Пленники забытых троп.

Казешини трясся от гнева, плутая по криво изогнутым и то и дело оканчивающимся тупиками улочкам Руконгая, заглядывая во все попадавшиеся ему на пути бары, ресторанчики и таверны в поисках своего татуированного балбеса. Бешенству ветряного дзанпакто не было предела. Желание отдубасить как следует своего тупоголового балбеса возрастало в нём с каждой новой забегаловкой, в которую он заглядывал, пытаясь отыскать своего поставившего оказавшийся очень крепким блок на сознание дуралея, и в которой он, увы, даже после лазания под столами в надежде отыскать пусть и упившегося в хлам до отключки, но живого и относительно здорового хозяина его так и не находил. Дав пинка прицепившемуся к нему с откровенно жалкой попыткой навыпендриваться пропойце, Казешини стремительно вышел вон из очередной "рыгальни", как он называл про себя вот такие переполненные всякими опустившимися на самое дно личностями заведения. И тут Шухея не оказалось. Казешини ни за что в этом не признался бы сбежавшему балбесу, но... когда тот закрыл своё сознание, ему стало по-настоящему страшно и тоскливо. Он привык, что всегда, в любое время дня и ночи он знает, чем занят его совсем что-то расклеившийся хозяин, и теперь вот эта глухая стена вместо привычной связи ну просто нереально выводила и без того вспыльчивый и достаточно агрессивный дзанпакто из себя. - Вот ослина с глупым рылом... - раздражённо забурчал сам себе под нос Ветер Смерти, плетясь в сторону следующего бара, который он, едва из предыдущего вышел, издалека заприметил. - Ну доберусь я до тебя - ты у меня попляшешь, отфигарю до состояния овоща... Что там ещё он сделает со своим глупым хозяином, удалившимся в попытки залить спиртным рану в своём сердце в одиночку, дабы никого не изводить своими страданиями, разгневанный до тряски клинок даже озвучить не успел. Внезапно, словно откликнувшись на его брань и угрозы, старательно скрывающие искреннюю надежду отыскать балбеса живым и здоровым, по каждому и без того будто готовому разорваться шквалами порывистого ветра нерву ударила резко выплеснувшаяся реацу Хисаги Шухея!.. - Ага, попался, говнюк! - бирюзовые глаза похожего на эльфа кровожадного духа блеснули искрой явного азарта, и тот помчался, встав на след реацу, как гончая начинает охоту, почуяв, в каком направлении пытается от неё уйти дикий зверь. Правда, вместе с радостью от того, что он наконец-то учуял балбеса, в душе своенравного клинка начала подниматься пока что старательно подавляемая паника - ведь то, что щит, выставленный разумом его глупого воина, рухнул, значить могло лишь одно. Он перестал контролировать свою реацу. А, значит, потерял сознание. И бегущему со всех ног Казешини оставалось надеяться лишь на одно - что его отправившийся упиваться до свинского состояния хозяин просто добился своего... перебрал и завалился в отключке, если вещи своими именами называть. Но, признаться честно, едва Ветер Смерти стал явственнее ощущать какую-то нестабильную и размытую духовную энергию своего балбеса, будто бы окончательно мозги после попадания дзанпакто Абарая растерявшего, последние надежды на то, что он просто спьяну в обморок упал, стали таять, как сигаретный дым рассеивается на сильном ветру. А всё потому, что, уже подлетая к жутковато выглядящей даже снаружи (что там внутри этой обители алкашей при таком облезлом и убогом облике с улицы, Казешини даже представлять не хотел) таверне, дух ветра почувствовал рядом с Шухеем ещё парочку реацу, обладателей которых дзанпакто сейчас меньше всего хотел видеть... Зато они, похоже, его ждали. Рванув за угол ходящей ходуном от драки внутри таверны, бедный Казешини аж на каблуках своих украшенных шпорами ботинок затормозил, когда увидел представшее его глазам страшное зрелище... Его балбес был усажен к стене спиной, руки его были связаны, глаза закрыты, а по лбу расползалась