, меня тогда даже азарт охватил — что же этот невидимка сделает в таком безвыходном положении? Он, конечно, со мной в открытом бою справится, я был уверен, но это был совсем не его стиль! Реальность оказалась весьма прозаична — мне в шею откуда-то из темноты прилетел арбалетный болт, больше похожий на шприц, который оставил саднящую, долго не заживающую рану и усыпил ещё быстрее, чем удушение. Так что сейчас, чувствуя, как холод медленно приближается, и отстранённо замечая, что Тайлер слишком долго не возвращается со своего патруля, я просто отвернулся к реке, облокотился о перила и закурил, флегматично рассматривая воду далеко внизу. Смысла сопротивляться не было никакого. Холод не заставил себя долго ждать и вскоре подкрался совсем близко, но я неожиданно для себя внезапно сказал: - Не оглушай. Холод был уже прямо за спиной, но рук на шее почему-то не было, и я с огромным удивлением понял, что незнакомец попросту остановился, видимо, недоумевая от моего обращения. Правда, вряд ли это что-то меняет... - Я не буду спрашивать, кто ты, - хмыкнул я, всё так же рассматривая горизонт, - но ты чертовски умело проел плешь всей городской страже этого крысиного города. Чего ты добиваешься? И... ты же мог убить нас всех десятками способов, почему ты этого не делаешь? Секунд десять я думал, что ответа не получу вообще, однако немного низкий и насмешливый голос из-за спины произнёс: - Городская стража не жалует нарушителей, но это её работа. - Видимо, он выбрал только тот вопрос, на который желал ответить. - Благородно с твоей стороны, - съязвил я. - Можно повернуться? Вместо ответа мне на плечи легли до невозможности знакомые руки, слегка удерживая на месте. Сразу было ясно, что это «нет», причём теперь я не мог развернуться при всём желании — с его скоростью реакции я мгновенно окажусь придушен до привычной потери сознания раньше, чем закончу движение. Нахлынуло острое раздражение от собственной беспомощности, но поделать я всё равно ничего не мог. Непроизвольно передёрнув плечами, я поморщился: - Уходи. Я не хочу очнуться утром с головной болью на ближайшей перекладине моста, так что не обернусь. Несколько долгих ударов сердца сильные руки всё так же лежали на моих плечах, словно раздумывая, верить ли мне на слово, но затем медленно соскользнули с ткани мундира, и холод медленно начал отступать, не издавая ни звука. Проклятье, как можно ходить совершенно бесшумно?! Я подавил в себе нестерпимое желание быстро обернуться, щелчком отправил докуренную сигарету вниз и нервно закурил ещё одну. Пытаться увидеть незнакомца было довольно опрометчиво — если он так печётся о том, чтобы быть незамеченным, значит, для него это чрезвычайно важно, и кто поручится за то, что я после увиденного случайно не получу арбалетный болт между глаз? И на сей раз не усыпляющий... Когда иррациональный холод перестал чувствоваться окончательно, я прошёлся по своему маршруту патруля, машинально отмечая, что не видно и не слышно никого из наших, все убраны с дороги аккуратно и тихо. Повинуясь внезапно вспыхнувшей догадке, я свернул на пандус, ведущий под одну из арок моста, к речным моллюскам, и на какое-то время изумлённо застыл, разглядывая открывшееся передо мной зрелище: чешуйчатые неуязвимые коконы безжизненными тушами лежали на камнях, окончательно и бесповоротно мёртвые, некоторые уютно покачивались на речной воде, ничем не напоминая грозных и опасных тварей, способных за секунду обжечь кислотой до неузнаваемости. Только сейчас мне стало по-настоящему не по себе: с незнакомцем шутки очень и очень плохи. То, что он не убивает стражу, говорит лишь о его кодексе чести, но никак не о мирном и кротком нраве. Он ведь даже не задерживался здесь, я же по ощущениям чувствовал, что холод постоянно передвигался, замирая на месте не дольше, чем на пару минут! Хорошо, что я не обернулся тогда. Когда незнакомец возвращался, я снова почувствовал его заранее, на сей раз он двигался значительно быстрее, чем в прошлый раз, что было вполне объяснимо – вся стража, которая могла ему помешать, уже по его милости была в отключке. Скрипнув зубами от вернувшегося ощущения бессилия, я оперся плечом о ближайшую опору моста спиной к проходу и снова принялся изучать горизонт, поскольку быть оглушённым мне по-прежнему совсем не улыбалось. Нестерпимо хотелось курить, так что пришлось лезть за пачкой в карман, но очень осторожно, чтобы не нервировать незваного гостя. Нарушитель на сей раз не был настроен разговаривать и проскользнул бы мимо молча, но я окликнул его, не двинувшись с места: - Что, закончил свои тёмные делишки? Холод резко остановился где-то слева от меня, всё труднее было подавить рефлекс обернуться, но память услужливо подсунула картинку мёртвых речных моллюсков, и стало куда легче контролировать опасные порывы. Я, конечно, где-то глубоко внутри мог остаться милым наивным мальчиком, но не до самоубийственной степени. - Ты меня чувствуешь? – в низком голосе проскользнули нотки удивления. Я фыркнул: - Нет, я каждые двадцать секунд повторял одну и ту же фразу на протяжении всего дня в надежде, что ты их услышишь! – затяжка, короткая пауза, медленный выдох, сигареты успокаивали. – Чувствую, конечно. А как ты объяснил себе то, что я сказал меня не оглушать? - Задел ограждение неподалёку от тебя. Был уверен, что ты услышал. – Краткий, ёмкий, спокойный ответ. Холод переместился ближе, передвигаясь совершенно бесшумно, и я непроизвольно напрягся, но он лишь произнёс: – Подними левую руку. Я недоверчиво дёрнул головой, заметив, что холод на долю секунды подступил совсем близко – удивительная реакция, будто и не человек вовсе. - Это ещё зачем? - Подними и покажи мне тыльную сторону ладони. Дьявол бы его побрал! Что втемяшилось в его ненормальную голову? Пришлось поднимать руку, я даже не позаботился о медленности движения, но он почему-то не дёрнулся снова. Молчание и едва-едва слышное: - Странно. - Зарядка для идиотов окончена? - Как ты меня чувствуешь? – разумеется, мой саркастический вопрос был проигнорирован. Какой-то миг я колебался, говорить ли ему вообще что-либо, но потом решил, что это знание он всё равно никак использовать не может, а я сам уже успел убедиться, что даже если я чувствую его местоположение, это мне совершенно не помогает. - Как... холод. Странный какой-то, будто... кусок Пустоты позади бродит. - Изящное сравнение, - это явно было высказано с тонкой усмешкой. - Какое есть, - отрезал я. Шутник нашёлся! – Кто ты, чёрт побери, такой? - Ты говорил, что не будешь задавать этот вопрос. – Да, определённо это была усмешка, но было бы опрометчиво думать, что мой собеседник расслабился – стоило мне самую малость двинуть головой, как он мгновенно сделал шаг в сторону, чтобы я даже боковым зрением не увидел абсолютно ничего. - Трудно удержаться, - хмыкнул я уже спокойнее. – Тебя не видела ещё ни одна живая душа, а обсуждают тебя больше, чем похищение принцессы Эмили. Но, знаешь, ты неплохо встряхнул стражу, и неофициально поймать тебя теперь желают едва ли не так же сильно, как этого Корво Аттано, убийцу императрицы. Даже начали делать ставки, кому посчастливится первым. - Участвуешь? – кажется, это был проблеск интереса. Удивительно – я, стражник на службе у империи, треплюсь с преступником, целей которого даже не знаю! - А смысл? То, что я тебя чувствую, мне всё равно не даёт никакого преимущества. Но я рад, что хотя бы сегодня буду избавлен от головной боли с утра, - мрачно хмыкнул я. - Я тоже рад, что тебя не оглушил, - спокойно отозвался он. – На крыше сторожевого поста как раз кончилось свободное место. Я с трудом подавил ухмылку – точно шутник! - Проваливай давай, - фыркнул я, стараясь не показывать, что противозаконный разговор начинает мне нравиться. – Скоро ночь, наша смена заканчивается. Или ты намерен следующую смену тоже убрать с дороги? Едва слышное хмыканье, и мой вопрос остаётся без ответа, потусторонний холод отступил назад и вскоре окончательно затерялся в местности где-то ближе к берегу. После этой встречи жизнь моя стала немного веселее, потому что мне больше не приходилось сползать с ближайших крыш из-за очередного визита незнакомца, он попросту перестал меня оглушать, а я, в свою очередь, не пытался стоять у него на пути. Оказалось, я ему запомнился – как он выразился, я был «личным проклятием с самым беспокойным и непредсказуемым маршрутом патруля, который только можно выдумать». Изрядно же я заставил его побегать своими внезапными разворотами, судя по всему! О чём ничуть не жалею, разумеется, хотя всё равно нельзя не признать, что это было бесполезно. Но теперь это стало почти привычкой — дежурство за дежурством я гадал, появится ли таинственный незнакомец, из-за которого даже караулы не удваивали — он так и не убил ни единого человека, на доске разыскиваемых ни разу не мелькнуло даже обрывка информации на эту тему, там по-прежнему красовался только этот мерзавец Корво, Слэкджов и ещё несколько отъявленных головорезов. Из них всех на мастерство незнакомца мог претендовать разве что Корво, но убийца императрицы никогда не стал бы жалеть жизни простых стражников, так что он исключался сразу. Личность незнакомца продолжала вызывать неудержимый интерес у всех, он слишком будоражил всеобщее любопытство. Это странно, но мы... разговаривали. Сначала это были просто подколки, я не скрывал раздражения, открыто говоря, как меня выводит из себя его безнаказанность, на что он серьёзно начинал советоваться со мной, куда будет безопаснее затащить оглушённый патруль с ближайшей улицы — обязательно куда-нибудь на балкон повыше, или будет достаточно подворотни. Я предсказуемо злился, он негромко фыркал, выслушивая мой поток ругательств, но, как ни странно, это совершенно не мешало какому-то взаимному молчаливому подобию уважения. Он никогда не насмешничал над тем, что стражники его не замечали, не высмеивал их непрофессионализм, и хотя постоянно подначивал меня, но никогда по-настоящему не провоцировал. Я же, в свою очередь, смирился с его тягой к таинственности, и несмотря на то, что называл отъявленным головорезом, таковым на самом деле не считал, уважая его кодекс чести. И, если совсем начистоту, то мне нравилась его целеустремлённость, немногословность и проявление чувства юмора, которое граничило с насмешливой иронией. Если бы я мог, я бы, конечно, попытался поймать этого неуловимого незнакомца, но шансов у меня по-прежнему не было, даже более того, незнакомец становился сильнее. Возможно, мне просто казалось, но он начал быстрее двигаться, реже останавливаться на одном месте, а перемещаться начал ещё более непредсказуемо, чем раньше — иногда я готов был поклясться, что он каким-то образом ухитряется проходить сквозь стены или даже перемещаться какими-то ненормальными скачками, будто телепортируясь с одного места в другое. Скорее всего, просто воображение чересчур разыгралось, такая чертовщина даже для этого неуловимого нарушителя была слишком, но всё равно было как-то не по себе временами. Однако, как бы удивительно это ни звучало, его компания мне нравилась. Он взял за правило останавливаться ненадолго позади меня, словно делая передышку в своём целеустремлённом продвижении вперёд, а я, в свою очередь, устраивался поудобнее в каком-нибудь тупичке на ближайшем поваленном ящике и закуривал, разглядывая серые от пыли камни стен или смотря в окно. - Ты много куришь, - заметил он ещё в самые первые дни нашего своеобразного общения. - Помогает? - Нет, - признал я, делая очередную затяжку. - Но сам процесс успокаивает. Ты решил не только не убивать, но и пропагандировать здоровый образ жизни? - А что тебя в этом предположении не устраивает? - тонкая усмешка в тоне всегда была очень хорошо слышна, у незнакомца был выразительный голос — может быть, так казалось из-за того, что я не видел ни его лица, ни жестов. - Что, совесть за невинно удушённых замучила? - я фыркнул, стряхивая пепел привычным движением пальцев. - По-твоему, у «бандита без гроша в кармане, обтяпывающего в городе свои грязные делишки», может быть совесть? - он до того хорошо процитировал мою интонацию, что захотелось отвесить ему хорошего пинка. - Видимо, совесть ты променял на память, - съязвил я. - Ты каждое моё слово запоминаешь до последней буквы? - Только те, что ты повторяешь больше двенадцати раз, - невозмутимо парировал он. Проклятье, мои губы сами дрогнули в усмешке, этот незнакомец действительно располагал к себе. - А то, что ты наглый, беспринципный преступник, бессовестно ворующий всё, что плохо лежит, ты тоже запомнил? - Седьмой раз из двенадцати. Осталось ещё пять, и обязательно запомню, - абсолютное спокойствие и деловой тон. Я наклонился, поднял с земли камешек и не глядя швырнул назад, туда, где примерно чувствовал собеседника, но тот только посмеялся, сдвигаясь, наконец, с места и неторопливо уходя. Он никогда не прощался, никогда не здоровался, он всегда словно проходил мимо, и в этом тоже была какая-то своя притягательность момента. Чаще всего он даже не начинал разговор первым, и я удивительно быстро привык к его ненавязчивой временной компании. - Всё никак не угомонишься, висельник? - Я уже сбился со счёта наших встреч, и казалось, что прошло месяца четыре с тех пор, как мы начали наше своеобразное общение, хотя на деле не было и двух. В этот раз пришлось усесться на подоконник