Спокойной ночи, Бивис!

Вместо дешевых брекетов, поставленных вечно бухим стоматологом Джайлсом — новомодные сапфировые или как их там. Репетиторы вместо учителей или как их там, твою мать?! Если всю жизнь провел — все пятнадцать лет, — в задрюченном городишке, где всех и достопримечательностей, что «МакДональдс» да тот факт, что почти шестнадцать лет назад в вашу дыру заезжали Motley Crue, а их тур-менеджеры трахнули ваших с Бивисом мамаш, то не удивляйся ничему. Вот тебя вывозят из города впервые — все равно ничему не удивляйся. Чудеса бывают. Это такое дерьмо, про которое рассказывал задрот мистер Вендриссен в этой ебаной школе. И священник в церкви (ты еще сказал Бивису, что священник только и думает, чтобы полапать кого-нибудь за зад). Чудеса бывают. Твою почти двадцать лет назад изгнанную из семьи мамашу находит ее старший примерный братец. Примерный, но бездетный. Мамашу запирают в наркологии, а тебя на аркане тянут из города. Прощай, Бивис, я дарю тебе продавленный диван и старый телевизор, прощай, сраный городок. В колледже ты с трудом, но выучил кое-какие слова, к примеру, «ностальгия», так вот что тебя за жопу грызло все эти годы (хочется толкнуть Бивиса локтем и прогыгыкать «Эй, он сказал „жопа!“», но локоть упирается в пустоту). Твои руки все же стали сильнее, чем в те времена, когда не знали ничего затруднительнее дрочки да переключения каналов, да пихания Бивиса в бок, когда на своем спортивном авто ты едешь в тот город, в котором родился и пережил первые поллюции, немного пьяный от бухла и совсем бухой от воспоминаний, и понимаешь, что кого-то переехал. Переносить труп и копать в лесу яму посреди ночи — тут нужно быть сильным, а и ты не слабак. После этого города — не слабак. Все было бы ништяк, если бы ты забросал труп землей, не посмотрев на лицо. Вот сейчас ты говоришь то, чего не говорил никогда («Мы ж не мелкота и не педики такое говорить!») — «Спокойной ночи, Бивис». А все остальное — потом, потом. Еще нужно смыть кровь и позвонить дядюшке.