тягучая багровая клякса, начало своё бравшая, как прикинул в ужасе присмотревшийся к Шухею Казешини, где-то как раз примерно с области затылка черноволосого парня. Как раз примерно оттуда, куда саданул в своё время Шухея разошедшийся по неосторожности со своим дзанпакто Абарай, как раз от того места, которое едва не поседевший на нервной почве Урахара только-только залечил с неимоверным трудом... Впервые в жизни Казешини был готов искренне признаться самому себе, что ему стало плохо. А, глянув на тех, кто стоял по обе стороны от его пьяного и получившего по маковке балбеса, он почувствовал, что сначала ему заплохело ещё больше... А потом в самом нутре звереющего с каждым преисполненным злой растерянности взглядом дзанпакто поселилась одна лишь бесконтрольная жажда размазать по стенке этого чёртова бара и литёху из тринадцатого, уже как-то нервозно косящегося на окровавленного Шухея, словно думавшего, что, похоже, он зашёл слишком далеко, и эту его размалёванную деваху, с самоуверенной улыбкой глазевшую на начавшего трястись от бешенства Казешини. - Послушай, Казешини, - пристально посмотрел на духа ветров Кайен, - давай уже закончим со всем этим идиотизмом. Хватит бегать от меня, не зря тебе небо меня изначально давало... Я даже пошёл на то, чтобы одолеть этого пацана, потому что хочу, чтоб ты понял - твой хозяин я, а не он. Не надо этому противиться, и, я уверен, мы сработаемся. - Одолеть?! - рявкнул Ветер Смерти, совсем потеряв последние крупицы контроля над собой и закрутив в кровавом танце свои несущие тяжёлые кусаригамы длинные цепи. И следом каждое слово Казешини, выкрикивавшего оскорбления в лицо заметавшемуся со своей катаной в руках Кайену, стало знаменоваться завораживающе жутким лязгом цепей и звоном бьющихся о сталь меча Шибы огромных острых серпов. - Ты!.. Ублюдок!.. Ты не одолел моего балбеса... Ты просто завалил его, пьяного в умат и безоружного, готеевская ты крыса! Раз такой умный, чего ж не полез драться с моим балбесом, когда он был при силе, а я был при нём?! Кишка тонка, трусливая ты гадина?! Удар за ударом, вскрики Кайена, откровенно начавшего сдавать позиции от агрессии и напора каждым своим нервом теперь жаждавшего его крови ветряного дзанпакто - и в дело решила вмешаться Неджибана, поначалу наблюдавшая за их битвой со стороны и державшая потерявшего от удара по голове сознание и связанного Шухея. - Заткнись, отступник, осмелившийся ради своих прихотей покинуть предназначенного тебе синигами! - крикнула материализованная Неджи, раскрутив трезубец, что был в её руках, и подняв две волны, одна из которых, бушуя, пенясь и снося всё на своём пути, затянула в крутой водоворот Казешини, а вторая, стелясь под ноги Кайена ласковым гребнем, унесла выдохшегося аристократа подальше от места жестокой схватки и поближе к их раненому пленнику. - Теперь-то ты займёшь своё место при Кайене и станешь вторым дзанпакто в его руках за свои выходки! Я с удовольствием буду смотреть на то, как ты давишься своими слюнями от унижения, сидя на вторых ролях и глядя, как я делаю всё, что ты мог... нет, что ты должен был делать у Кайена в руках! Наслав на ожесточённо отбивающегося Казешини целое цунами, Неджибана отвернулась спиной к нему, будто бы не желала смотреть на то, как тяжёлые водные массы заживо сдавливают захлёбывающегося духа ветров, или была твёрдо уверена, что из этого водного капкана Ветер Смерти уже не выберется, и произнесла, глядя на подбитого стараниями непокорного клинка Кайена: - Давай уже произноси своё заклятие запечатывания, пока я его... Договорить девушка не успела, лишь вздрогнув от свиста стального серпа где-то рядом со своим ухом и вскрикнув от того, как пролетевшая в опасной близости от её лица кусаригама едва живот чудом отбившему удар Кайену не пробила. В следующую секунду, развернувшись рывком и неосознанно тронув свой висок, девушка