старого, полуразрушенного дома и смотреть в окно, из-за узкого коридора незнакомцу пришлось сократить комфортную для него дистанцию и подойти ко мне ближе. Наверное, это был даже какой-то знак доверия, поскольку я мог бы поклясться, что увижу его, если обернусь, прятаться тут совсем некуда. Хотя с этим невозможным человеком я уже ни в чём не уверен! - У тебя очень однообразная фантазия на прозвища, - хмыкнул он, останавливаясь где-то у противоположной стены. - А как мне ещё тебя называть, если твоё имя — тайна страшнее мертвяка в ярости? - я иронично хмыкнул, высекая искры для того, чтобы зажечь сигарету. За все наши встречи я успел немного изучить его характер, отметить волю, внутреннюю силу, целеустремлённость, уверенность в себе и налёт какого-то ироничного одиночества, но так и не узнал даже крохи информации о том, кто он такой. - Ты прекрасно обходишься и без имени, - насмешливо ответил тот, предсказуемо уйдя от ответа даже с некоторым изяществом. - А твоё имя я знаю. - Так вот куда пропал мой бумажник! - рыкнул я, едва не сломав в пальцах сигарету. От желания обернуться я уже успел себя отучить, так что голову повернуть не попытался. - Вообще-то тебя вся смена по имени зовёт, - справедливо заметил нарушитель, и несмотря на то, что веселье он попытался скрыть, я всё равно услышал отголосок смеха в его тоне. - Ты ещё и подслушиваешь? И не пытайся уйти с темы воровства! - я точно знал, что этот наглец не гнушается тащить всё, что ценно и не прибито к полу, что даже в чём-то объяснимо, усыпляющие дротики наверняка немало стоят... Тьфу ты, ещё оправдывать его не хватало! - Сложно удержаться от подслушивания, когда вы рассказываете такие замечательные истории. Твоё увлекательное повествование о том, как ты чуть было не поймал этого Корво Аттано, меня так рассмешило, что я чуть было себя не выдал... - Придурок, - уже тише рыкнул я, прикусывая губу и не зная, то ли смеяться, то ли снова кинуть в него чем-нибудь потяжелее. К сожалению, я в него всё равно никогда не попадал, ощущение его местоположения было расплывчатым и довольно примерным. Подумаешь, приукрасил немного преследование одного из чумных мертвяков! Кому не хочется прослыть героем, который едва не поймал мерзавца, убившего императрицу? - Но знаю я о тебе только то, что тебя зовут Инри, - более миролюбиво продолжил он. - Ты никогда о себе коллегам не рассказываешь, хотя они за время дежурств выболтали уже всё, что могли, раз по пятьдесят. Откуда ты? Обычно на такие вопросы я не отвечаю вовсе, высказываясь настолько резко, что ко мне быстро перестали приставать с желанием услышать что-нибудь о моём прошлом. Не то чтобы у меня были какие-то интригующие тайны, просто... я опасался рассказывать о себе, будто из-за того, что я сохраню это в тайне, всё обойдётся. Абсурдно звучит, да. И по-детски. Хотя сейчас почему-то не было привычного нежелания говорить, ведь, в конце концов, этот нарушитель закона — как случайный попутчик на пароме, такому не опасаешься говорить то, что никогда бы не сказал даже друзьям. Да и что толку ему от информации обо мне? - Здешний, - неохотно буркнул я. - Была квартира в богатеньком квартале у южного моста, там, где все эти особняки высшей знати. Сам-то откуда? - после красноречивой молчаливой паузы я хмыкнул: - А, ну да, ты же у нас таинственный и беспощадный... - С Серконоса, - спокойно ответил он, и хотя не последовало никаких уточнений, я несказанно удивился, это была первая кроха информации, которую мне удалось выведать, пусть и случайно. И хотя ему ничего не стоило соврать, я почему-то был уверен, что он говорил правду. - Почему ты так не любишь рассказывать о себе? - Кто бы говорил! - огрызнулся я. Повисло молчание, но я в нём не ощущал никакой неприязни, хотя по логике вещей она должна была присутствовать. Да уж, кто, как не этот преступник поймёт моё нежелание говорить на эту тему! Молчание затянулось, затем я, наконец, почувствовал, как сгусток холода позади начинает удаляться прочь, и неожиданно для себя негромко произнёс: - Сестра у меня осталась. Потерял её из виду при блокаде соседнего квартала недалеко от дома. Он остановился, молча слушая и не пытаясь перебить, но я больше ничего не сказал. Странно, но это было легче, чем я думал, хотя где-то глубоко внутри начало саднить от давящего и тоскливого чувства тревоги, успевшего за всё это время слегка притупиться. - Она погибла? - всё же нарушил молчание незнакомец с абсолютным спокойствием в голосе. - Я что тебе, предсказатель? - грубее, чем хотелось бы, отрезал я. Вытащил третью сигарету из пачки и нервно, дёргано закурил, чувствуя, что настроение стремительно падает. Холод за спиной безмолвствовал, и я вздохнул чуть спокойнее: - Не знаю. Не смог её найти. Даже если она осталась в том же районе, там сейчас полно мертвяков, а отряд зачистки ради одного простого человека собирать не будут. Одному не пройти. - Глубокий никотиновый вдох, неспешный долгий выдох, я прикрыл глаза, потирая лоб тыльной стороной запястья и не обращая внимания на пепел от сигареты, сыплющийся из-за этого жеста на мои волосы. - Если я не рассказываю... то кажется, что она ещё жива, хотя я знаю, что шансов почти нет. Глупо, да? Сильная рука неожиданно опустилась на моё плечо, и я вздрогнул, пропустив тот момент, когда холод переместился вплотную к моей спине. Пальцы крепко сжались, будто встряхивая, тепло руки чувствовалось даже сквозь плотную ткань мундира, и в следующую секунду холод уже удалялся прочь. Незнакомец так ничего и не ответил, но это было лучшим, что он мог сделать – просто рука на плече, пара секунд крепкого пожатия и предоставление одиночества. Да, история моей семьи банальна, таких в непростое время свирепствования чумы просто пруд пруди, но незнакомец всё же выказал дань уважения моей потере — кратко, спокойно и ненавязчиво. Почему-то стало немного легче. Следующие две встречи мы, не сговариваясь, обходили тему семьи, что, похоже, устраивало нас обоих, так что мы привычно переругивались, точнее, я разражался всевозможными проклятиями в его адрес, а он посмеивался и подначивал, как делал всегда. А после этих встреч он пропал не на два-три дня, как делал обычно, а почти на неделю, я даже начал испытывать странное чувство лёгкого беспокойства. В конце концов, пришлось признать, что я действительно привязался к преступнику и даже волнуюсь о его благополучии, что является прямым доказательством моей непригодности к службе в городской страже. Но, откровенно говоря, только с этим незнакомцем я почему-то ощущал себя самим собой. Было совершенно не важно, что он обо мне подумает, как воспримет мои слова, ему от меня не нужно было ровным счётом ничего, так же как и мне от него. Странное чувство свободы рождает невольное ощущение связи, общности, будто мы были знакомы всегда, полностью друг друга понимая... Тьфу, мне всегда чушь лезет в голову, когда достаётся дежурство на узком ограниченном пространстве, вроде этого балкона апартаментов Гальвани! Не иначе как привычное ощущение холода за спиной навеяло эти мысли о давно не появлявшемся незнакомце. Стоп... Холода? - Мёрзнешь на посту? – спокойный и уже ставший привычным голос заставил меня вздрогнуть, я машинально начал оборачиваться и едва успел остановить движение на середине, балкон был небольшим и деваться незнакомцу было некуда. Он, судя по моим ощущениям, успел среагировать и сейчас находился на самом краю перил вне моего поля зрения, готовый прыгнуть вниз – это успокаивало, раньше он подступал ко мне совсем близко, и казалось, что мне через секунду просто воткнут меч в спину или снова придушат. - Явился, - пробормотал я, медленно опираясь на бортик, окаймлявший балкон, и невидящим взглядом смотря вниз. Как я ухитрился не заметить, что Ренард и Дайрен, патрулирующие дорогу перед домом врача Гальвани, куда-то исчезли? Только что были здесь! – Не прошло и месяца... - Ушам своим не верю, - усмешка в голосе была настолько тонкой, что казалась улыбкой. – Инри, ты по мне скучал? - Устал гадать, какую пакость ты задумал, если для неё понадобилось столько времени, - фыркнул я. – Прогулялся по полностью заблокированным кварталам и остался незамеченным армией зомби? Переплыл реку своими силами, игнорируя Дануоллский мост? Забрался в дом Лорда-Регента и стащил его золотой ночной горшок? - А у него есть золотой ночной горшок? – немедленно заинтересовался тот. Я только фыркнул: - Не знал, что ты веришь любому слуху, который бродит по этому чумному городу! Чужой его побери, я и правда рад, что с ним всё в порядке. Неужели мне так осточертело одиночество, которое даже мои коллеги были не в силах развеять? Холод без предупреждения подступил ближе, потом обосновался прямо позади меня, я даже невольно напрягся, а затем в поле моего зрения неожиданно появилась рука с зажатым между пальцев грязным листком бумаги, сложенным вчетверо. - Что это? – с нескрываемым удивлением спросил я, отстранённо изучая руку – первое, что я вообще видел из относящегося к незнакомцу, до этого момента он был ничем, кроме холода за спиной. Даже когда меня душили, мне по понятным причинам было не до рассматривания рук на моей шее... Рука как рука, длинные аристократические пальцы с мозолями от занятий мечом, рукав явно принадлежал плащу или накидке из плотной непромокаемой китовой кожи, она не издавала шороха при ходьбе и была в действительности очень дорогой вещью. Получается, нарушитель – кто-то из высшей знати, не сторонившийся ежедневных тренировок с холодным оружием? Впрочем, уже по манере речи можно было понять, что он не простой матрос! На ум почему-то пришёл Дайрен, хотя я точно знал, что это не он – несколько раз холод за спиной сочетался с Дайреном у меня перед носом, это никак не мог быть один и тот же человек, но зато можно попробовать его расспросить. Я сам не был силён во всех этих хитросплетениях аристократических родов, и он мог бы здорово сузить круг поиска... - Прочитай, - негромко сказал незнакомец почти что мне на ухо, ему приходилось стоять ко мне достаточно близко, чтобы протянуть лист бумаги и не попадать в поле зрения. Меня сильно обеспокоил его тон, в коротком слове проскальзывала печаль – редкая эмоция для наших лёгких разговоров, и мне стало не по себе от дурного предчувствия. Тем не менее, бумагу я взял, больше ничего не спрашивая, только машинально отметил про себя, что незнакомец остался прямо за моей спиной, а не отошёл назад, насколько позволял балкон. А когда я развернул грязный листок, оказавшийся письмом, я едва не выронил его из внезапно задрожавших пальцев – почерк сестры я узнал бы из тысячи. Мои родители погибли, когда мы были детьми, единственным родным человеком была моя Лана, и получить от неё письмо после стольких недель терзаний и мучения от невозможности попытаться её найти... я готов был получить это письмо из рук хоть самого Чужого, не то что нарушителя закона, главное что оно было от моей Ланы! Сотни вопросов взвились в моём сознании, но немедленно померкли, безнадёжно проиграв неровным, кривым строчкам, которые были написаны затупившимся карандашом с мягким грифелем. «Инри, каждый день я молюсь всевышнему, чтобы ты нашёл меня, но... тебе нельзя этого делать. Квартал полностью закрыт, люди обезумели от чумы, сюда невозможно дойти невредимым, тебя тут просто убьют! Мне повезло добраться до чердачной комнатки над старым магазинчиком антиквариата, но даже учитывая то, что я почти не выхожу отсюда, мне становится всё сложнее оставаться незамеченной. Знаешь, что придаёт мне храбрости? Ты, Инри. Я ведь помню, как мама переживала из-за того, что ты слишком доверчив и нерешителен, а теперь ты служишь в городской страже, и... я горжусь тобой, братик. Ты стал совсем взрослым, а я даже не заметила. Не переживай за меня, ты никогда не был и не будешь виноват в том, что страже пришлось забаррикадировать наш квартал из-за очередной вспышки болезни. Люблю тебя. Не дай себя убить, слышишь? Лана» ...Я перечитал письмо раз пять, прежде чем смог опомниться и осознать, кто именно принёс мне это письмо. - Ты её видел? – я не узнал свой голос – лихорадочный, хриплый, слегка сдавленный, но это сейчас меня не волновало. – Где она? С ней всё в порядке? – не услышав ответа, я одной рукой вцепился в металлический бортик и рявкнул: - Да говори ты уже, наконец! Незнакомец едва слышно выдохнул воздух за моей спиной и после почти невыносимой для меня паузы медленно произнёс: - Она... мертва. Я нашёл её тело в той самой каморке над антикварной лавкой, и если бы не записка, не обратил бы внимания. – Снова пауза, и продолжение: - Она заболела чумой, но, судя по всему, перед смертью не мучилась, ослабла от голода раньше, чем стала плакальщицей. Я застыл, неспособный даже вздохнуть. Так долго надеяться на любую весть от сестры – и получить такое... «Мертва». ...