разгневанно вскрикнула, параллельно дивясь тому, откуда у этого психопата ушастого взялись силы выбраться из её водного капкана... из них никто и никогда не выбирался. А этот не просто вырваться сумел - ещё чуть её и её синигами не прибил! Вот сволочь, зло сверкнула пронзительно-синими глазами Неджибана, оглядывая с лёгким удивлением мокрого, окровавленного, но озлобленного и ещё вовсю готового драться за своего руконгайца Казешини, он, бросив в неё свой чёртов серп, срезал одну из её вьющихся роскошных прядей!.. причём лезвие свистящего на ветру в полёте острого куска изогнутой стали пролетело, коснувшись самых корней её черных с синими концами волос! - Я этого ожидал, - тяжело дыша, выпрямился Кайен. Ещё три раза отбив с помощью своего клинка и кидо способные располовинить живьём острые серпы, раз за разом аж с ног его сбивавшие и распарывающие водные преграды Неджи, он едва нашёл в себе силы встать прямо - каждую мышцу его тела ломило от усталости, да и парой резаных ран с подачи озверевшего клинка-эльфа он, увы, обзавёлся. Признаться честно, он так медлить и явно проигрывать словно осатаневшему и снова бросившемуся в разбег на них Казешини начал, потому что в глубине своей мятущейся души начал сожалеть о том, что вообще затеял эту охоту на Шухея, что послушал своих внутренних демонов, которым вторила отчего-то ну очень захотевшая отомстить Ветру Смерти за его своеволие Неджибана... И зачем только он увязался за смотавшимся из Готея Шухеем, старательно идя по его следу, но при этом до поры до времени не приближаясь настолько, чтобы раздавленный своим горем Хисаги раньше нужного не ощутил чьё-то незримое присутствие рядом? Он же сам попросил Укетаке-тайчо, чтобы тот не назначал его провожать Рангику и Хисаги до Сейрейтея, он же сам себе и своему капитану клятвенно пообещал, что не тронет Шухея, не станет пытаться заполучить его дзанпакто, что сможет перебороть свою дьявольскую тягу к этому клинку... Ан нет, не смог. Стоило этому пацану с татуированной мордахой покинуть Готей, как в Кайена словно бес вселился. Иначе он и не мог назвать эти навязчивые мысли, аж заставившие его духовную энергию стать мрачной, тяжёлой и заставляющей рядовых испуганно ёжиться при его приближении, чего раньше отродясь не бывало. Внутри растерянного и мечущегося между поведением по совести и нереальной жаждой обладания этим некогда дарованным ему небом ветряным клинком лейтенанта словно целая орда монстров завелась, которая, тараща в никуда свои пустые глазницы, хором нашёптывала ему, что он обязан отобрать Казешини у этого первокурсника, чего бы ему это ни стоило, что надо уже возвращать всё на круги своя и восстанавливать справедливость... Как ни странно, Неджи все эти мысли и настроения молодого Шибы поддержала, сказав ему: - Ты страдаешь без этого Казешини... а я не хочу, чтобы ты страдал. Поэтому я считаю, что тебе надо взять твоё. И не надо себя тут угрызениями совести мучить - ты возвращаешь себе то, что должно было быть твоим изначально! Так что я тебе даже помогу в этом деле. Но... с одним условием. Я останусь твоим первым мечом, я буду твоим дзанпакто... а этот так, пускай сидит в ножнах запечатанным, как цепной пёс возле будки и гниёт заживо, задыхаясь от бездействия! Сначала бедный Кайен, пол-пачки за один присест на нервной почве выкурив, ужаснулся мыслям, его посетившим, обругал себя всячески, сказав себе, что ему потом стыдно будет в глаза своему доброму и мудрому тайчо смотреть... а потом, внезапно подвергшись очередному нашёптыванию своих внутренних демонов, не выдержал. Сказавшись больным, лейтенант Шиба отправил Джоширо-тайчо бабочку с сообщением, в котором было сказано, что он якобы наведается к родным в поместье, дабы привести в порядок разорванную явлением Казешини в чужих руках душу и отдохнуть в кругу своей семьи. А сам бросился со всех ног по следу Хисаги Шухея, уже всё для себя решив. В конце концов, как бы ни владел Казешини этот прыткий паренёк - он всего лишь охотник, а ныне всего лишь студент Академии. А он - лейтенант, и, хоть и очевиден боевой опыт этого мальчишки, он, Кайен Шиба, явно побольше всяческих вывертов в плане кидо знает. А, значит, если вдруг и будет этот Хисаги оказывать ему чересчур мощный отпор, то богатая база применяемых заклятий за его, за Кайеновыми плечами, сыграет ему на руку. В итоге же судьба подкинула старательно следующему по пятам за Шухеем Кайену подарочек. Потеряв его на какое-то время сначала и оттого жутко разозлившись, после пары часов рассеянных блужданий лейтенант обнаружил его пьяным в умат в каком-то занюханном баре. И без меча, что вдвойне было неожиданно... и приятно. А потом всё было до неприличия просто. Подкравшись к шатающемуся и еле державшемуся от перебора со спиртным на ногах Шухею, Кайен оперативно двинул ему с кулака в спину, при этом приправив свой удар крепкой порцией причиняющего адскую боль кидо, а, когда ничего не соображавший спьяну парень растерянно попытался развернуться лицом к нападавшему, Шиба просто сколдовал небольшой, но тяжёлый камешек и, зажав его в кулаке, двинул им Хисаги прямо по черепу. В то же мгновение Шухей рухнул у его ног, а Кайен, уставившись на распластавшегося перед ним без сознания парня, уже слушал новости от тут же материализовавшейся и старательно настроившей себя на подслушивание и подсматривание за Казешини благодаря незримой связи между духовными мечами Неджибаны: - Знаю, что ты сейчас спросишь, Кайен... а как, скажешь, искать теперь Казешини, если при этом руконгайце его нет?.. Так я тебе скажу - Казешини уже несётся его искать. И, так как ты вырубил этого голодранца, Казешини сейчас почувствует выброс его духовной энергии и примчится сюда сам. А тут уж... тут уж мы с тобой его сломаем. - Слушай... - внезапно дёрнулся Кайен, с ужасом оглядывая Шухея, которого он только что ранил своею же рукой, и понимая: отчего-то вот сейчас ему стало очень страшно от того, что он наворотил. - Неджи, а может, ну всё это к чертям собачьим? Вернёмся в Готей, этого в четвёртый оттащим, чтобы его там в порядок привели... выдадим всё так, будто я его тут уже таким нашёл, да и всё на этом? Ну переживу я вот этот кошмар, что во мне творится, как-нибудь... В конце концов, у меня есть ты, а свою ломку я заставлю заглохнуть... Не убивать же теперь этого пацана за то, что Казешини от меня отказался и к нему пошёл когда-то... - Он-то, может, ни в чём и не виноват, - фыркнула Неджи, подивившись тому, как быстро сдулся её синигами, едва первую кровь противнику пустив. - А вот Казешини должен получить по заслугам за своё поведение. И вообще, Кайен, поздно уже останавливаться на полпути после того, что ты уже сделал! Так что раз заварил эту кашу - давай пойдём до конца... А потом в подворотне за баром показался разгневанный и перепуганный (что доставило Неджи отдельную порцию удовольствия) Казешини. И вот сейчас, обалдев от того, что ради выбранного им синигами этот отчаянный дзанпакто с замашками психопата умудрился выбраться из водной ловушки Неджибаны (которая, к слову, не одного Пустого заживо перемолола), Кайен после короткой, но весьма ожесточённой схватки с Ветром Смерти, что явно не желал по-хорошему даваться ему в руки, понял, что сейчас настало время пускать в ход последние козыри. Неджи до своей материализации здесь, за этой убогой таверной, ему шепнула, пока он связывал получившего камнем по макушке Хисаги, что Шухеем можно воспользоваться, как инструментом давления на своенравный дзанпакто с кусаригамами... Кажется, всё-таки придётся прибегнуть к этой мерзости. Кайена передёрнуло. Неужели сейчас ему предстоит делать то, за что он всегда готов разорвать был своих противников, ненавидя, когда те пытались надавить на него путём взятия кого-то в