Он не зря стоял прямо у меня за спиной, я попытался развернуться, я просто задыхался от боли, как он посмел отнять у меня надежду?! Он даже не представляет, как много для меня значила Лана, что он мог знать о семье, о любви, о том, как сложно было жить без родителей в то время, как город погибал в агонии чумы и хаоса! Как он... как... Кажется, я что-то кричал, бившись в его руках, пытался развернуться, пытался добраться до этого безжалостного убийцы, а он держал мои руки за спиной профессиональным захватом и просто ждал, когда у меня иссякнут силы. Он молчал. Я не помню, сколько времени меня ослепляла боль, но когда я немного пришёл в себя, то обессиленно откинулся назад, на своего мучителя, и прикрыл глаза, совершенно не стесняясь своих слёз. Сестра была не права, я не повзрослел, я всё так же наивен, как ребёнок, я ведь правда верил, что с ней всё в порядке, вопреки любой логике и здравому смыслу, я просто не хотел принимать правду... Пустыми глазами я какое-то время смотрел вверх, на пронзительно-голубое небо, по которому изредка пролетали одинокие пугливые птицы, и машинально отметил, что незнакомец выше меня, ещё немного – и я мог бы откинуть голову ему на плечо. Докатился, Инри Райворд, рыдаешь на груди у преступника, который скрутил твои руки так, что тебе в жизни не вывернуться. - Отпусти, - очень устало попросил я, снова прикрывая глаза. Он не пошевелился, но после паузы негромко произнёс около моего уха: - Мне жаль. - Тебе жаль?! – снова вспыхнул я, рванувшись из его захвата, впрочем, всё равно безуспешно. – Что ты можешь знать о потерях, ты, преступник, играющий с городом как с игрушкой, гуляющий, где вздумается, и делающий, что нравится?! - Я потерял любимую, - негромко произнёс он тем же спокойным тоном, в котором сквозила печаль. – Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Силы снова иссякли, на сей раз окончательно, и если бы не он за моей спиной, я бы просто осел на холодный каменный пол балкона, не способный стоять прямо. Только тогда он медленно отпустил мои руки и аккуратно поддержал за плечи, усаживая меня у перил, всё ещё не позволяя оборачиваться. Я сообразил, что безжалостно смял драгоценный лист бумаги и поспешно разжал руку, но, к счастью, письмо осталось целым. Холод позади меня отступил на несколько шагов, собираясь уходить, и, наверное, это было правильным... Странно, ощущал я его всегда как холод, а когда он держал меня за руки, его пальцы были тёплыми, как у всех нормальных людей. Я был не прав. Лучше знать, что случилось с Ланой, чем бесконечно терзаться ложными надеждами и изводить себя несбыточным желанием пробиться в родной квартал. Совершенно забывшись, я обернулся к незнакомцу, но балкон был уже пуст, хотя я готов был поклясться, что долю секунды назад я слышал его дыхание позади себя. Удивления это не вызвало, я сейчас не был на него способен. - Спасибо, - произнёс я в пустоту, машинально гладя уголки старого листка бумаги, принесшего мне последние вести от Ланы. *** Я взял на работе отгул на неделю, не готовый к риску патрулировать улицы в таком состоянии, и, как ни странно, одиночество помогло, хотя все как один твердили, что будет хуже. Дайрен вообще порывался вытаскивать меня из своей берлоги каждый вечер, пока я внятно не разъяснил ему, что мне это не нужно, тем более что никогда не получал удовольствия от попоек. Я относился к тому типу людей, которых алкоголь не раскрепощает, а, наоборот, замыкает в себе, так что в пьяном состоянии мне, наверное, вообще выброситься из окна бы хотелось, а так я постепенно отходил от страшной новости, которую так неожиданно получил. Перед незнакомцем я собирался извиниться при следующей встрече и заодно ещё раз поблагодарить, он действительно оказал совершенно неоценимую услугу в это непростое время. Конечно, верхом наивности было думать, что он полез в тот квартал только ради меня, наверняка у него были и свои дела, но всё равно это письмо и знание, что Лана не мучилась, были для меня просто бесценными сокровищами. «Я потерял любимую» - так он сказал? Что ж, судя по его реакции на мою вспышку ярости, он и впрямь знал, что я чувствую. С завтрашнего дня я собирался заступить на службу, так что надо было прекращать пялиться на догоравший закат из окна моей маленькой казённой квартирки и размышлять обо всём подряд. Я тяжело поднялся с подоконника, напоследок вдохнув немного затхлого влажного воздуха, которым тянуло с реки, и небрежно прикрыл створку, я не боялся сквозняков. Кружку с недопитым дрянным кофе – на тумбочку, табельное оружие – под кровать, форму – на стул рядом, чтобы с утра долго не собираться, и я с удовлетворением растянулся на жёстком матрасе, надеясь быстро уснуть. Я понял, что мне почти это удалось, когда сквозь полудрёму услышал отдалённые крики стражи «держи его!», «окружайте», «не дайте ему уйти», бряцанье оружия и топот нескольких ног. Кого-то поймали, загоняют в угол... Здесь, на набережной, у стражников всегда было численное преимущество, так что я только недовольно поморщился, пытаясь отвлечься от шума, моё вмешательство явно не требовалось. Обратно в сон мне не дал провалиться выкрик одного из стражников где-то неподалёку «стреляю!» и оглушительный звук выстрела, за которым немедленно последовало изумлённое «невозможно!» и недоумённое «куда он делся?!» А потом меня буквально подбросило на кровати, потому что я из-за сна не обращал внимания на привычное ощущение холода, думал, что просто тянет с окна речным воздухом. Незнакомец здесь – неужели именно его ловит стража? Но он же всегда так осторожен и совершенно бесшумен, как его заметили?! Сориентироваться я не успел – сильная рука толкнула створки моего окна, и преследуемый законом нарушитель буквально ввалился в мою полутёмную комнатку на третьем этаже, неуклюже задевая тумбочку и разбивая пустую кружку из-под кофе. Словно не замечая этого, он упал на колени, опираясь рукой прямо на осколки, а затем с едва слышным стоном рухнул на пол, так и не заметив того, что квартира была обитаема. Я во все глаза смотрел на человека, лежавшего лицом вниз на полу моего жилища, было видно только разметавшиеся из-под сползшего капюшона тёмные волосы до плеч и плотную приталенную накидку из китовой кожи, но я чувствовал холод, знакомое немного потустороннее ощущение, исходившее от него. Это был именно он! А потом я заметил, что под ним растекается тёмная, почти чёрная в сумраке лужа крови, и на время выбросил из головы все лишние мысли. За оружием я даже не потянулся, бросился сразу к буфету, где лежал выделенный мне на эту неделю эликсир Соколова, гладкая узкая колба жалобно звякнула от неосторожного обращения, но я знал, что стекло было довольно крепким. Не обращая внимания на кровь, я рывком перевернул его на спину и чуть не заорал, потому что на меня смотрел жуткий металлический череп вместо лица, и только спустя два бешеных удара сердца я понял, что это была маска, какая-то сложная, явно сделанная на заказ. Значит, он не полагался на то, что неуловим, перестраховывался в любом случае... Впрочем, на маску сейчас было плевать, он был серьёзно ранен в живот и получил пару глубоких порезов на руках, ему нужно было выпить эликсир. Бесцеремонно сдвинув металлический череп вверх, чтобы получить доступ к губам, я сдавил пальцами челюсть, открыл его рот и быстро влил заживляющий эликсир, надеясь, что не опоздал. Кожа под моими пальцами была горячей, странное сочетание холода и жара невольно будоражило мысли. А ещё... он ведь беспомощен, верно? Ничто не мешает потянуть маску ещё выше и узнать, наконец, кто скрывается за ней... Зная, что эликсир действует быстро, я без лишнего промедления ухватился за металлический край, потянул выше, но мгновенно замер, потому что мне в подбородок снизу упёрся холодный металлический кончик арбалетного болта. И судя по тому, что на хрупкую иглу он не похож, это был вовсе не усыпляющий дротик... - Просто оставь маску в покое, - шевельнулись обветренные губы незнакомца, голос был ещё слаб, но направленный на меня компактный арбалет не дрогнул ни на дюйм. Проклятье, когда он успел его достать? - Ладно, - сквозь зубы пробормотал я, опасаясь слишком активно двигать челюстью. Очень-очень медленно я потянул маску обратно, закрывая его лицо, из которого успел рассмотреть только волевой подбородок и тонкий изгиб губ, побелевших от болевого шока. Даже показалось, что я знаю его, но так всегда было с масками... Сквозь прозрачные стёкла в глазницах я заметил отблеск прищурившихся тёмных глаз, и арбалетный болт медленно ослабил давление на мой подбородок. Не прося помощи, он попытался сесть, но одного эликсира при его ранах было мало, так что получалось у него плохо, мне пришлось вмешаться и помочь ему приподняться. До кровати тащить было слишком далеко, так что я просто усадил его у стены, после чего поднялся и закрыл окно на задвижку, внизу всё ещё была суматоха и перекличка стражников, взявшихся прочёсывать улицу. Вряд ли они заявятся сюда, но исключать такую вероятность, конечно, было нельзя. И как этот вор ухитрился сюда забраться? Постояв у закрытого окна, я подошёл к небольшому канделябру и по очереди зажёг несколько свечей, боковым зрением заметив, как недовольно передёрнул плечами незнакомец, но сидеть в привычной ему полутьме я не собирался. Вряд ли он сейчас способен мне возражать... Хотя арбалет у горла – неприятная штука. - Как ты ухитрился попасться? – я пытался вспомнить, куда закинул аптечку после прошлого раза, когда мне пришлось перебинтовывать свою рану, полученную по глупости в короткой стычке с обезумевшим выжившим, в результате пришлось лезть под кровать. Когда я выудил оттуда потрёпанную коробку и обернулся к незнакомцу, я с удивлением заметил, что его рука лежит на взведённом арбалете, который хоть и не направлен точно на меня, но его определённо осталось только слегка приподнять для точного выстрела. Я скривился, выразительно глянув на арбалет: - Что, убивать меня собрался? Чего медлишь? Он помолчал, справляясь с дыханием, после чего кратко ответил: - Пистолет. У тебя под кроватью. - Разумеется, мне гораздо приятнее застрелить человека, приведя его перед этим в сознание, а то никакого удовольствия от убийства... Тьфу, - я плюхнул коробку перед ним и сам сел на пол рядом, не обращая внимания на то, что штаны запачкаются в крови, всё равно успел заляпаться, пока поил незнакомца эликсиром. - Почему ты меня не выдал? Я на секунду замер, только сейчас осознав, что мне и в голову не пришло сдать умирающего, беспомощного нарушителя закона патрулирующей внизу страже. И я понятия не имею, почему! Умеет же он задавать неудобные вопросы... - Интересно, почему этот вопрос возник только сейчас, - хмыкнул я, чувствуя себя неуютно от жуткой маски-черепа, она мне почему-то очень не нравилась. - До этого у тебя не было такой возможности, но ты пытался. Сейчас... у тебя бы получилось. Почему ты не воспользовался шансом? Я болезненно поморщился, вспомнив недавние события. - Считай это платой за вести о сестре. Видимо, его полностью устроил такой ответ, потому что он заметно расслабился, даже слегка откинул голову к стене, переводя дыхание. И в самом деле, почему я его не выдал? Этот шанс у меня может быть единственным, да что там – любая встреча может оказаться последней! «Мне жаль». Может, я и наивный идиот, однако уяснил одну вещь навсегда: начатое надо доводить до конца, не бросая на половине и не терзая себя сомнениями, если решение принято. А в том, что уже решил, я был уверен. Самокопание придётся отложить на потом. - Тебя надо перевязать, - повелительным тоном произнёс я, открывая аптечку. – Надеюсь, ты не собираешься наставить на меня арбалет за то, что я сниму с тебя плащ? Только сейчас я обратил внимание на то, что перевязать рану будет не так-то просто, незнакомец был экипирован как настоящий ассасин, длинная кожаная накидка на поясе была перехвачена крепким ремнём с множеством креплений, на груди под ней виднелась какая-то перевязь наискось, всё это увешано связками арбалетных болтов, компактными коробками для пуль, ножнами для кинжала и Чужой знает чем ещё. Некоторые крепления были пустыми, я догадался, что одно из них для арбалета, а остальные для эликсиров, которых сейчас не было. Я заметил даже две гранаты и пружинную мину в отдельном кожаном мешочке – да он этим арсеналом может даже с нашими «боевыми цаплями» воевать! - И после этого ты утверждаешь, что никого не убиваешь? Тот перехватил мой взгляд и хмыкнул, болезненно дёрнувшись от боли в животе, но ответил прямо и довольно холодно: - Я не утверждал, что никого не убиваю. – Мне стало не по себе от этой фразы, городская стража очень сильно недооценила этого гуляющего на свободе нарушителя закона, и я впервые задумался о том, чтобы всё-таки сдать его ближайшему патрулю, но незнакомец нехотя добавил: - Борьба с мутировавшими речными моллюсками тоже преследуется законом? А у него есть гордость, невольно отметил я про себя, аккуратно расстёгивая ремень и осторожно откладывая его в сторону. Не хватало ещё самопроизвольного срабатывания пружинной мины прямо здесь! - Я уточню формулировку законов и потом тебе сообщу, - с едва заметной усмешкой ответил я, немного разряжая атмосферу. Взялся за полы его плаща, вопросительно глянул в лицо-маску, и тот нехотя отпустил арбалет, позволяя мне стянуть свою кожаную броню. Пришлось повозиться, осторожно выпутывая руки из рукавов, его движения были сильно ограничены ранами, но сообща мы управились довольно быстро. Моему взору открылся добротный жилет из плотной ткани, облегающие кожаные штаны, не стеснявшие движений, и высокие до колена сапоги с мягкой, но толстой подошвой. Если бы я не знал, что он не убил на моей памяти ещё ни одного человека, я бы точно решил, что передо мной наёмный убийца, и вдобавок настоящий профессионал своего дела. Впрочем, может, он использует свои навыки не для того, чтобы убивать, а