заложники?.. Может, лейтенант ещё раз сто подумал бы, стоит ли вообще так поступать, но то, как Казешини лихо раскрутил свои жуткие серпы, явно намереваясь распороть одним из них ему живот или в голову садануть, раскроив ему череп, сразу склонило его к тому, что да, если он не хочет шарахнуться здесь замертво, то оно того стоит. - Я этого ожидал, - ещё раз выдохнул Шиба, при помощи Мгновенного Шага метнувшись ближе к сидящему спиною к стене раненому Шухею и лишь благодаря этому сумев ускользнуть от едва не вонзившегося ему в колено серпа. Изогнутая стальная дуга, свистнув в воздухе, под взмахами цепей взбешённого Казешини приготовилась было взлететь, и тут Шиба, схватив за окровавленные волосы так и не пришедшего в себя после удара по макушке Хисаги, приставил свой меч к его горлу, отрывисто произнеся: - Казешини, сдавайся по-хорошему. Или я твоего хозяина сейчас прямо здесь и прирежу, как собаку. Правдой - не правдой ли я его одолел, это не важно. Это он сейчас тут валяется без сознания, а не я. И жизнь его сейчас зависит от меня... и от твоего поведения. Если уймёшься и сдашься, я даже обещаю, что его не трону. А, если тебе важнее убить меня или искалечить Неджи, то знай - прежде чем твоё оружие достигнет цели, глотка твоего синигами уже будет перерезана. Бедного Шибу аж изнутри от самого себя коробило. Но, уже понимая, что назад дороги нет, он для пущей показательности пустил лезвием своего меча неглубокую, но длинную и сразу закровоточившую полосу прямо над ошейником Хисаги. Неджи тем временем дразняще отступила, словно давая Казешини, ошарашенному от ужаса положения, в которое попали он и его балбес, во всей красе оценить полноту жуткой картины... Уже взметнувшийся в полёте серп внезапно звякнул, с силой ударившись о землю после резкого рывка жилистой руки ветряного духа. Следом же чёрные жилистые руки дзанпакто Шухея дрогнули, выпуская оружие из задрожавших от бессилия и ярости пальцев, и, зазвенев, цепи длинными змеями свились у ног понявшего, что, кажется, его взяла, Кайена, в причудливые зловещие петли. - Вот и славно, - пока разъярённый Ветер Смерти буравил своего новоиспечённого хозяина полным жажды его крови взором, тот уже быстро запечатывал его. И вот вокруг гневно сверкавшего бирюзовыми очами духа образовалась сколдованная печатью клетка, из которой ему теперь никак было не выйти. - Смотри, сука, не пожалей об этом, - прошипел пленённый клинок, ударив приблизившегося к нему Кайена порывом ветра через прутья клетки. Как оказалось, чёртовы прутья поломать из-за направленного на него действия печати он не мог... но вот выстреливать через клетку распарывающими кожу на набухающие кровью полоски потоками ветра вполне выходило. И, пока матюкнувшийся Шиба ошеломлённо схватился за щёку, украшенную с подачи Казешини жутким порезом, тот выплюнул следом: - Молись, если я отсюда выберусь... Я ж тебя, тварь такая, на шашлык нашинкую! - Что-то ты слишком борзо себя ведёшь для того, кто сидит в клетке, - усмехнулась Неджибана, ответив ударившему её хозяина ветряному клинку порцией засвиставших через прутья водяных плетей. Зарычавший от боли клинок заметался по клетке, отчаянно отбиваясь и чувствуя, как спину словно заживо распороло... а сам горящего от злости, разочарования и растерянности взгляда с раненого балбеса не сводил. Неизвестно, как долго ещё изгалялась бы Неджи над загнанным в клетку дзанпакто, но Кайен прервал всю эту вакханалию, положив ей руку на плечо и велев клинку: - Вернись, Казешини. Клетка исчезла, растворившись в сгущавшихся сумерках, а к ногам лейтенанта упал, звеня об асфальт остриём, дёргающийся и бьющийся клинок. "Вот скоты", - рвал и метал Казешини, - "раз уж я сдался, даже не могли остолопа моего подлечить!" Кайен с новым мечом в руках и Неджи так и ушли прочь, даже не развязав оставшегося валяться у стены таверны с подбитой головой Шухея.