просто для незаметных перемещений в городе? Опять я пытаюсь его оправдать! Поднявшись, я вернулся к столу, захватил с него канделябр и поставил на пол рядом с незнакомцем. Тот недовольно покачал головой, потянулся его отодвинуть, но я цепко схватил его за запястье, пресекая движение. Мои пальцы буквально пронзило потусторонним холодом, и я инстинктивно отдёрнул руку, не понимая, в чём дело, однако даже в тусклом свете шести свечей я заметил странную татуировку на тыльной стороне ладони незнакомца, что сильно меня озадачило. Татуировка... холодная? - Что это? – спросил я, указывая на странный узор, состоящий из плавных перегибов, оканчивающихся острыми шипами. - В чём дело? – вроде бы ничего не изменилось, но незнакомец явно напрягся, следя за мной из-под жуткой металлической маски. Неужели он берёт пример с этих верующих психов Аббатства Обывателей, которые тоже постоянно носят маски? Я снова прикоснулся к татуировке и отдёрнул руку, чтобы её перестал прошивать замогильный холод. - Помнишь, я говорил, что чувствую тебя? – дождавшись едва заметного кивка, я продолжил: - Я чувствовал холод. И эта штука сейчас чуть не приморозила мне пальцы... Что это такое? - Просто татуировка, - после паузы ответил он, не желая распространяться на эту тему, вторая рука при этом незаметно оказалась совсем рядом с арбалетом. А я смотрел на его перевязь, к которой было прикреплено шесть странных небольших предметов, похожих на невинные костяные поделки, и внезапно всё понял. - Чужой. Ты поклоняешься Чужому, - только так можно было сложить все части головоломки в одно целое. Я не относился к верующим и уж тем более не верил в сверхъестественные силы Чужого, но про его приверженцев ходило много странных легенд, в том числе о неуловимости и бесшумности. Хотя незнакомец никак не был похож на религиозного фанатика, костяные амулеты узнавались сразу, уж об этом Аббатство позаботилось, когда объявляло их вне закона. - Я никому не поклоняюсь, - спокойно ответил он, но его рука по-прежнему была слишком близко к лежащему на полу арбалету. Учитывая его скорость реакции, шансов у меня не было даже убежать, не то что успеть навредить, но я почему-то давно не опасался этого незнакомца - когда тебя были способны убить раз пятьдесят за последние два месяца, но не убили, как-то не до страха за свою жизнь. - Сними, - потребовал я, копаясь в аптечке, там очень кстати обнаружилась нераспечатанная упаковка основательно прокипячённой марлевой ткани, её можно было приспособить под бинты. - Ты адепт Аббатства Обывателей? - ничего не выражающий тон, безликая железная маска, ни единого движения. - А похож? - иронично хмыкнул я, доставая из коробки дезинфицирующую жидкость. - Впрочем, если хочешь, можешь не снимать, я могу прибинтовать твои амулеты прямо к дырке в животе, авось помогут ей затянуться быстрее. Пауза, мрачная усмешка, и он осторожно отстегнул перевязь, положив рядом с арбалетом. Мне осталось только распахнуть кожаный жилет, расстегнуть тонкую шёлковую рубашку, пропитавшуюся кровью, и осмотреть рану. Некрасивая и опасная, она, благодаря эликсиру, наполовину затянулась, даже пуля была почти вытолкнута из неё, виднелся почерневший металлический кончик, но нужна была перевязка и ещё один эликсир как минимум. Подхватив грубые щипцы, я подержал их над пламенем свечи, прокаливая, после чего глянул незнакомцу в лицо и мрачно сказал: - Придётся терпеть. - Крови я не боялся, раны видел постоянно, так что никакие трясущиеся руки и обмороки мне не грозили. Пулю я подцепил со второй попытки, раненый только судорожно и резко вдохнул воздух, но не дёрнулся, зная, что от этого будет ещё больнее. Судя по старым шрамам на груди, ему и не так доставалось в прошлом... Некоторые рубцы были рваными, кожа в прошлом была сильно обожжена — он что, выбрался из пыточной камеры? После извлечения пули оставалось только обработать рану и перевязать, этот процесс прошёл довольно бестолково, потому что незнакомец особо помочь мне не мог, а мне приходилось практически его обнимать, чтобы нормально наложить бинты на его торс. Проклятье, почему он такой расслабляюще тёплый?.. - Инри? Я вздрогнул, осознав, что замедлил бинтование на очередном витке, почти обнимая его, наши тела ещё не соприкоснулись, но я чувствовал притяжение удивительной смеси ощущений — потустороннего холода и тепла его тела. Хотелось почувствовать это сильнее, пройтись ладонями по этой испещрённой шрамами груди, обвести их пальцами, а потом прижать это сильное и непокорное тело к себе... Я вздрогнул повторно, испытав спасительный приступ злости на себя — нашёл когда раскисать, да ещё и с кем! И, между прочим, он потерял «любимую», а не любимого, так что стоило заткнуть свои извращённые мысли и добинтовать нормально! - Тебя пытали? - я уже давно не был легко краснеющим подростком и сделал вид, что заминка была из-за того, что я обратил внимание на необычные шрамы. Перевязку я заканчивал спокойно, контролируя каждое движение, чтобы снова не попасть в неловкое положение. - Ты считаешь, что подобный вопрос уместно спрашивать у человека, о котором ты ничего не знаешь, даже его имени? - а какой спокойный тон... Я окончательно отнёс его в категорию высшей знати или как минимум воспитанного в той среде. Чей-то личный телохранитель, быть может? - Именно поэтому и считаю уместным, - хмыкнул я. Я же рассказал ему о сестре именно поэтому, в конце концов! - А знаю я достаточно — ты вор и нарушитель закона, за что тебя давно за решётку упрятать надо. - Ты пытался снять маску, - первая едва заметная усмешка. - Значит, недостаточно. Я словно бы невзначай дёрнул бинт посильнее, заставив его с шипением втянуть воздух, и затем как ни в чём не бывало закрепил марлевые концы так, чтобы не растрепались. - Язвительный вор, - поправился я, бросая оставшиеся бинты обратно в коробку. Из-за маски послышался смешок: - А ты забавный. - Куда уж мне до вас, скучающих аристократов! По воцарившемуся ледяному молчанию я понял, что сказал это очень зря, незнакомец настолько трепетно относится к тайне собственной личности, что может за неё и убить, наверное, так что я, уже было поднявшийся, снова сел на пол напротив него. - Слушай, мне нет дела до твоих тайн, я до сегодняшнего момента вообще тебя не видел, да и не очень-то стремился. Но не жди от меня закрытых глаз и откровенного слабоумия, если ты заваливаешься ко мне с оружием на заказ и шёлковой рубашкой под плащом из китовой кожи. Говоришь ты тоже не как головорез с Боттл стрит, так что уж прости, что нечаянно посягнул на святыню твоей личности. Тема исчерпана? Секунд десять он молчал, изучая моё лицо, но после этого всё же кивнул, соглашаясь. - Вот и замечательно, - иронично хмыкнул я, поднявшись. - Займись пока порезами на руках, я попробую найти тебе второй эликсир Соколова. - Подхватив длинный плащ из дешёвой ткани, я вышел из квартиры, закрывая дверь на ключ. Если незнакомец мне не верит и почувствует угрозу, у него всегда есть возможность уйти через окно, а так дверь может на пару минут задержать патруль стражи, если всё же будет отдан приказ прочесать окрестные дома. Найти эликсир Соколова — ха! Как будто это было так просто! Воровать я не хотел, зная, что потом пропажу обнаружат и влетит тому, кто не уследил за колбой, а просить в долг и того глупее, придётся объяснять, зачем он мне понадобился. Ещё не хватало, чтобы меня начали подозревать в незаконной подпольной продаже эликсиров! Но если уж я взялся спасать этого незнакомца, дело нужно было доводить до конца. Чувствуя себя самым последним разбойником и постоянно оглядываясь, я зашёл в караулку стражи рядом с моим домом и забрал один из так называемых дежурных эликсиров, их выдавали под строгую отчётность на случай, если кого-то сильно ранят на посту. Надеюсь, мне повезёт, пропажу должны списать на этого висельника, который дал себя подстрелить и за которым недавно гонялась стража... К слову говоря, она всё ещё за ним гонялась, судя по тому, что караулка была пуста, так что можно было смело говорить о случайной прихоти удачи. Открывая дверь ключом, я гадал, увижу ли незнакомца у себя в квартире или он всё же уйдёт, несмотря на рану, у него не было особых оснований мне доверять, однако он остался на прежнем месте, только арбалет был перезаряжен — на сей раз в желобке для снаряда отблескивал сонный дротик, и незнакомец уверенно держал его наготове. - С тебя два эликсира, - проговорил я, скидывая плащ и бросая его на не застеленную кровать. - И не вздумай воровать их у стражи, мне не нужны проблемы! - достав заветную колбу, я протянул её незнакомцу. Тот, поколебавшись долю секунды, всё же принял её и приподнял маску, снова открывая волевой подбородок и тонкий аристократический изгиб губ. Два глотка — и колба была пуста. - Спасибо, - кратко поблагодарил он. Я только хмыкнул: - Колбы унеси с собой, иначе я буду арестован за твои прегрешения. И можешь переночевать, если не боишься, что пристрелю тебя во сне. - Спасибо за предложение, - кажется, это было подобие улыбки в голосе, - но этого не понадобится. - Незнакомец осторожно пошевелился, ощупывая наложенную повязку, и, видимо, остался доволен результатом, потому что поднялся на ноги самостоятельно. Я, не скрываясь, наблюдал, как он застёгивает жилет, возвращает на место перевязь с костяными амулетами, подхватывает дорогую накидку и надевает её, движения, несмотря на общую слабость, были точными и неуловимо грациозными одновременно. Арбалет он привычно зацепил за пояс, туда же отправились две пустых колбы из-под эликсира Соколова, последним штрихом он накинул на голову капюшон, становясь безликим силуэтом с жуткой маской в виде оскалённого черепа. Не хотелось бы встретиться с ним лицом к лицу в тёмном переулке... Не говоря ни слова, он распахнул окно, внимательно оглядел улицу под ней, после чего одним слитным движением забрался на подоконник — и исчез. Совсем исчез, буквально растворился в воздухе, будто стираясь из этой реальности. Шокированный, я быстрым шагом подошёл к окну, машинально прислушался к ощущениям и понял, что чувствую знакомый холод в стороне от квартиры, где-то ближе к концу улицы, но разглядеть в тенях этого неуловимого вора было совершенно непосильной задачей. Почему-то казалось, что он намеренно продемонстрировал мне свои умения, это был словно жест определённого доверия, после такого можно было забыть об арбалетном болте под подбородком. Незнакомец интриговал всё больше, и мне стало интересно, как он поведёт себя во время нашей следующей встречи. Изменится ли что-нибудь, или он по-прежнему заставит меня на него не смотреть? И, кстати, вернёт ли он мне эликсиры? Следующей ночью мне приснился этот незнакомец, и я понял, что моё воздержание излишне затянулось. Всего одна перевязка, несколько касаний красивого тренированного торса — и мне уже снится, как его губы обжигающе впиваются мне в шею, вырывая искренний стон и пробуждая ненасытное желание. Я не называл его никаким именем и не видел его лица, но чувствовал всем телом, он не позволял мне ни капли инициативы, он просто взял меня, перед этим заставив зверски помучиться от неудовлетворённого желания. Сильный, уверенный, даже дерзкий, он подводил меня к грани оглушительного оргазма и останавливался, я помнил его удовлетворённую улыбку на тонких губах, когда я прижимался к нему, со стоном прося большего... Проснулся я с учащённым сердцебиением и мокрыми простынями, словно вернувшись в юношеские годы военной академии. Если в этот момент незнакомец крался где-то по своим делам, его ждали крупные неприятности — я послал в его адрес столько проклятий, что он должен был от непрерывной икоты попасться всем патрулям города. И ладно бы если на одном сне всё закончилось, но с этим незнакомцем никогда не бывает просто! Сны подобного содержания мучили меня ещё неделю, один откровеннее другого, я стал раздражительным и всерьёз подумывал напиться, чтобы утром не помнить этой уверенной улыбки и того наслаждения, когда он входит в меня, вырывая мучительный стон, требуя движения навстречу... К счастью, через неделю меня всё-таки отпустило, и когда я смог нормально выспаться, то почувствовал себя совершенно другим человеком. Как же мне не хватало нормального сна! В кои-то веки я собрался заступить на дежурство с хорошим настроением, но насторожился, заметив на столе два эликсира Соколова. К ним был приложен листок бумаги, и я без колебаний пробежал глазами чёткие красивые буквы: «Слишком крепко спишь!» - Придурок, - фыркнул я, сминая записку в руке. Настроение почему-то не испортилось — не иначе как из-за того, что больше не надо беспокоиться из-за эликсиров. *** Несмотря на странности, незнакомец оказался достаточно вменяемым и не потребовал от меня отворачиваться при следующей встрече. Он по-прежнему слегка напрягался от излишне пристальных взглядов, но уже не хватался за арбалет всякий раз, когда речь заходила о его персоне. Это не помогло мне узнать о нём хоть что-то, но зато заметно снизило напряжение между нами, и... парадоксально и нелогично, но, пожалуй, я мог бы назвать этого безымянного преступника другом — тем, кто оказался ближе, чем собственный патруль. А если ещё и вспомнить сны, то куда уж ближе... Полностью я от навязчивых картин эротического содержания так и не избавился, они всё же иногда снились мне, и чем реже, тем более сильное впечатление они производили, но, как ни странно, в присутствии незнакомца я головы не терял. Якобы случайные встречи, осознание того, что он преступник, вечные беззлобные подколки и ирония, неожиданные уходы и приходы — всё это напрягало внимание, не давало раскиснуть и, честно говоря, доставляло неимоверное удовольствие. Вот так незаметно и без лишних потрясений я влюбился. Это чувство не имело ничего общего с тоскливыми ожиданиями встреч, ночными рыданиями в подушку или робкими попытками сблизиться с объектом любви — я не раз убеждался, что с этим незнакомцем ничто не может быть «как обычно». Хотя встреч я, разумеется, ждал, но если ощущение холода просто проскальзывало мимо, не приближаясь, я не чувствовал себя обманутым. Я ничего не ждал от него, он ничего не ждал от меня, это, наверное, должно было угнетать, но вместо этого давало какое-то странное ощущение контроля над своими чувствами и собственной жизнью, отсутствовала тяжёлая зависимость, которая бы тяготила нас обоих. И как же чертовски хорошо было в его компании! Мы привыкли к этому, как привыкают к лёгкому наркотику, нам не хотелось рушить хрупкий баланс, который нас устраивал, хотя мы оба понимали, что сильно привязались друг к другу. Мы не рассуждали, почему, даже наедине со своими мыслями – нам попросту было всё равно. Я привык на его вкрадчивое «скучал?» отвечать что-то вроде «даже облаву приготовил, чтобы поймать, но жалко тебя стало», и это означало «да, скучал». Он знал об этом и тоже поддерживал игру со своей стороны, не обременяя меня своим вниманием, не напрашиваясь на ненужные подтверждения нашей необычной привязанности. Он был странным, но совершенно очаровательным собеседником — помимо острого, цепкого ума он обладал широким кругозором и был прекрасно образован, вот уж когда я был благодарен отцу за то, что он не жалел для меня денег на частных учителей в своё время! Мы могли говорить об уходе за лошадьми, перескочить на обсуждение способа добычи китового жира, а в следующий момент спорить по поводу уместности дуэлей в военное время всеобщей мобилизации. О личном мы тоже говорили — я немного рассказал о сестре, даже спокойно спросил о его любимой, на что он кратко ответил только одно: - Её убили. Больше он не сказал ничего, никаких подробностей, но я и не пытался их узнать, понимая, что существуют вещи, о которых вообще никому невозможно рассказать. Незнакомец всегда был спокоен, легко показывал эмоции в тоне, если хотел, и так же умело их при необходимости прятал, я поступал схожим образом, это давало нам возможность попросту обходить неприятные темы. Под запретом была личность незнакомца, его прошлое и смерть его любимой, с моей стороны — мои любовные похождения и моя семья. Про собственную ориентацию я ему не сообщал, просто уводил разговор о девушках в сторону или прямо заявлял, что говорить на эту тему не хочу, он никогда не настаивал. Ещё мы не затрагивали тему религии, и хотя я допускал пару нелестных замечаний в адрес Аббатства Обывателей, он эту тему не поддерживал. Я, в общем-то, понимал, почему, связь с Чужим была очень серьёзным преступлением, с еретиками жестоко расправлялись во все времена, так что даже несмотря на то, что я Аббатству не принадлежал, эта тема не обсуждалась. Всё же это был удивительный человек. Дерзкий, ироничный, спокойный, сильный, он притягивал меня, а я по каким-то неведомым причинам притягивал его. Иначе зачем он всё чаще откладывает свои дела, убирает патрули вокруг меня, а потом проводит со мной по несколько часов, разговаривая или даже просто молча в моей компании? *** Как это часто бывает, устоявшееся на месяцы положение вещей меняет всего одна деталь, один случай, и мосты горят жарким пламенем, дороги назад существовать после этого уже не может. А началось всё с самого безобидного и весьма приятного события — меня повысили. Я и оглянуться не успел, как из обычного стражника, патрулирующего мрачные и грязные закоулки улиц, оказался приближен к особо охраняемым объектам и теперь чаще всего находился в зданиях, укрытый от палящего солнца и холодного дождя. Бдительности требовалось больше, но и патрулей было немало, хотя, как и следовало ожидать, незнакомца это не останавливало, зачистка просто занимала больше времени. В тот памятный день меня назначили на особо ответственное задание — патрулировать дом великого учёного, самого Соколова, чей дом был буквально набит охраной сверху донизу, поскольку учёный был очень важен для империи. Здесь были даже фанатики с этими странными штуками, похожими на громоздкую музыкальную шкатулку, осторожные вопросы привели к высокомерному ответу «она убивает еретиков», и никаких подробностей добиться не удалось. Я машинально подумал о незнакомце, затем прикинул количество охраны, и мне внезапно захотелось, чтобы он заявился сюда — как он справится с таким количеством стражи? Каждый раз, когда я выносил вердикт «невозможно», незнакомец с лёгкостью опровергал мою категоричность, что бы было сейчас? Видимо, кто-то услышал мои мысли, поскольку ближе к ночи я почувствовал холод вдалеке и понял, что воочию увижу, как незнакомец будет справляться с вызовом его способностям. Хотя не факт, что он направлялся именно сюда, меня-то он не чувствовал и мог просто проходить мимо, так что такой вариант тоже нельзя было исключать. ...Всё получилось не так гладко, как я предполагал, и гораздо прозаичнее, чем надеялся. Долгое время я смутно чувствовал, что незнакомец, пробравшись в дом, осторожно перемещается с места на место, оценивая обстановку, затем он надолго замер на одном месте, в самом тёмном углу и наверняка где-то наверху, увидеть его можно было не пытаться – видимо, он составлял план действий. А потом без всякого предупреждения рухнул стражник неподалёку от меня с каким-то сдавленным вздохом, что заставило моё сердце пропустить удар: неужели настал тот момент, когда незнакомец начал убивать?! Я рванулся к упавшему, бегло осмотрел его и едва не выдохнул с облегчением — он просто спал, это был усыпляющий дротик. Но так открыто снять стражника, которого в любой момент могут увидеть?! - Эй, в чём дело? - ко мне уже подбегал один из охранников, он не был из моего отряда, но мы довольно неплохо ладили. - У нас незваные гости, - с совершенно искренней злостью рыкнул я, обнажая свой меч. - Нарушитель! - рявкнул он погромче, чтобы привлечь внимание патрулей и немедленно схлопотал дротик в шею, я даже поморщился, по себе зная, как долго будет саднить место укола. Теперь я стоял уже над двумя усыплёнными телами, слышал, как начали тревожную перекличку патрули неподалёку, и тихо зверел от наглости незнакомца. Он что, не понимает, что если он будет создавать так много шума, на его выходки перестанут закрывать глаза? Почувствовав, что холод переместился, я немедленно направился в ту сторону, раздражённо гадая, свалюсь ли сейчас сонным мешком или всё же он подпустит меня к себе — в конце концов, он успел убедиться, что я его не выдам, хотя после таких выходок я начал в этом сомневаться. В том, что в его сторону иду именно я, был вообще-то неоспоримый плюс, фанатик в качестве проверяющего вряд ли устраивал нас обоих. Незнакомец почти слился с тенью позади каких-то больших тюков, арбалет наготове, безликая маска даже не отсвечивает, и если бы я его не чувствовал, то ни за что не заметил, попросту прошёл бы мимо. - Ты что творишь?! - прошипел я, нервно оглядываясь, мимо нас в любой момент могла пройти стоявшая на ушах стража, рыскавшая в поисках нарушителя, а моя форма была куда заметнее его плаща. - Тебе жить надоело, что ли? Он едва заметно вздохнул, словно его раздражало моё вмешательство. - Вас здесь слишком много, вдобавок в патруле двое фанатиков с их устройствами. При усыплении риск меньше. - Так эти устройства действительно могут тебе навредить? - признаться, я не верил, что это возможно, я как-то слышал одно из них, сочетание звуков было просто отвратительным, но физического дискомфорта не доставляло. - Уходи. - Он зарядил в арбалет ещё один сонный дротик и вскинул руку, готовясь к выстрелу куда-то мимо меня. - Ты идиот? - я за несколько резких шагов оказался прямо перед ним и с силой опустил ладонью арбалет вниз. - То, что тебя не нашли, ещё не значит, что они успокоятся, там храпят уже два тела! Ты, конечно, неуловим, но не настолько! - шипеть тоже можно было достаточно гневно, главное, чтобы не слишком громко. - Беспокоишься? – усмешка. Казалось, это обычная перепалка, но я был слишком зол, чтобы реагировать менее серьёзно. - Спросишь это ещё раз, когда будешь подыхать с дыркой от пули в животе, брошенный в карцер! Он, казалось, замкнулся, высматривая что-то за моим плечом, и холодно ответил: - Не подохну. А если и так, тебе-то что? О, я знал этот тон, чистой воды провокация — ему нужно было, чтобы я не мешал ему, и по логике вещей после его слов я должен вспылить, рявкнуть «делай что хочешь» и уйти, предоставляя ему отличную возможность как следует рискнуть своей шеей. Забери тебя Пустота, безмозглый незнакомец, что же ты творишь?! Значит, мне не должно быть до тебя дела? Я шагнул ещё ближе, резко дёрнул маску вверх, он успел схватить меня за запястье, останавливая движение на середине — чёрт, у него стальная хватка! — в плечо уже упирался арбалет, но это всё было уже не важно. Подавшись ещё ближе, я поцеловал его в губы — для этого не нужно было полностью срывать маску... На этот короткий поцелуй он не ответил, видимо, шокированный моей выходкой, но я зло толкнул его к стене и снова поцеловал, не делая попытки высвободить руку, придерживающую маску над верхней частью его лица. На второй поцелуй он неожиданно ответил, губы раскрылись навстречу, но если я думал, что являюсь хозяином положения из-за инициативы, то моментально забыл об этом — спустя секунду уже не я целовал его, а он меня — яростно, крепко, не давая вздохнуть, властно проходясь языком по моему, изучая ровный ряд зубов, я плавился в этом поцелуе, не помня, где мы находимся и зачем. Это не шло ни в какое сравнение даже с самыми откровенными снами, один поцелуй — и я уже не сдерживаю стона, подаваясь ещё ближе, совершенно непозволительно теряя голову... Мы прервались, чтобы глотнуть воздуха, наше дыхание смешивалось, и только тогда до меня дошло, что мы творим прямо во время тревоги. Арбалет в плечо мне больше не упирался, хватка на моём запястье чуть ослабла, близость незнакомца кружила голову, и я понял, что если прямо сейчас не отступлю, то погублю нас обоих. - Ещё раз открыто грохнешь кого-то — лично подниму тревогу, - хрипло прошептал я, собираясь с силами и резко отстраняясь. Развернувшись, я направился прочь, чувствуя, как слегка шумит в голове, нам ещё сказочно повезло, что никто не проходил мимо и не заметил нашего поцелуя, иначе объяснить это было бы трудно. Однако любое везение имеет свойство заканчиваться — едва обогнув тюки, я буквально нос к носу столкнулся с фанатиком в жуткой металлической маске, больно ударившись о его громоздкий музыкальный ящик. Чертыхнувшись, я отшатнулся от него, он вздрогнул, схватившись за гладкую деревянную ручку на своём устройстве, и мне пришлось срочно брать себя в руки. - Не подкрадывайся ко мне, - от души рыкнул я, избрав лучшую тактику защиты, то есть нападение. - А если бы я решил, что ты и есть тот самый нарушитель? - Ты слишком долго обследовал этот сектор, - вкрадчиво произнёс он. - Что ты нашёл? Я внутренне похолодел, уже осознав, что, скорее всего, попал в категорию подозреваемых, с религиозными фанатиками, в руках которых власть, это всегда было очень просто. - Услышал подозрительный шорох, - мрачно выдал я, настороженно оглядываясь вокруг, будто всё ещё искал источник звука. - Заметил крыс, но что-то мне подсказывает, что он где-то рядом... - Я тебя помню, - неожиданно высказался он, подозрительные вкрадчивые интонации сменились подобием удивления. - Тогда, перед резиденцией верховного смотрителя Кемпбелла у тебя скрутило живот. Некоторые люди чувствительны к разрушающему влиянию Чужого и медленно поддаются ему... Проклятье, почему именно сейчас?! Я в один миг ощутил себя балансирующим на краю пропасти, для Аббатства ничего не стоило заподозрить в отступничестве кого угодно, после чего несчастный уже никогда не выбирался из пыточных камер. Соображай, Инри, ну же! - Сейчас всё в порядке, но почему-то не по себе, - изменив тактику, признался я. – В ту ночь я тоже это чувствовал, какое-то мерзкое ощущение... – я пытался подобрать слова, - словно... кто-то наблюдает за мной. - Откуда? - резкий приказ, о да, фанатики умели приказывать, я едва не обернулся к незнакомцу, выдавая его местоположение, вместо этого просто заозирался, будто прислушиваясь к смутным ощущениям. Холод за моей спиной странно размылся, я чуть повернул голову, пытаясь понять, куда он переместился, но внезапно почувствовал лёгкий удар в спину, от которого по телу мгновенно разошлось ватное тепло. Я вздрогнул, но пространство вокруг стало таким тягучим и медленным, а тепло так приятно обволакивало тело, что я выронил меч и начал падать. Я ещё успел заметить, как яростно крутится на месте фанатик, не обращая на меня внимания, как побелели его пальцы на рукоятке заводной адской машины, как смутная тень мелькнула за его спиной... Прежде, чем потерять сознание, я скривил непослушные губы в подобии усмешки. Этот чёртов незнакомец всё-таки спас меня, усыпив на глазах у фанатика, теперь ситуация выглядела с точностью до наоборот – будто я верный приверженец истинной веры и обладаю смутным чутьём на того, кто связался с Чужим. Якобы испугавшись, что я его сейчас выдам, еретик исключил меня из игры, отличный план. Глухой удар об пол я, к счастью, уже не почувствовал. ...Позже он снова мне снился. Всё так же не видя его лица, я полностью отдавался его губам и жадным, ищущим рукам, я отказывался от пальцев, которыми он хотел меня растянуть, я требовал сразу его самого, срываясь на свистящий шёпот, и он больше не улыбался так насмешливо и дерзко, как раньше. Вместо этого он просто целовал меня, крепко, лишая воздуха до черноты перед глазами, а потом меня пронзало ощущение заполненности, и я дёргал его к себе за тёмные спутанные пряди, заглядывая в лицо без маски... заглядывая... - Да кто ты такой, крысы тебя сожри?! – в сердцах рыкнул я, отбрасывая от себя липнувшее ко мне одеяло. Всё же я обманывал себя, утверждая, что мне всё равно, кто он. Я хотел знать, просто уважал его право на тайну, не настаивая и не пытаясь подловить на невнимательности, чтобы сдёрнуть маску, да и вряд ли он бы позволил мне её снять. А вот если бы он снова лежал передо мной без сознания, вряд ли я бы колебался дольше пары секунд... Именно из-за этого жгучего желания я ближе к концу патруля не проигнорировал лёгкое ощущение холода, а обнажил меч и направился в ту сторону, настороженно оглядывая полуразрушенный пустынный дом в глубине грязной улицы. Я точно знал, что это не мой незнакомец, а что-то другое, возможно даже неживое, но точно как-то связанное с ним. Раньше я обходил стороной подобные места, предпочитая не связываться с силами, о которых не имел ни малейшего представления – служба в городской страже быстро отучила меня лезть, куда не следует, и геройствовать, когда не просят, но сейчас желание узнать о незнакомце хоть немного больше стало после того поцелуя слишком сильным. Оторваться от своих было легко, смена как раз заканчивалась, бдительность ослабла, и спустя пять минут я уже ступал по пыльному подъезду, пытаясь сориентироваться по своему весьма смутному чутью, куда мне следует направляться дальше. Вокруг было тихо, слишком тихо, и это напрягало всё больше, но я, стараясь не топать казёнными сапогами, начал подниматься по лестнице, готовый ко всему. Если я буду слишком долго отсутствовать, мой патруль забеспокоится, так что оставалось надеяться, что я не встречу здесь кого-то, кто убьёт меня мгновенно... Да и что такого страшного можно было встретить в старом заброшенном здании, кроме стаи вездесущих крыс? Я чуть было не пропустил нужный четвёртый этаж, направляясь выше, когда понял, что моя цель именно здесь, в одной из квартир, чья выбитая хлипкая дверь лежала прямо на лестничном пролёте. Всё это начинало мне чертовски не нравиться, но я всё же обнажил меч и медленно зашёл в заброшенное помещение, готовый к любой неожиданности. Квартира оказалась маленькой и абсолютно пустой – тесная ванная со сломанным краном и одна комната, уличные фонари сквозь провалы окон беспощадно высвечивали разруху и запустение. На полу валялись полусгнившие обломки мебели, два небрежно брошенных на пол матраса уже давно никем не использовались, и только светильник на потемневшем от времени комоде был относительно целым. Стены традиционно исписаны отчаянными лозунгами о чуме, и ничто бы не привлекло моё внимание, если бы я не знал, что меня привело ощущение лёгкого холодка, покалывавшего кожу. Я нашёл его прямо за комодом – странное сооружение из каких-то ржавых железных обрезков и жестяных перекрытий, штук десять свечей должны были его освещать, но все прогорели, огонь едва теплился только в двух из них. На этом своеобразном алтаре лежал странный круглый камень величиной в ладонь, покрытый резными рисунками, с минуту я его рассматривал издалека, но это мне не дало совершенно ничего. Интересно, если я стащу камень и спрячу у себя дома, меня не объявят еретиком? Может, эта штука ценная? Нервно оглянувшись, я протянул руку к камню, коснулся его неожиданно тёплой поверхности и в тот же миг холод пронзил меня с головы до ног, парализуя на долгие две секунды. Какого дьявола я вообще сюда полез, кретин я безмозглый!! Смешок у моего уха – и паралич отпустил, заставив меня судорожно хватать ртом воздух и панически озираться, выставив вперёд остриё меча. Мир как-то странно выцвел, тишина стала ещё более оглушающей, а секунду спустя передо мной прямо из воздуха возник человек, выглядевший как обычный парень лет двадцати пяти, вот только от него веяло таким замогильным холодом, что это пугало до полусмерти. Ещё сильнее пугало то, что вместо глаз у него были сплошные чёрные провалы, которые, тем не менее, совершенно определённо меня сейчас изучали. - Любопытство. Человечество никогда не могло решить, порок это или благодетель, жажда знаний у вас в крови, даже если эти знания вас медленно, но верно убивают, – у него был очень приятный, но несколько отстранённый голос, будто он располагал всем временем мира для своих размышлений. Отстранённо посмотрев на выставленный в его сторону меч, он сделал шаг прямо на лезвие и как-то совершенно неуловимо закончил движение рядом со мной, будто меч для него был лишь игрой света, не более. На губах мелькнула едва заметная полуусмешка, в которой можно было даже уловить определённую заинтересованность, но одно его присутствие пугало до чёртиков, мешая мыслить здраво. - Ты кто такой? – выдохнул я, отшатнувшись от чужака, подошедшего слишком близко. Он прищурился, склонил голову к своему плечу и продолжил, будто не слыша моего вопроса: - Ты жаждешь узнать личность того, кто так легко играет с городской стражей, и забываешь о том, что маски тоже придуманы вами. Ты так сильно привязался к нему, не зная даже его имени? Насколько ты боишься разочароваться в нём, Инри? Вот теперь я застыл на месте, начав понимать, что я, собственно говоря, натворил. Объяснение было только одно, и как же не хотелось в него верить... - Чужой? – мой голос сел почти до шёпота, я вовсе не был храбрецом и сейчас предпочёл бы быть очень далеко отсюда. Никогда не увлекавшийся никакой религией, как я должен был себя вести, встретив силу, которая способна одним взглядом навсегда свести меня с ума, убить или подчинить себе? Если вспомнить все легенды, которые связаны с Чужим, можно начинать выдалбливать себе могилу прямо в этом полу... - Одно из моих имён, - согласно прикрыл глаза парень, скрещивая руки на груди. – Ты сумел привязать моего любимчика к себе, - его тёмные глаза сощурились, - но я не стану отнимать его у тебя, Инри. Ты можешь сделать игру гораздо интереснее. Я опустил меч, почти касаясь лезвием пола, нападать на Чужого было бы верхом безумия. Значит, фанатики Аббатства были правы, и мой незнакомец оказался связан с Чужим – более того, он его любимчик! Кстати, с каких пор я начал называть незнакомца моим? Взгляд чёрных пустых провалов внезапно оказался совсем близко, прямо перед лицом, и я вздрогнул, отшатываясь. - Если желаешь сорвать его маску, при вашей следующей встрече у тебя будет такая возможность. Пойдёшь ли ты за ним и узнаешь правду или оставишь его в покое, предпочтя жить в неведении — выбор за тобой. – Чужой внезапно улыбнулся странной, какой-то потусторонней улыбкой и добавил: - Что бы ты ни выбрал, мне будет интересно наблюдать за ним. Мир потемнел, эта темнота меня обдала мертвенным холодом, будто я оказался в чёрной бездне беззвёздного неба, а в следующий миг обнаружил себя стоящим в пустой комнате перед алтарём, сжимая тёплый округлый камень в холодной руке. Значит... Чужой – не сказки, не выдумка Аббатства, чтобы держать всех в страхе, он существует на самом деле. Действительно ли я его видел? Можно ли ему верить, и насколько опасен незнакомец, если его так ценит Чужой? В незнакомце не было ничего странного, кроме того, что я его чувствовал – значит ли это, что я не знаю и половины правды? Почувствовав, что от вопросов у меня начинает болеть голова, я передёрнул плечами и попятился от алтаря, не в силах заставить себя повернуться к нему спиной. Шаг, другой, третий – и спина упирается во что-то тёплое, высокое и живое... От души выругавшись, я отскочил к окну с прытью, которой могли бы позавидовать степные газели, и выставил перед собой меч. Нервы совершенно ни к чёрту после этого Чужого! - Инри? Привычный плащ из китовой кожи, металлическая маска-череп, арбалет в руке опущен, в тоне небывалое удивление. Незнакомец! - Какого дьявола ты подкрадываешься?! – рявкнул я, делая глубокий вдох, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. Тот произнёс ещё более удивлённо: - Не ты ли мне заявлял, что чувствуешь моё приближение? Я вложил меч в ножны, впервые за последний час немного расслабляясь, и ответил уже более спокойно: - Здесь такая чертовщина творится, что я «верзил» не замечу, не то что твоё приближение... Он огляделся, безошибочно находя взглядом угол комнаты с комодом, подошёл ближе и критически осмотрел странное металлическое сооружение. - Алтарь, - хмыкнул он, машинальным движением вешая арбалет на крепление пояса. - Я так и думал. Это я заберу, - он не глядя выхватил из моей руки тёплый камень прежде, чем я успел опомниться, и его наглость быстро привела меня в чувство. - Эй, это моё! Он сжал тёплый камень в руке, странная татуировка на тыльной стороне его ладони вспыхнула белым светом, а спустя пару секунд в его пальцах уже ничего не было, словно мне только что показали хитрый уличный фокус. - Руны обычных людей часто сводят с ума, - пояснил он, проходясь по комнатке и замирая у выхода, к чему-то прислушиваясь. - Чтоб их... К алтарю идут, что ли? - А ты не обычный человек? - скептически хмыкнул я, вспоминая его ранение. Значит, ту странную штуку он называет руной – почему он её забрал? - А я не обычный, - спокойно подтвердил он, быстро подходя к окну и оглядывая окрестности. Увиденным он остался недоволен, потому что голос стал бесстрастным и резким: - По лестнице медленно поднимаются шестеро плакальщиков, скорее всего их привлекает алтарь. На крышу отсюда не выбраться, остаются только окна. Иди сюда, - он взобрался на подоконник, внимательно оглядывая окрестности. - Окна? Здесь же четвёртый этаж! - Знаю, и до земли я не достану, остаются фонари. - Фонари? - я ощущал себя испорченным проигрывателем, зажевавшим аудиограмму, я повторял обрывки фраз за незнакомцем, не понимая ни слова, но вот завывания плакальщиков я уже слышал, так что по лестнице мы уже не спустимся. - Шевелись! - раздражённо окрикнул тот. А ведь Чужой предупреждал меня о встрече... Незнакомец, видя, что я медлю, спрыгнул с подоконника и потянул меня за руку к окну, пользуясь тем, что я пребываю в замешательстве. Ему даже удалось усадить меня на подоконник рядом с собой, но стоило мне прикинуть высоту, как я мигом обрёл способность здраво мыслить и, очнувшись, попытался отстраниться: - Эй, пусти! Я не собираюсь сигать вниз! - Ты мне веришь? - прямо спросил он, поворачивая ко мне своё скрытое маской лицо. Самый дурацкий вопрос из всех возможных! Я не мог ответить «нет» - хоть мне и хотелось так сделать, это было бы неправдой. Как можно не доверять человеку, с которым провёл столько времени в задушевных беседах, которому способен доверить спину и которого целовал так, что весь остальной мир переставал существовать? Что, по сути, меняли слова Чужого – разве после его речей незнакомец стал более опасен или менее вменяем? И разве захотел бы я поверить в обратное? Вместо ответа я забрался на подоконник рядом с незнакомцем и позволил обнять себя за талию, уже успев сообразить, что он будет действовать с каким-то тонким расчётом. - Держись крепче, - он присел, прижимая меня к себе правой рукой, левую протянул вперёд, сжимая в кулак, а потом мир внезапно мигнул, полностью меняясь. Я совершенно не успел сообразить, что произошло, понял только, что стоны плакальщиков были уже совсем близко, а потом внезапно перестали резать слух, сменившись завыванием ветра. Буквально доля секунды, и мы уже не на подоконнике заброшенной квартиры, а прямо на большом фонаре, освещавшем улицу. Изумиться произошедшему я так и не успел — расчёт оказался неверен, на узкой железной перекладине хватило места только незнакомцу, а я, едва обретя вес после переноса, рухнул вниз... Он успел меня ухватить за руку, мир снова мигнул, и на сей раз мы грохнулись оба прямо на какие-то деревянные ящики, едва не сломав их своим весом. Удар вышиб воздух из лёгких, я отчаянно глотал кислород, не соображая, где мы, но, словно этого было мало, незнакомец внезапно резко толкнул меня в бок, и я полетел с ящиков вниз. Падать было невысоко, но незнакомцу действительно повезло, что я не был в состоянии говорить или как следует врезать за такие выходки. Однако когда он кубарем скатился вслед за мной, а ящики содрогнулись от ритмичных плевков, я понял, что мне спасли жизнь ещё раз: видимо, мы очутились недалеко от воды в месте, облюбованном речными моллюсками-мутантами. Проклятье, до лестницы, ведущей отсюда на улицы города, приличное расстояние, под обстрелом пройти не получится... Не одно, так другое! - И что теперь?.. - прохрипел я, пытаясь восстановить нормальное дыхание. Незнакомец, который, казалось, вообще не пострадал от падения, совершенно спокойно уселся спиной к ящикам и принялся заряжать арбалет сталью. - Теперь придётся с ними повоевать, - ответил он, искоса глянув на меня сквозь отверстия в маске. – Извини. Я никогда не перемещался с кем-то рядом, только тащил на себе, поэтому не учёл, что двоим места на фонаре не хватит. - Он без предупреждения поднялся на ноги и выглянул из-за нашего укрытия, вскидывая заряженный арбалет. Раздался отвратительный чавкающий хруст, сразу после этого щёлкнула тетива, и незнакомец рывком спрятался обратно, пережидая шлепки ядовитой кислотой. - Убил? - шокированно спросил я, невольно размышляя, есть ли у этого человека хоть какой-то инстинкт самосохранения. - Одного, - ответил он, перезаряжая арбалет. - Их там ещё шесть, но это только те, которых я вижу. - Убил одним арбалетным болтом?! - Когда они раскрываются перед атакой, они уязвимы, - кратко пояснил он, снова поднимаясь и прижимаясь спиной к ящикам. - Один меткий выстрел разрывает сплетение нервов, заменяющих им мозг. - Он опять выглянул из-за ящиков, снова жуткий хруст готовящихся к атаке моллюсков, спущенная тетива и перезарядка под аккомпанемент плевков в ящики за нашими спинами. - Четверо, - констатировал он. Когда их осталось двое, я уже успел отдышаться и обдумать ситуацию. То, чему я стал свидетелем, совершенно невозможно, немыслимо и нелогично, но, тем не менее, я собственной персоной пролетел расстояние в четыре этажа и всё ещё жив. Кем же был этот загадочный человек, прячущий своё лицо? Чужой обещал мне, что я узнаю ответ на этот вопрос, но хоть мы с незнакомцем и встретились, он совершенно не горит желанием снимать маску... - Чужой назвал тебя своим любимцем, - произнёс я неожиданно даже для самого себя. В этот момент незнакомец как раз целился в предпоследнего моллюска, от услышанного он на долю секунды замер — и это промедление оказалось для него роковым. Плевок кислоты, ядовитое шипение, он отшатнулся за ящики, хватаясь за маску, и инстинктивным движением сорвал её. Словно во сне я наблюдал, как кислота разъедает дыру в металле маски, зажатой в сильных пальцах, потом поднял взгляд выше... Сердце остановилось. Это лицо я узнал бы из сотни, из тысячи, я метал дротики в его портрет на стене караулки каждую смену, я мечтал его поймать так долго и жаждал его смерти так сильно! Корво Аттано!.. Я своими руками спас его от смерти, укрыл от стражи, я защищал убийцу императрицы... - Ты!!! Я, не помня себя, сорвал со своего пояса пистолет, рывком взводя курок. Этого краткого мига ему хватило на перезарядку арбалета — чего там перезаряжать, он же так и не выстрелил в моллюска?! - Я верил тебе!!! - крикнул я, нажимая на курок, но рука дрогнула, и я задел только его плечо, что, в свою очередь, сбило прицел его арбалета, и ответный выстрел просвистел мимо. Пятно зелени на стене позади меня — это что, усыпляющий дротик? Он хочет оставить меня в живых?! От удивления, пробившегося даже сквозь ярость, я замешкался со следующим выстрелом, и второй дротик ударил точно в солнечное сплетение, наполняя моё тело ватным глухим теплом. Я пытался нажать на курок, но тело уже не слушалось, пистолет выскользнул из моих ослабевших пальцев, и я начал падать. - Тварь... - выдохнул я, теряя сознание. *** Я называл это зависимостью и пытался избавиться всеми доступными мне средствами. Было больно, тошно и тоскливо, но я запретил себе деградировать до страдающего слабака, уходя с головой в работу, и до сих пор это неплохо помогало. Мы больше не встречались с того памятного инцидента – после того, как он усыпил меня, я очнулся у себя в квартире, словно и не было Чужого, речных моллюсков и снятой маски. Он после этого исчез без следа, и это меня полностью устраивало. Я никому ничего не сказал, это было бессмысленно, да и выдавать его после того, как он не единожды спас мне жизнь, было бы подло даже по отношению к убийце. Я не хотел опускаться до его уровня... Нет. Я опять себя обманывал. Я ухитрился влюбиться в него, и даже знание того, что он убийца, не уничтожило моего чувства. Будь он проклят! Я остановился и от всей души звезданул по покосившемуся щиту рядом со мной, выправляя, после чего медленно двинулся дальше по пути патруля. Я стал «верзилой», которую за глаза называли цаплей — неуязвимая металлическая конструкция на длинных ногах, вооружённая мощными зажигательными снарядами, моё рвение в работе не осталось незамеченным. Повышение было закономерным и даже ожидаемым, хотя о цапле я не смел и мечтать, но так было даже лучше, поскольку ко мне нельзя было незаметно подойти, не говоря уже о том, чтобы придушить или усыпить – попробуй подберись к бронированной махине на ходулях высотой в пару этажей! Убить нас, конечно, можно, если очень метко стрелять, сзади были довольно уязвимые ёмкости для топлива, но так как мы постоянно находились в движении, даже у самого меткого стрелка не будет времени прицелиться. Раздражало только то, что быстро мы передвигаться не могли, и ещё постоянно ослабевали крепления щитов, расположенных вокруг нас кольцом для дополнительной брони, приходилось часто останавливаться и поправлять их. Поначалу было трудно освоиться с собственной неуклюжестью и с такой высотой, но рано или поздно привыкаешь двигаться так, чтобы механизм реагировал максимально точно. Вообще, называть это оборудование на ходулях безобидной цаплей было цинично – мы выкашивали безнадёжно больных людей толпами, выполняя приказы, патрули с верзилами были поистине страшной силой, и куда вернее подошло бы название машин смерти, но я уже давно привык к жестокости, которой требовал Дануолл. По крайней мере, не остаётся времени думать о своих проблемах! Эта миссия была одной из самых трудных и опасных, нужно было очистить затопленный квартал, где заболевших чумой было намного больше, чем где-либо, пустые разваливающиеся дома с полузатопленными подвалами производили жуткое впечатление, а яркий свет прожекторов, разгонявших ночную мглу, делал пейзаж и вовсе потусторонним. В этот квартал был проложен монорельс, по которому регулярно отправляли вагон, полный трупов, чумной груз без лишних церемоний сбрасывался в общий котлован, стража страшно не любила соваться в это гиблое место, слишком велика была вероятность либо заболеть, либо сгинуть от руки обезумевших мертвяков. Более-менее безопасно здесь себя чувствовали только цапли, и поэтому сюда отправили целый патруль бронированных верзил, чтобы мы исправно сделали своё дело, а потом успешно вернулись целыми и невредимыми. Главную площадь мы уже отвоевали, поэтому Дайрен, которого повысили вместе со мной, и ещё двое наших отправились дальше по улице, а я остался патрулировать расчищенное пространство, взбивая каменную пыль длинными металлическими ходулями-ногами. Полуразвалившийся многоэтажный дом, мимо которого мне приходил маршрут моего патруля, производил жуткое впечатление из-за выбитых окон, зияющих, будто глаза или раскрытые в немом крике рты, так и кажется, что сейчас оттуда на меня прыгнет какая-нибудь пакость и сожрёт, не обращая внимания на броню... Для успокоения нервов я даже проверил свой дальнобойный стальной лук и приготовил зажигательный снаряд, чтобы быть готовым к любой неожиданности. Когда я почувствовал почти забытый потусторонний холод пугающе близко, я даже не успел оценить свои действия, просто резко остановился и повернулся прямо к дому, который совсем недавно казался мне пугающим. Я застал его врасплох, это было полное поражение с его стороны – он устроился в тёмном проёме окна на третьем этаже, уверенный, что никакие патрули его не заметят, но я остановился напротив и повернулся, смотря на него в упор. Мы были примерно на одном уровне сейчас – я на своих длинных металлических ходулях, и он на подоконнике третьего этажа полуразрушенного дома. Мы оба не сделали ни одного лишнего движения, буквально закаменев на месте. Маска для меня теперь ничего не значила, я знал, что это Корво, я по-прежнему чувствовал его, однако совершенно не ожидал внезапной встречи. Моё оружие было готово к атаке, но я не мог пошевелиться, смотря прямо в прорези для глаз в металлической маске. Я мог бы напасть на него сейчас – даже если выстрел зажигательным снарядом в упор его не убьёт, взрывы привлекут внимание патруля, а целый отряд верзил, ищущих нарушителя, может быть слишком опасен даже для того, кто умеет падать с четвёртого этажа и оставаться невредимым. Я-то точно знал, что он вовсе не бессмертен... Он даже вряд ли меня узнал, я был закован с ног до головы в прочную броню и ничем не отличался от любого другого верзилы, и поэтому Корво наверняка не ожидал, что я прерву маршрут патруля и повернусь прямо к нему, словно зная, где он находится. Корво Аттано. Убийца императрицы, спасший мне жизнь, принесший вести от сестры и усыпивший в ответ на попытку пристрелить насмерть. Ироничный, спокойный, образованный, уверенный в себе и сильный. Лорд-защитник, в которого влюбился простой рядовой из городской стражи... Без единого лишнего звука или жеста я развернулся и направился дальше по маршруту моего патруля. Теперь я был уверен, что он узнал меня – больше ни одна живая душа в городской страже не отпустила бы невредимым незнакомца в жуткой маске, незаконно находящегося в зачищаемом квартале. Я не стану его убивать. Как ни странно, я даже не испытывал ненависти или боли от этой неожиданной встречи, только какую-то опустошённость и усталость, смешанную с парадоксальным облегчением. Когда он исчез на несколько месяцев, мне не раз закрадывались в голову мысли о том, что его убили, и приходилось отвлекаться, заставляя себя не думать об этом. Наверное, я чудовищный человек, раз не желал смерти убийце нашей императрицы, но я был рад, что он жив. И ещё больше рад, что являюсь цаплей, потому что он не сможет ко мне подступиться, я не хотел даже слышать его голос. Что он делал здесь, в богами забытом квартале, откуда невозможно выбраться из-за баррикад от чумы? На что он надеялся и что собирается делать дальше? Я патрулировал площадь, машинально не выпуская из внимания действия незнакомца. Тот, судя по его перемещениям, методично и целеустремлённо пробирался к воротам, защищённым Стеной Света - замечательной электрической конструкцией, превращавшей любого несанкционированного нарушителя в кучку пепла при попытке пересечь охраняемый коридор. Интересно, его способности настолько экстраординарны, что его даже не сожжёт дотла? Покрутившись у ворот, он начал пробираться обратно через тот же полуразрушенный дом, не попадаясь мне на глаза. Интересно, он и впрямь меня опасается или просто решил, что я не разглядел его в темноте того окна? Похоже, ему и самому стало интересно, намеренно ли я его игнорирую или тогда просто не разглядел, потому что когда я в очередной раз развернулся у ворот и направился обратно, я увидел его в полный рост, он стоял на обломке стены высотой этажа в четыре, идеально видимый на фоне луны. Тяжёлый крепкий плащ, арбалет на поясе, капюшон и маска, с которой он не расставался – спутать его с кем-либо другим было невозможно. Я снова мог бы выстрелить, Корво выбрал место не так далеко от меня, но я только остановился, молча смотря на него и не приближаясь. Я не хотел знать, что он мог мне сказать, я не желал иметь с ним ничего общего, достаточно было и того, что я оставлял его в живых, не поднимая тревоги. Постояв так с минуту, он развернулся и спрыгнул на ближайшее перекрытие, после чего я потерял его из виду, смутно чувствуя, что он уходит куда-то в дебри затопленной территории. Выбрался он из закрытого наглухо квартала невероятно красивым и восхитительно наглым способом, я бы не поверил, если бы не полагался на своё чутьё. Этот ненормальный просто прокатился на вагончике, который возил трупы, а когда я резко обернулся ему вслед к воротам, едва не навернувшись из-за того, что техника не поспевала за моим движением, я понял, что Стена Света, уничтожавшая таких вот рисковых парней, обесточена. Вот для чего он крутился около ворот! Преступник, убийца и вор, но... я откровенно восхитился его задумкой. Спустя четыре часа, когда изнурительное дежурство закончилось, я вопреки собственным правилам отправился в бар и напился в хлам, после чего был транспортирован приятелями к себе домой, где благополучно отключился окончательно. - Ты благословляешь или проклинаешь тот момент, когда решил узнать правду о Корво Аттано? Этого места я не знал – странный обломок каменной площадки, парящий в светлом пустом пространстве без начала и конца. Чужой стоял прямо передо мной на небольшом обломке камня, причём я мог бы ручаться, что обломок давно должен был бы уже сдвинуться под его весом, настолько неустойчиво лежал, однако тот даже не шелохнулся. - Винишь ли ты себя за свои чувства, его за убийство императрицы или меня – за то, что помог тебе узнать правду? Мы знакомы очень давно, Инри Райворд, но ты вёл слишком скучную жизнь, службы в городской страже недостаточно, чтобы заинтересовать меня. - Мы не были знакомы! – я обещал себе, что не буду с ним говорить, просто молча выслушаю, и может быть, он оставит меня в покое, но, разумеется, не сдержался. Да и как можно было сдержаться, если до встречи с Корво я никогда не имел ничего общего с подобной чертовщиной?! - Пустота ближе, чем ты думаешь, - улыбнулся он, щуря свои чёрные как уголь глаза. Я вздрогнул, осознав, что помню эту фразу – проклятье, он прав! Тогда прошло только две недели, как я поступил на службу, ещё полный энтузиазма и сил, но уже успевший насмотреться на агонию умирающего города. Мы проверяли одну из гостиниц, выдворяя прочь любого, у кого были признаки начинающейся чумы, одна комната была забаррикадирована, и дверь пришлось выбивать. Там был вполне здоровый физически, но совершенно тронувшийся умом худой мужчина лет тридцати, бормотавший что-то о конце света и следивший за нами, как ястреб за добычей. Но так как он не напал и не был болен, трое моих напарников, потеряв к нему интерес, вышли, я же задержался, рассматривая этого бедолагу. Когда-то он был вполне обеспечен, об этом говорила износившаяся, но добротная одежда и осанка, какой не бывает у простых портовых грузчиков, однако взгляд... совершенно определённо этот человек был сумасшедшим. - Конца света не будет, если бороться с его наступлением, - мрачно сказал я, вспомнив смысл воплей, когда мы ломали его дверь. Он странным птичьим движением склонил голову к своему плечу и хихикнул: - Неужели ты не видишь? Неужели никто даже не догадывается, куда падает эта империя, теряя напыщенность зарвавшейся аристократии и жадную власть военных? - Пустота тебя забери, ты точно псих, - я сплюнул на пол, развернулся и направился к выходу. В тот момент я подумал, что просто отвлёкся, задумался и не обратил внимания, но теперь я знал совершенно точно – сумасшедший в одно мгновение переместился прямо мне за спину и вкрадчиво шепнул на ухо: - Пустота ближе, чем ты думаешь. – Сумасшедший даже не попытался увернуться, когда я с разворота отбросил его от себя, и, рухнув на спину, он просто приподнялся на локтях, будто падение не доставило ему никакого дискомфорта. Он больше ничего не говорил, только улыбнулся мне как-то отстранённо, словно обладал знаниями, намного превосходящими мои. Эта улыбка... теперь её невозможно было не узнать! - Так тем сумасшедшим был ты?! Чужой довольно прикрыл глаза, улыбнувшись чуть более явно, и продолжил, не комментируя мои слова: - Ты не заинтересовал меня, но заслужил внимание Корво – это интригует. Осуждённый за убийство любимой, противопоставленный всему миру, он находит покой в компании городского стражника, своего врага, который понятия не имеет, кто убил императрицу на самом деле. Сорвав с него маску, ты спустил курок своего пистолета, чувствуя себя преданным и даже не представляя, что Корво знает о предательстве всё. – Чужой плавно сошёл с обломка камня, на котором стоял, и я снова не смог уловить тот момент, когда он переместился ко мне ближе, это был словно обман зрения, хотелось как следует протереть глаза и встряхнуться. - Всё могло быть иначе, - произнёс он своим приятным, но вкрадчивым голосом, спокойно заходя мне за спину. – Я покажу тебе. Холодная ладонь закрыла мне глаза, погружая мир во тьму, знакомый паралич не дал дёрнуться, и я застыл, понимая, что на какой-то странный отрывок времени я вижу мир глазами Корво, я вижу принцессу Эмили, которую силой забирают с собой наёмные убийцы, и императрицу, умирающую на его руках. Гнев, отчаянье и тоска душили его изнутри, и не имело значения даже жестокое заявление «Корво Аттано, вы арестованы за убийство императрицы Джессамины и похищение принцессы Эмили»... Он не щадил никого. Я остановившимся взглядом смотрел, как умирают все, кто становится на его пути, будь то простая стража или высшая знать, он не щадил даже служанок и мирных жителей, которые имели несчастье попасться на глаза при неудачных обстоятельствах. Я видел другую реальность – ту, где у резиденции верховного смотрителя Кемпбелла погиб весь наш патруль, вырезанный по одному, я видел, как умер Дайрен, я наблюдал даже за собственной смертью – рука Корво закрывает мой рот, не давая вскрикнуть, и бритвенно-острый меч перерезает мне глотку. У него была цель, и он к ней шёл, перешагивая через сотни, тысячи трупов, сопровождаемый толпой голодных крыс, в плаще, заляпанном кровью, всё дальше отдаляясь от понятия «человек»... Я проснулся, резко садясь на кровати и судорожно хватая ртом воздух, тело было мокрым от пота, а сердце колотилось как бешеное. Сон?.. Я беспокойно передёрнул плечами, оглядывая свою тонувшую во мраке комнату, и решительно добрался до стола, нервно зажигая подсвечник, свет был мне сейчас жизненно необходим. Уж лучше бы снился совращающий меня Корво, чем такая ересь! Комнатка не обладала страшными потайными углами и Чужого тоже в себе не завела, за окном раздался отдалённый привычный звук передаваемого всему городу сообщения, и я начал медленно успокаиваться, если бы мой слух не резанул непривычный голос, который говорил по громкой связи. Это, вне всяких сомнений, был Хайрам Берроуз, правящий Лорд-Регент, но то, что он говорил, повергло меня в долгий и совершенно непреодолимый ступор. Я воспринимал слова какими-то отрывками, вздрагивая от воспоминаний сна, от той крови, что я увидел, и от той мести, которую задумал Корво. «...этот план был так прост – привезти больных крыс с Пандиссианского континента и позволить им позаботиться о нас, таких беззащитных...» Предательство. Чужой говорил об этом, он показал его! «...люди начали задавать вопросы. Сама императрица поручила мне выяснить, не завезены ли больные крысы кем-либо из наших соседей. Я знал, что правду не утаить, и у меня не было выбора – нужно было убить её и взять бразды правления в свои руки...» Я... схожу с ума? Я теперь как тот сумасшедший выживший, говоривший о падении империи и жадных до власти аристократов?.. «Понимаете, она должна была умереть. Она должна была умереть!» Корво потерял любимую и не хотел обсуждать её убийство. А ведь слухи о его связи с императрицей ходили уже очень давно... Ну уж нет, я не буду сидеть один в комнате и гадать, сошёл ли я с ума! Если я невменяем, пусть мой патруль обо мне позаботится, но я не мог больше вынести одиночества, когда невозможно отличить сон от яви! С этими мыслями я подхватил свою форму, накинул на плечи мундир и поспешил к ближайшему посту городской стражи, однако вместо ожидаемого недоумения по поводу моего взбудораженного вида я столкнулся с таким же изумлением, какое испытывал сам. Это не было сном – трансляцию слышали все, кто в этот момент бодрствовал, а это значит... это значит... - Невиновен, - хихикнул я, сползая по стене нашей караулки и на выдохе закрывая глаза. Плечи тряслись в каком-то истерическом смехе, навалилась слабость, но мне было уже абсолютно всё равно. Корво имел полное право сделать показанный Чужим вариант событий реальностью. Он мог убивать, он был способен делать это безнаказанно, обладая потусторонними силами и легко ориентируясь в любой ситуации. Он мог убить – но не убил никого, сохранив человеческий облик... Я был готов молиться даже Чужому за то невероятное облегчение, которое накрыло меня от осознания невиновности Корво. Теперь можно было жить дальше, не терзаясь от конфликта морали и чувств, ведь я так и не смог окончательно зачерстветь в этом обглоданном крысами городе и относился к гражданскому долгу слишком ревностно. Я не мог себе простить того, что укрывал убийцу императрицы, а на деле оказалось, что я, наоборот, помогал его разоблачить... Что ж, Корво теперь мог вернуться в свет, у него наверняка накопилось множество дел, которые потребуют его внимания. Я не льстил себя надеждой на то, что мы увидимся снова – у Лорда-Защитника больше нет причин бегать в маске по городу, чтобы претворить в жизнь свой план возмездия, и уж точно ему незачем приходить к рядовому стражнику вроде меня, даже зная, что теперь в глазах стражи он оправдан. Мне есть, что вспомнить, это уже само по себе является бесценным подарком судьбы. Хотя благодарить, скорее всего, стоило Чужого, но об этом, я надеюсь, он догадается сам без личной встречи. *** Смертельно уставший после изнурительного патруля, я ввалился в свою квартиру, мечтая только о ванной и сне, всё больше склоняясь к тому, что ванная в списке лишняя. Последний месяц в городе начал наводиться порядок, но это давалось городской страже такими жертвами, что иной раз хотелось бросить службу, уехать куда-нибудь за город и поселиться в маленьком тихом домике, наслаждаясь покоем. Я, разумеется, знал, что в этом домике уже через неделю на стенки полезу от скуки, но сама мысль в данный момент была очень заманчива. Меня насторожило, что окно было распахнуто, хотя я всегда запирал его на задвижку, когда уходил, а ещё были зажжены свечи в подсвечнике, чего я уж точно никогда не допускал, если уходил надолго. А ещё на столе стояла бутылка вина, на которую боязно было даже смотреть, настолько она была баснословно дорогая. Глупо гадать, чьих рук это дело, и у меня от привычного холода за спиной потеплело на сердце. - Ты где достал такое вино? – с искренним восхищением спросил я, оборачиваясь. В этот раз не было маски, хотя экипировка у Корво по-прежнему оставалась как у истинного наёмного убийцы, даже плащ и арбалет были прежними. Проклятье, надо взять себя в руки и не раскисать от одной его сдержанной полуулыбки... - Стащил у верховного канцлера. Он, по-моему, и сам забыл, что у него в одном из сейфов хранится эта бутылка. Корво Аттано. Несправедливо осуждённый, вынужденный по крошечным шагам подбираться к истинному убийце, верный собственному кодексу чести даже в том случае, когда на него направляют пистолет и спускают курок... - Зачем ты пришёл? – в моём тоне не было недовольства или вызова, только серьёзность, которая делала вопрос намного глубже. Я открыто смотрел в его глаза, наконец-то получив возможность не натыкаться на металлический череп, и пытался понять этого удивительного человека, чьи поступки в непростых обстоятельствах вызывали неподдельное уважение. Он медленно прошёл мимо меня к столу, затем развернулся и уверенно ответил, не боясь зрительного контакта: - Чтобы распить бутылку вина. – Зная, что я ждал не этого ответа, он продолжил: - Ты не знал даже моего имени, общаясь со мной на равных, это не так легко встретить в императорском дворце. Наше общение всегда давало моей душе покой, который я потерял после смерти Джессамины. Я намерен возобновить встречи. Он всегда был честен, этого у него не отнять. Он мог о чём-то умолчать, но ещё ни разу не солгал мне, я высоко ценил это. Однако оставалась одна проблема, и я не собирался пускать её на самотёк – прямота и честность требовала такого же отношения в ответ. Я медленными шагами подошёл к окну, изучая горизонт и вспоминая, как впервые увидел незнакомца, ввалившегося прямо через это окно с пулей в животе, уже тогда я был сильно привязан к нему, просто не хотел себе в этом признаваться. Достав помятую пачку сигарет, я вытянул одну и, не торопясь, закурил, находя в привычных действиях какое-то медитативное успокоение. - Что насчёт инцидента в доме Соколова? Это было открытое заявление о своих чувствах, я не собирался скрывать того, что поцелуй был закономерным проявлением моей влюблённости. Впрочем, такой наблюдательный человек, как Корво, и без поцелуя способен понять, насколько я к нему неравнодушен... Если ему нужны только дружеские отношения, я предпочитал знать об этом заранее. За два шага подойдя ко мне, по-прежнему стоявшему к нему спиной, он положил руку на плечо, почти коснулся губами моего уха и с лёгкой усмешкой в голосе ответил: - Не будем торопить события. В тот же момент он меня отпустил, направляясь к буфету, и вскоре уже звякал сложенными там тарелками. - У тебя существуют стаканы как вид, или они пали смертью храбрых в войне с пьянством? – совершенно обычным тоном спросил он, будто не был только что рядом со мной и не прижимался лбом к моему виску, а я ничего не мог с собой поделать – стоял у окна и глупо улыбался, как мальчишка. Я знал, что он потерял любимую, и пройдёт не один год, прежде чем он сможет забыть это, но... он давал нам шанс. Так, Инри, сейчас ещё бесформенной лужей растекись от счастья. Тряпка я, а не городской стражник... - Ради такого вина мог бы и бокалы стащить, а не стаканами обходиться, - как можно более пренебрежительно фыркнул я, отворачиваясь, наконец, от окна. – Неужто после бутылки тебя совесть заела и не позволила их прихватить заодно? - Я уже вижу заголовки завтрашних газет: «Вор успешно открыл один из самых охраняемых сейфов империи и украл бесценную бутылку вина, но попался удвоенным патрулям стражи, потому что вернулся за бокалами». Я, не выдержав, рассмеялся, чувствуя, как окончательно отпускает внутреннее напряжение рядом с этим непредсказуемым человеком. Кто бы мог подумать, чем обернётся для меня встреча с Корво Аттано! Конец ----------------------------------------- На закуску – два трейлера Dishonored, очень атмосферных и помогавших писать фанфик. Внимание, в обоих видео показан кровавый способ прохождения игры, в фанфике описан путь без убийств =) Игрой допускаются оба варианта. Главный трейлер – желательно смотреть в хорошем качестве: http://youtu.be/VeIn3WjbVbw Трейлер геймплея – саундтрек полностью очаровал и безумно подходит атмосфере игрового мира. Кроме того, что-то похожее видел Инри, когда Чужой показывал ему другой вариант развития событий. http://youtu.be/886xrNCjl7c А если хотите сами поучаствовать в жизни Корво, Bethesda создали интерактивный трейлер, где вы пошагово выбираете, как поступит герой. Голос за кадром, разумеется, принадлежит Чужому. http://youtu.be/COUWmV0u-ls